Я осмотрелся вокруг и увидел зарешеченное окно. Опираясь на стену, нащупал выключатель, зажег свет и увидел вокруг себя ряды ящиков с бутылками. Это был винный погреб. Обнаружив бутылку коньяка, открыл ее и после первых глотков пришел в себя. Этот погреб не был тем местом, где меня заперли в первый раз. Окно было расположено совершенно по-другому. Я подошел к двери. Она была снизу доверху обита железом и, конечно, заперта. Я ощупал свой костюм. Мой пистолет и все содержимое карманов исчезли. Но была и хорошая новость — ключ от двери торчал в замке снаружи, а это я мало кому бы посоветовал делать. Открыть дверь изнутри, ключ от которой снаружи, очень просто и доступно даже ребенку. Лишь бы под дверью была достаточно широкая щель.

Я снял бумажную обертку с бутылки прованского вина, разгладил ее и просунул под дверь так, чтобы на обертку упал ключ. Теперь нужна была проволока. Она нашлась на шампанском. Я бесшумно открыл бутылку, распрямил проволочку, аккуратно вытолкнул ключ из замочной скважины и втянул его на бумажке внутрь.

Выйдя из погреба, я поднялся на несколько ступенек и очутился в мойке позади кухни. Дополнив там проволочное вооружение двузубой вилкой и ножом, с большой осторожностью приблизился к запертому кабинету Монтаржи и вскрыл его. Я посмотрел на часы. Половина седьмого. Недолго же я находился без сознания! Монтаржи и его сиплый приятель могут вернуться и обнаружить мое исчезновение. Подойдя к небольшому сейфу, я недолго повозился с ним при помощи вилки и ножа, открыл его и обнаружил там уютно лежащие «маузер» и мои карманные инструменты.

Распихав все по карманам, я еще взял автоматическую «беретту» Монтаржи в правую руку. Подумал, что теперь смею идти «в решительное наступление».

Надо было только подождать. Ну а если их будет не двое, а больше? Стрелять можно в самом крайнем случае. Гораздо важнее все узнать. Через окно кухни я вылез во двор, который в свою очередь выходил в узкий переулок.

Соланж была в состоянии паники, когда я вошел. Она осмотрела меня. Шишка около моего уха, по ее мнению, на этот раз была значительно меньше, чем предыдущая. Я рассказал ей о том, что со мной приключилось, смягчив некоторые детали, чтобы успокоить девушку, и мы снова обсудили все известные нам обстоятельства.

Первым делом Соланж продемонстрировала мне свое чисто женское чутье. Лина Ламберт, по ее мнению, никогда не была откровенна. Моя невеста всегда думала, что та что-то скрывает.

— Если хочешь знать, также я никогда не доверяла Норме Орлеак.

— Это уже ревность, — сказал я. — Норма просто хорошая секретарша, уверяю тебя. Она не способна на подлые поступки. Она чистосердечна, честна и добропорядочна.

— Все, все женщины опасны!

— Но тогда и ты тоже?

Она надменно вскинула голову.

— Я в счет не иду. Я тебя люблю, и мы, кажется, собираемся пожениться? Нет, нет, я не заблуждаюсь от ревности! Я рассуждаю сейчас беспристрастно. Ты думаешь, что открыл для преступников сейф. Но, просмотрев в конторе газетные вырезки, ты не нашел сообщений о крупной краже. Значит, кто-то намеренно скрыл его, чтобы не освежать твою память.

Я смотрел на свою Соланж с восхищением. Хвала Богу, да будет благословенен тот день, когда мы с ней решили соединить наши сиротские души. Жаль только, что из-за всех этих дел наша свадьба приближается с черепашьей скоростью!

— Слушай, ты говоришь очень верные вещи, девочка! Я даже не задумывался об этом!

— Потому что ты думаешь сразу о многом, — ответила она великодушно. — Необходимо просмотреть все газетные криминальные вырезки, начиная с первого ноября.

— Я пойду в библиотеку.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты уже и так достаточно получил шишек, дорогой. Ты что, уже не помнишь Роланда из «Эко»?

Я взялся за телефон. Роланд, англичанин по происхождению, родившийся в Париже, журналист. Мы подружились с ним, когда я помог ему сделать один сенсационный репортаж об обычаях и манерах преступной корпорации профессиональных взломщиков.

