Он загнал Ярду в угол неумолимой логикой. В этом смысле Гавран и Маришка были очень похожи. Подпоручик огорчился.

— Что же мне теперь делать?

— Прежде всего, не забывайте, что Антал — опытный агент, любая непоследовательность в вашем поведении его насторожит. О Клехте говорил Гложек, который здесь жил и приезжал сюда однажды навестить знакомые места. Недавно он умер. Не будет ли достовернее сказать, что вы знаете о Клехте от одного человека, который встречался с Гложеком. Придется соврать только в единственном случае, если священник спросит, кто говорил с Гложеком. Если бы вы вздумали сказать, что это были вы, тогда бессмысленно утверждать, что не знаете подробностей. Гложек бы обязательно о них рассказал. Следовательно, надо сказать, что с Гложеком говорил человек некомпетентный, скажем, ваш коллега, у которого была подобная тема. Или скажете, что кто-либо из ваших знакомых лежал с Гложеком в больнице. Критинаржа исключите.

— Вижу, что мне еще учиться и учиться. А что, если сослаться на пани Гложкову?

— Опять неверно. Она уже более года как умерла.

— Тогда на студента из нашей группы, с которым вместе консультировались у профессора.

— Это уже достовернее. Наверное, мы излишне осторожны, но всегда лучше быть более подготовленным.

— А что вы думаете об идее пани Урбанковой?

— У этой пани есть смекалка. Зато вы нас недооцениваете, подпоручик. Угадайте, что я делал сегодня после обеда?

— Только не говорите, что вы уже просмотрели поземельную книгу.

— Правильно, но не только это. Я был также в отделе регистрации населения. Имя Клехты не встречалось и не встречается. В поземельных книгах я его тоже не обнаружил. Нам просто не везет. После войны здесь уточняли границу, речь шла о сотнях метров, но, к сожалению, часть земель, принадлежавших Чехословакии до войны, является ныне австрийской территорией, и наоборот. Как раз в Седловице это составило треть полевых угодий близ границы. Например, весь двенадцатый участок и примыкающее к нему поле были ранее территорией Австрии. Короче говоря, пока мы не нашли никого, кто имел бы здесь участок земли или усадьбу перед войной и остался жить здесь после освобождения. К сожалению, нам не хватает некоторых документов.

— Не могли бы мы их получить из Австрии?

— Могли, но как вы сформулируете запрос? О ком спрашивать? Этого мы не знаем.

— Не завидую я вам, — вздохнул Ярда. Ему показалось, что все они в заколдованном круге.

— Не вешайте голову, — сказал Маришка, почувствовав его настроение. — Мы разгадывали и более сложные задачи. Сейчас нам есть хоть за что ухватиться. Ведь вы, историки, тоже иногда ведете поиск с большим трудом. А вам это нравится, я вижу.

Приветливые слова симпатичного капитана вдохнули в Ярду новый заряд энтузиазма.

— Значит, завтра я пойду к священнику, посижу с ним, поговорю о метрических записях и посмотрю, чем он дышит. Буду стараться, чтобы не возник повод еще для одного визита и чтобы священник думал, что я ищу Клехту только ради любопытства. Потом зайду к Хохолачу и дам ему понять, что все еще ищу. Согласны?

— В сущности, да. Вы не должны сказать священнику ничего нового. Думаю, он очень осторожен, и не будем возбуждать его интерес. Что касается Хохолача, помните, что он, во-первых, разговорчив, во-вторых, мы до сих пор еще не выяснили, как он мог увидеть носилки на дворе Урбанковых. — Он посмотрел на часы: — Политрук пообещал меня подбросить. Времени уже в обрез.

Они распрощались. Капитан заспешил к воротам, Ярда направился в канцелярию. Он открыл настежь окно. С площадки перед гаражами доносился зычный голос Лади:

— Ногу, голову выше, корпус — как свечка, четкий шаг! Матоуш, у вас радикулит? Поддерживайте равнение, выпрямиться, подобрать живот! Взвод, стой! Рядовой Матоуш, ко мне!

Ярда закрыл окно и пошел к взводу. Издалека было видно, как Ладя демонстрирует солдату строевой шаг. Он громко отсчитывал, тело — как струна, голова гордо поднята. Ладя заметил Ярду.

