Я села на кровать.

— Почему я?

«Я» тут же ответила:

— Хороший вопрос. Жаль, что я не могу вспомнить, как именно я вызвала апокалипсис. Может тогда, ты могла бы не делать именно этого.

— Разве это важно? — спросила я. — Я бы нашла другой способ уничтожить планету. Если меня создали для этого, то именно это я и сделаю. Я — зло. Всегда им была и всегда буду.

«Я» покачала головой.

— Нет, Симил. Наши действия — зло. Вот почему я вернулась, чтобы остановить тебя. В глубине души я хочу того, что правильно. Так уж случилось, что то, что я считаю правильным, ведёт события в неверном направлении.

Верно. У меня доброе сердце. Я хотела быть счастливой, хотела, чтобы Роберто был счастлив, поэтому должна была позволить ему…

— О боги! Точно! — Я подпрыгнула и протанцевала. — Для меня быть с Роберто — неправильно. Я только причиню ему боль! А значит, я должна поступить наоборот и быть с ним, затягивая его в свои ужасные поступки.

— Ты и вправду сумасшедшая, — донёсся с порога низкий голос Роберто. Фараон оделся в новые чёрные кожаные штаны и белую рубашку. Я подбежала, запрыгнула на него и начала целовать в губы.

— Да. Да, сумасшедшая. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы сделать тебя самым несчастным человеком на планете, надеюсь, навсегда.

Роберто оторвал меня от себя.

— Хотя я и не понимаю, что произошло за последние десять секунд, почему ты передумала, за что я бесконечно благодарен, в твоих словах нет никакого смысла.

— Я зло!

Роберто склонил голову набок.

— Не помогает.

— Помимо того, что я отвечаю за подземный мир и многое, многое другое, несу разрушение. Апокалипсис. Я не хочу быть такой, но кажется, это маленькая шутка Вселенной. Всё, что я делаю, кажется правильным, но на самом деле нет. Посмотри, что случилось, когда я пыталась спасти тебя! Я создала вампиров!

Он выгнул бровь.

— И?

— Значит, если я хочу быть хорошей, должна быть плохой. Очень, очень плохой. Чаще, чем хотелось бы. Если только делать что-то плохое не приятно, тогда я занимаюсь хорошим.

Он сильно нахмурился.

— И как ты пришла к такому выводу?

Я указала на «Меня» и объяснила. Очевидно, Роберто её не видел, но думаю, что поверил мне, потому что вежливо склонил голову в приветствии.

Она махнула ему.

— Привет!

— Если ты права, — сказал он, — почему ещё видишь эту другую будущую версию себя? Разве она не должна исчезнуть, раз ты изо всех сил стараешься не творить добро?

— Восхитительная точка зрения. — Весь этот пространственно-временной континуум очень запутан. Добро пожаловать в мой сумасшедший мир! — Может, мне остаётся только одно? — Я подмигнула ему.

Он улыбнулся.

— И насколько же ты плохая?

Я моргнула и обнаружила, что крепко обнимаю его.

— Очень, очень, очень плохая. Наверное, нам придётся повидаться со священником и исповедаться в своих грехах. Или, возможно, отшлёпать друг друга в наказание за проступки.

— Мне бы хотелось. Порку. Священников не жалую. Они постоянно тычут в меня распятиями и обрызгивают водой. Очень странно.

Я тупо уставилась на него и пожала плечами.

— Значит, порка!

Роберто прижался полными, тёплыми губами к моим и скользнул горячим языком в мой рот. Я почувствовала, как частицы моего бессмертного света начали вибрировать, словно радуясь. Они наконец-то воссоединятся с так давно пропавшей частью меня. Или, возможно, эта часть моего света никогда по-настоящему и не принадлежала мне. Я просто носила его, пока не появился законный владелец.

Роберто скользнул тёплыми руками мне под халат и стянул его с плеч, позволив гравитации сделать остальное. Ни разу за всё время моего существования я не чувствовала себя неловко обнажённой. Боги знают, что я полжизни носила только фиговые листы. На голове. Но сейчас, стоя перед Роберто, я впервые почувствовала себя голой. Больше не было ни стен обмана, за которыми можно спрятаться, ни скрытых мотивов, ни политических планов.

Здесь остались только мы.

Целуя меня в чувственном, опытном темпе, Роберто нежно обхватил мою грудь, лаская мягкие изгибы ладонями и поглаживая твёрдые соски большими пальцами. Он углубил поцелуй, опустив руки на талию, и притянул меня с такой силой, что воздух со свистом вырвался из лёгких

— Прости, любовь моя, — выдохнул он. — Но не могу быть нежным и не могу медлить. Я слишком долго ждал.

Внезапно я снова оказалась на кровати; а Роберто встал передо мной и начал снимать рубашку.

