Сделал секундную паузу, затем добавил — как можно строже, даром, что при переводе интонации терялись:

— Только не вздумай утверждать, будто ничего такого у вас нет. Не может не быть… если только вы не стреляете в таких арестантов. Что вряд ли. Да и вдруг кто-то в кабине чудить начнет. А тут… сам видишь. Доступ либо сюда, либо туда. Так что не ври. Иначе по башке тюкну.

И я слегка потряс рукой, сжимавшей трубку.

Страж вздохнул, погрустнев еще больше прежнего. И пошарив в одном из многочисленных карманов форменных штанов, достал белую блестящую ленту в ладонь шириной.

Лента выглядела твердой и прочной. При ее изготовлении явно не обошлось без металла. На то же указывала ее намагниченность: при сближении концы ленты начинали притягиваться один к другому.

Не требовалось большого ума, чтобы понять, как пользоваться этой штукой.

— Руки, пожалуйста, — с подчеркнутой вежливостью обратился я к стражу.

Тот снова грустно вздохнул и протянул запястья. Не выпуская штурвала, а трубку положив на колени, я свободной рукой обмотал ленту вокруг них. Замкнувшись, та со щелчком закрепилась. А я повернулся к приборной панели и башням дворца архонтов прямо по курсу.

«Не вздыхай ты так, — еще хотелось мне успокоить парня-стража, — это ненадолго, скоро все закончится. Я тоже не зверь».

Но, разумеется, ничего такого не сказал. Пусть лучше вздыхает… и боится. Как и следует бояться плохого парня, замочившего нескольких человек.

Репутация — она ведь, как ни крути, тоже оружие. Или средство защиты.