Роланд сказал, что с большой радостью повидается со мной завтра, а пока достанет все экземпляры «Эко» за нужный период и просмотрит их к моему приходу.

— Я пойду с тобой, — решила Соланж. — Я уже сыта по горло этими тревожными ожиданиями, когда не знаешь, придешь ли ты или не возвратишься больше никогда.

Как прекрасна была эта ночь, проведенная рядом с ней!..

Роланд принял нас в своем просторном кабинете главного редактора. Он показал на огромные кипы газет на длинном столе. — Ну а теперь к делу, Симон. Какое ограбление тебя интересует?

— Конечно, ограбление сейфов.

— Вот в этом номере сообщение о поистине гениальной краже.

Я спросил настороженно:

— Какой?

— "Ухо африканки". Неужели ты ничего об этом не слышал?

— Я отсутствовал.

— Это голубой бриллиант из Бенина под названием «Глаз хамелеона». Второе имя — «Ухо африканки». Он оценивается более чем в три четверти миллиона долларов.

— Повтори... семьсот пятьдесят тысяч долларов, это во франках...

— Какой-то настоящий артист своего дела открыл сейф, открыл чисто и исчез с этим пресловутым бриллиантом.

— А где произошло ограбление?

— В Париже, в доме одного графа.

Я подвинул к себе газету. На первой странице в глаза бросилась фотография с подписью: «Здесь проживает граф Марк де Шодерло».

Большое квадратное уединенное здание с башней. К нему вела тенистая аллея. Точно такое же здание, как и в моем кошмарном воспоминании.

Я начал читать статью с неослабевающим интересом. Граф де Шодерло скопил огромное состояние, удачливо проворачивая различные торговые сделки, связанные с судостроением. Он женился на американке значительно моложе его и начал вкладывать свои капиталы в акции на нефть. Естественно, жил он на широкую ногу, приобретал недвижимость и алмазы, но главной его гордостью был фамильный бриллиант в сто карат. Марокканский король преподнес эту драгоценность его деду в награду за то, что тот был его военным советником во время какого-то конфликта с маврами Сахары. Бриллиант был вделан как украшение в правое ухо эбеновой статуэтки, изображавшей головку мавританской девушки. Семьсот пятьдесят тысяч долларов — это страховая стоимость только одного бриллианта.

Роланд выяснил, что когда король Марокко подарил камень графу де Шадерло, тогда, еще до Первой мировой войны, описывая это событие, журналист тех лет привел в статье строчку из Верлена: «Как прекрасная драгоценность в ухе рабыни», переделав черную рабыню в мавританку, чтобы можно было связать эту историю с королевским подарком. С тех пор драгоценность стала называться «Ухо мавританки». Теперь мне стало понятно, что имел в виду мой кузен Мишель, когда цитировал знаменитого поэта.

Я продолжал читать заметку.

Статуэтка была спрятана в настенном сейфе кабинета графа на первом этаже его резиденции. Дверь этого кабинета всегда запиралась на ночь. Ключи были только у графа и его управляющего. Ночью в парк имения выпускался дрессированный волк. Утром восемнадцатого ноября граф Марк открыл дверь кабинета, а потом открыл сейф. Статуэтка девушки была на месте, но бриллиант, как и деньги, пропали. Следов никаких не было, а волка отравили.

Соланж читала через мое плечо. Ее рука, опирающаяся на меня, дрожала.

Были помещены две фотографии статуэтки, одна с бриллиантом, другая — без. Головка до смешного походила на мой набросок, который я сделал у себя в кабинете. Я сказал:

— Хорошо. Знаю, что это за ограбление. Роланд оглядел меня с иронией и заметил, смеясь:

— Да... Эту виртуозную работу ты мог бы проделать запросто. Ты же разбираешься во всех системах, не так ли? Сейф графа Шодерло очень специфичен?

— Да, действительно. Судя по этой статье, фабричная марка и порядковый номер, которые на нем обозначены, говорят о том, что модель очень редкая. Запор открывается очень сложной цифровой комбинацией и есть еще двойная система блокировки механизма. К тому же сейф из броневой стали и не поддается взрыву или автогену.