Александр ПРОХАНОВ. Уважаемый Таймураз Джамбекович, вы, несомненно, харизматический лидер, ваше движение во власти и политике отмечено неординарными явлениями, вы отличаетесь от обычных чиновников, чей карьерный рост обеспечивается протекцией или политической случайностью. Среди поступков, которые числятся за вами и отличают вас от всех прочих, вспоминается ваше поведение во время трагичных событий в Беслане, когда террористы захватили школу, наполненную детьми и учителями, тогда среди несчастных были и ваши собственные дети. Я знаю, что возникали возможности, которые позволили бы вам вывести ваших детей из заминированного здания, но вы отвергли эти возможности. Что вами двигало?

     Таймураз МАМСУРОВ. Признаться, мне не хотелось бы говорить об этом. Слишком тяжкие, слишком ужасные воспоминания. Тем более, находясь в сегодняшнем дне, в эти минуты я не в состоянии правильно оценить собственные переживания тех лет. Могу сказать одно, я бы не смог поступить иначе, там находились друзья и сверстники моих детей, сам этот несчастный дом окружали мои бывшие сотоварищи, одноклассники, как бы я смог смотреть в глаза моим людям, если бы я поступил иначе? Да и сами мои дети, если бы они воспользовались привилегиями, простили бы они впоследствии мне мой отцовский поступок? Нет, я не смог бы после такого жить на этой земле и на этой планете.

      А.П. Терзали ли вас в тот момент сомнения? Боролись ли вы с искушением?

     Т.М. Не было особенных искушений, просто Руслан Аушев сообщил, что он может зайти в школу и там, среди сотен детей, отыскать моих и вывести их на волю. Этого нельзя было делать.

      А.П. Я думаю, что некоторых политиков, иногда очень жёстких и жестоких, можно оценить по их отношению к собственным детям. Так история проверяла Сталина, который послал своих детей в самое пекло и не сделал ничего, чтобы вырвать из немецкого плена собственного сына. За это ему можно многое простить.

     Т.М. Да, так и было.

      А.П. Происходили и другие драматические события, участником и свидетелем которых вы являлись. Кровавый, жестокий осетино-ингушский конфликт, травма, которая была нанесена обеим народам, рубец, который до сих пор не заживает. Вы были участником тех событий, вы сражались с оружием в руках, расскажите об этом. Как вы формировались там в качестве осетинского лидера, патриота, защитника национальных интересов собственного народа?

     Т.М. Слава Богу, что с тех пор многое поменялось в отношениях между нашими народами. Как вы и сказали, эта драма не исчезла, она скрылась в глубине, и рубец постепенно смыкается. Тогда произошла дикая атака на мой народ. В ту пору в Ингушетии не было никакой власти, ни президента, ни парламента, политические и национальные страсти накалились до предела.

     Накануне конфликта из Москвы к нам прибыл Борис Ельцин, он выступал сначала у нас, в Осетии, затем в Ингушетии. Когда он говорил на нашей площади во Владикавказе, то, судя по его словам, никакого отторжения территорий не намечалось, наоборот, были заявления, что это невозможно. Но когда он добрался до Назрани, там прозвучали совсем иные слова, он говорил, что был принят закон о реабилитации невинно пострадавших народов и что эти народы имеют право на те территории, с которых их в своё время изгнали.

     Среди ингушей нашлись отчаянные люди, которые заявили: мы возьмём отторгнутые от нас территории силой, поставим руководство страны перед фактом, и пусть оно потом разбирается. В результате пролилась большая кровь, были погибшие, до сих пор числятся без вести пропавшие. В ту пору я был главой района в Беслане, совсем недалеко от пригорода. Естественно, во время этих кровавых боёв я действовал вместе с народом, вместе со всеми, с оружием в руках, и делал всё, чтобы прекратить кровопролитие.

     Не перестаю удивляться, как такое могло произойти. И это после семидесяти лет совместных торжеств, братаний, уверений в вечной дружбе и любви. С тех пор мы многому научились.

     Конечно, в сознании каждого народа таится своя драма, своя боль, обида, и апеллировать к этой боли, к этой драме, есть наиболее простой способ, пригодный для того, чтобы взрывать народ изнутри. Наша республика, Северная Осетия, во время репрессий понесла ужасные потери. Расстрелянных было больше, чем во всей Армении и во всей Ростовской области. Раздражение этих ран может привести к внутренним взрывам. На примере Киргизии мы сейчас видим, как быстро киргизо-узбекская дружба смогла превратиться во взаимную ненависть, которая привела к убийствам, к насилию и, в сущности, уничтожила целостное киргизское государство.

     Сейчас, будучи главой Северной Осетии, я имею возможность общаться с президентом соседней Ингушетии, и мы вместе разрешаем эту мучительную проблему. Смысл наших усилий в том, чтобы не допустить появления неприступных стен, обнесённых колючей проволокой, между двумя нашими народами. Это мучительный, сложный, пронизанный тонкой дипломатией процесс.

     Могу с отрадой заметить, что примирение возвращается. Появились совместные браки между осетинами и ингушами, молодёжь начинает общаться не на кулаках, а в спортивных состязаниях и собеседованиях. Мы ездим друг к другу, помогаем лечить больных, приходим на помощь, когда начинает бушевать стихия, происходят аварии, наши спасатели по первому зову бросаются на помощь.

      А.П. Меня всё удивляет, как быстро и легко можно взломать тонкую скорлупу дружбы, порядочности и терпимости, из этого разлома тут же начинает хлестать поток ненависти и свирепости. Неужели все наши усилия тщетны?

     Т.М. Нет, не тщетны, они должны быть продолжены и мы их продолжаем. Меня всегда поражало, что в то время, пока мы произносим умные речи, пишем диссертации, занимаемся благостными рассуждениями, два соседних народа воспитываются в ключе взаимной ненависти и неприязни. Молодые осетины смотрят на ингушей как на заклятых врагов, а молодое поколение Ингушетии считает, что осетины — источник всех их бед. Быть может, это возросшее поколение уже потеряно для перевоспитания и целенаправленной пропаганды. Все наши усилия сейчас перенесены на подрастающее поколение. С ним связанные наши надежды на межнациональное примирение.

     Наши молодые люди входят в интернет, они занимаются искусством, учатся в консерваториях, ездят за рубеж для приобретения ультрасовременных знаний. Глубокое, возвышенное гуманитарное образование — вот то, что необходимо молодым людям, чтобы в них погас и исчез вирус недоверия и ненависти. А все наши абстрактные проповеди о дружбе не стоят и ломаного гроша.

      А.П. Недавно я побывал в Ингушетии, беседовал с президентом Евкуровым и могу сказать, что он очень много делает для того, чтобы погасить горькие и злокозненные воспоминания о недавнем конфликте, и я понимаю, как ему тяжело взаимодействовать и с вами, и с некоторыми своими собственными лидерами. Для этого необходимо большое терпение, чувство такта и, прежде всего, любовь к собственному народу.

     Т.М. Вот ещё одна проблема, уже связанная не с ингушами, а с нашими собратьями осетинами. Во время бесконечных гонений и геноцида осетин в Грузии, к нам переместилось огромное количество беженцев. Осетины, которых выдавили с насиженных мест, оказались здесь, у нас. Ситуация создаёт множество проблем и нагрузок. У нас нет земель и ресурсов, с помощью которых мы могли бы их содержать и адаптировать.