— Товарищ подпоручик, третий взвод находится на занятиях по строевой подготовке!

— Благодарю, продолжайте.

Рядовой Матоуш вернулся в строй. Ладя построил солдат и скомандовал:

— Взвод, равнение налево! Шагом — марш!

Ладя приветствовал взвод вскинутой к виску правой рукой, а ребята топали так, что лесное эхо разносило грохот далеко окрест. Перед гаражом взвод сделал поворот кругом. Ладя остановил строй и скомандовал «Смирно!». Он ждал, что скажет Ярда.

— Вы неплохо постарались, молодцы. Благодарю!

— Свободное время, ребята! И беда вам, если утром будет, плохое построение. Разойдись! — подал команду Ладя.

— Что случилось, почему ты ребят и вечером гоняешь? — спросил Ярда.

— Утром плохо строились. Политрук нам дал жизни.

Через четырнадцать дней возвратится поручик Шимек. Ребят не следует распускать, ему это не понравится.

Они присели на траву. Ярда предложил Ладе сигарету.

— Через четырнадцать дней? А куда же направят меня?

— В штабе всегда кого-нибудь не хватает. Сейчас время отпусков, можешь замещать…

Следственная тюрьма в Брно издалека напоминает больницу. Однако, когда со скрипом раздвигаются массивные ворота, когда охранник у входа проверяет документы, становится ясно, что это не больница. Машина въехала во двор, ворота закрылись.

Ярда вышел из «Волги» Гулы. Они подошли к лифту и поднялись на второй этаж. В коридоре мимо них с отрешенным выражением на лице проследовал заключенный. Он смотрел себе под ноги, следуя за высоким вахмистром. Гула остановился перед одной из дверей и постучал. Они вошли.

За столом сидел подполковник лет сорока, возле круглого столика рядом устроился седовласый мужчина в очках без оправы — прокурор.

— Нужно проверить несколько основных моментов, — приступил к делу прокурор. — Были ли вы вооружены во время схватки с обвиняемыми Булдром и Гаманом?

— Нет, мы ехали из города и находились вне службы.

— Кто из вас ранил Булдру, а кто Гамана?

— Извините, но я впервые слышу их фамилии и не внаю, кто есть кто.

Прокурор положил перед Ярдой раскрытое дело. Слева на внутренней стороне обложки была приклеена фотография довольно симпатичного молодого человека, аккуратно постриженного, безусого, в пиджаке и галстуке. Этот человек на фотографии напоминал усача, топор которого оставил отметину на его спине. Возле фотографии он увидел фамилию и имя — Верослав Булдра.

— Этот напал на меня, но обезвредил его младший сержант Гадек.

— Сами вы могли как-нибудь поранить Булдру?

— Если только поставил синяк, когда ударил его ногой, — ответил Ярда удивленно. Он до этой минуты был уверен, что роли мерзавцев и защитников закона в их деле четко распределены.

— Я понимаю ваше удивление, товарищ подпоручик. Однако оба задержанных были ранены, и теперь они единодушно утверждают, что были вынуждены вступить в драку. Потому что вы ее спровоцировали.

— Это неправда! Ведь вы им не верите? — Ярда старался успокоиться. — У них были топоры, ножи, пистолеты в рюкзаках, мы — с голыми руками.

— Закон на вашей стороне. Вы выполняли задачу по охране границы, несмотря на то что были не на службе. Речь идет об опытных преступниках, которые перед судом будут утверждать, что у них и в мыслях не было нарушать государственную границу. Вы меня понимаете?

— Нет, — ответил Ярда. Ему казалось невероятным, что прокурор и подполковник уделяют столько внимания вранью двух негодяев.

— Поймите, — сказал прокурор терпеливо, — закон предписывает нам учитывать все, что приводит обвиняемый в свое оправдание. Эти двое твердят, что вы на них напали, что они не знали, кто вы, и поэтому оказали сопротивление. Это, конечно, нелепость, так как вы были в форме пограничных войск. С другой стороны, мне бы хотелось вам пояснить еще раз то, что говорится в уголовном кодексе о вынужденной обороне. Если вы предотвращаете чье-либо посягательство на ваше здоровье или жизнь, то не должны допускать преступных действий. Вы шли с голыми руками против опасного оружия, однако ранили обоих.