...я принес сэра Ланселота дю Люка в замок Ганелона, которому я верил, как брату. Иными словами, не верил вовсе...

...по крайней мере, с первым встречным ты можешь чувствовать себя в относительной безопасности...

...Гордость и одиночество -- неизменные спутники принца Эмбера, не способного никому доверять...

...Я являюсь частью зла, которое царит в реальном мире и на отражениях. Иногда мне кажется, что я -- то самое Зло, которое необходимо, чтобы бороться с другим Злом..."

"Ведь они -- это мы, А разрыв между нами Не так уж велик."

2. Роли распределены. Штатная дурочка -- сестричка Флоримель, штатный самовластительный злодей -- Эрик, мудрец -- Бенедикт, Д'Артаньян -- Корвин, иезуит -- Бранд, куча оборотней -- интриганок-сестер.

Таков предварительный расклад.

Мир вокруг развеселой семейки плачет от их проделок.

Герои Эмбера живут долго и не скучно. Приключения тела сменяют приключения мысли. Статус вынуждает уметь,а это означает сметь использовать проходные миры и их жителей. А что, кто-то из нас поступает не так?

В Эмбере нет обломовых. Тебе предложена жизнь -- живи. Воюй, побеждай, властвуй. Оставь память о себе.

Построй свои придуманные миры так, что они возникнут.

Здесь каждый играет на победителя. Поэтому в почтенном семействе нет вторых. Зато первых хоть отбавляй. Правда, первые они все по-своему. Здесь ключ к тайне соперничества.

"Мои отражения лучше, от них я принесу в Альма-Матер больше (счастья, покоя, благоденствия?), чем остальные. Я -- бог своего творения. Кто еще может, как я?"

Соединив волю с предприимчивостью, обаятельный и блестящий Эрик достигает цели раньше -- забыв вложить в эту цель устойчивый смысл.

Скрещиваются шпаги внутреннего и внешнего. Побеждает форма. Надолго ли? Украшенная пустота обрушивает своды, и самонадеянный властитель платит за Драгоценный Камень Правосудия жизнью. Перед теми, кто выбрал разных союзников, встает проблема перемен.

Как смел побежденный воскреснуть? Бранд всегда кажется себе тоньше и глубже этого вечно регенерирующего Корвина. С детства Бранду приходит понимание -- предчувствие того, чем Корвин с такой легкостью разбрасывается во имя конкретных и невзрачных целей. Уязвленная гордость толкает Бранда на путь Иуды. "В Эмбере никто не оценит меня, все кругом негодяи. Я буду властвовать в другом дворце!"

Слава пришла к Д'Артаньяну вместе со смертью. Маршальский жезл выпал из его рук, символизируя опоздавшее признание людей.

Героя ценили друзья и уважали враги. Многие его поступки диктовались долгом -- не только перед теми, кто был с ним на Королевской площади, но и перед случайными привязанностями, а еще чаще -- требованиями стереотипа.

Д'Артаньян был связан, был счастлив и не победил, хотя прожил длинную жизнь. Корвин не доверял, презирал, интриговал и выиграл.

Вряд ли это мораль.

Проваливаясь в поиски смысла сущего, он шел медленно, один. Мыслил, действовал, совершал ошибки. Созерцающие завистники отомстили ему за гордыню.

Снисходителен к чужим победам Жерар. Его поиск спокоен, путь осторожен. Он не жаждет власти, словно бы предостерегая от нее первым -- себя.

Головокружительные скачки Корвина и обожающего его автора делают Жерара глупее, чем он есть. Каков он, и автор, и Корвин знают, но что-то мешает оценить. Пусть их.

Бенедикт, грезящий о мире, воюет всю жизнь. Он всегда благородно ни причем, -- всему виной проделки брата Корвина. Но кто, как не Бенедикт так диалектически близок ко двору антикоролевства Хаоса в мыслях -- и поступках, таких незначительных на общем фоне событий?

Никогда не простит углубленный в свое мировоздание Бенедикт неразборчивого в средствах Корвина. "Как смеешь ты, наглец..." Сколько подвигов пришлось совершить бесстрашному принцу, чтобы не снять, а слегка сдвинуть навешенный ярлык гарцующего между опасностями нахала...

Люди не интересуют Бенедикта -- лишь связи и целостность задуманной им Вселенной, лишь благоденствие Эмбера.

Не прощает ему рассудочный Корвин незатейливого личного вклада в порочный союз с Хаосом.

(Дара, принцесса Хаоса. Живая связь двух королевств.

Не потому ли яростно бьется с темными силами Бенедикт, что впустил их гораздо раньше в свои чувства?)

Как легко было признанному в своей вотчине Бенедикту объявить преступником растерявшегося Корвина!

"-- Убийца! -- повторил он.

-- Я не понимаю, о чем ты говоришь.

-- Лжец!"

По логике: раз вор, значит украл.

Так и будет между ними всегда вооруженный нейтралитет, недоверие, и помощь только если уж в одной лодке.

А вот Джулиан не прощает Корвину воображения. Он ценит красоту, порядок, а значит, величие и власть. Но автор -фантазер, и достоинства Джулиана меркнут рядом с вероломством Эрика, многозначительностью Бенедикта, Лабиринтами Корвина. Вряд ли Джулиан (который, кстати, закрывал глаза на благородного лорда Рейна, последнего утешителя незадачливого претендента на престол) в этом виноват.

Бедняжка Рэндом! Немного ироничное отношение Корвина -изящная бирка, прикрепленная автором лукавому предпринима телю своей и чужой судеб.

Ему не доверяют за то, что он хитер и тащит нажитое в игре в свое отражение, а иначе в свой дом. Он бы с удовольствием расширил этот дом до размеров королевства!

И трудно представить, будет ли это хуже, чем притязания остальных братьев...

Тоскующая в тисках израненного самолюбия Бранда мечта о совершенстве дома вызывает печальное недоумение у Рэндома, который способен выстроить дом там, куда его заносят дороги. Рэндом не только создаст уют другому, он даже в состоянии представить, что кому нужно, чтобы силы вернулись, пробудились чувства, активизировался ум. Пустыми, надуманными, если не амбициозными и опасными, бреднями кажутся Рэндому душевные метания Бранда.

Трудно пережить Бранду ловкость и простоту, с которой оформляет пространство Рэндом. Ведь он "глупый пустозвон"!

Еще бы.

Очарованный собою Каин...

Символ знамени предков -- зеленый камзол.

"-- Что ж, я могу извиниться..." Удивительная мягкость к себе за задуманное и с трудом не совершенное убийство!