— Что? Их не собираешься разрывать?

— Моя последняя рубашка и пара штанов. А у меня теперь нет ни гроша за душой, так что нужно экономить. — В его тёмных глазах мелькнул экзотический свет.

Роберто шутил. Если вампиры и умели что-то хорошо, так это зарабатывать. Он быстро вернёт своё состояние.

Роберто кинул рубашку на пол и сбросил штаны, стоя передо мной высокий, великолепный и сексуальный, как никогда. Тысячи лет не притупили его грубое мужское великолепие и моё восхищение каждым твёрдым дюймом его тела, особенно толстым и длинным посохом. (Да, на этот раз я говорю о его пенисе). А вот его глаза изменились. Когда-то они мерцали жаждой господства и власти, но теперь светились чем-то, что шло из глубины души. Может уверенность в том, что мы созданы друг для друга, в чём он никогда не сомневался. А может, это чувство удовлетворения от того, что мы наконец-то преодолели все препятствия. Или, возможно, это мудрость, которую можно обрести в жизни только путём проб и ошибок. Мне жаль, что я пропустила это путешествие, потому что то, через что прошёл Роберто, сделало его сексуальнее, настоящим мужчиной, который заменил своё огромное эго тем, что гораздо сильнее.

Любовью.

— Ты самая настоящая богиня, Симил. — Он гордо осматривал моё тело.

«И я вся твоя».

Я развела ноги в молчаливом, откровенном приглашении. Большего поощрения ему и не требовалось. Его глаза потемнели, превратившись в чёрные шары — признак того, что Роберто охвачен похотью. Не успела я моргнуть, как он прижался ко мне бёдрами, а налитый член скользил в моё в тугое, горячее тело, вызывая восхитительную волну за волной удовольствия. Роберто не сводил с меня взгляда, и лишь он казался твёрдой скалой среди вихря эйфорических ощущений, переполнявших моё тело.

— Ты намного лучше, чем я воображал. Такая горячая и влажная. Мне нужно больше. — Он прикоснулся губами к пульсу на моей шее и прокусил кожу.

Я хотела запротестовать, решив, что мой свет поджарит его изнутри. Но когда Роберто начал энергично глотать, высасывая мою кровь, и толкаться в меня членом, лишь я горела от удовольствия. Мне казалось, что он превратил моё тело в один огромный центр наслаждения, жаждущий ласки его сильного тела.

— О, боги! О, боги! — Я не могла остановить то, что приближалось.

Чувствуя, как сердца бьются в унисон с эротическим глоткам и порочно-сладкими движениям бёдер; видя, как прекрасное, обнажённое тело Роберто — каждый мускул выточен до совершенства и покрыт бисеринками пота — изгибалось и напрягалось, вгоняя всё глубже и глубже член, я не могла сдержаться. Сильнейший оргазм сотряс моё тело. Роберто ещё раз толкнулся вперёд, вызвав новую лавину наслаждения, и застонал, как дикий зверь, пока изливался в меня. Тяжело дыша, будто только что пересёк полмира и вернулся обратно, Роберто рухнул на меня, уткнувшись лицом в изгиб шеи.

У меня кружилась голова.

— Боги, Симил, ты восхитительна на вкус. Ничего подобного я ещё не пробовал. Насыщенный, дымный и сладкий вкус.

Я улыбнулась. Вероятно, у моей тьмы вкус шоколада.

Мы посмотрели друг другу в глаза. И опять. Начало, конец, свет, тьма, счастье, разрушение, вся судьба мира балансирует на кончике иглы. Роберто и я вместе. У него всё хорошо. Я делаю плохо, следовательно, хорошо.

— Проклятье, — протянула я, — мы же гири, балансирующие на весах. Инь и Ян.

Он многозначительно пошевелил бровями.

— Мой Инь хочет ещё твоего Ян.

Я запрокинула голову и поморщилась.

Роберто прищурил тёмные глаза.

— Что теперь? Пожалуйста, не говори, что ты должна пойти сжечь церковь или ткнуть кого-то в глаз.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет. Это запланировано на завтра на семь утра. Но нам нужно поговорить…

Он прервал меня поцелуем и вновь толкнулся в моё тело. Я задохнулась от грубого удовольствия его вторжения.

— Потом поговорим. — Он начал двигаться, и на этот раз я увидела звёзды.

Пять дней спустя

Мы с Роберто занимались любовью двадцать раз в каждой комнате поместья. Я была чрезвычайно счастлива, что бессмертному телу не нужна пища и что его тело воспринимало мою кровь как гигантский энергетический батончик. Ночи мы проводили за сексом, днём отдыхали, а в промежутках принимали долгие горячие ванны.

На шестой вечер Роберто вытянул длинное, упругое, обнажённое тело поперёк кровати и зевнул, когда солнце скрылось за горизонтом. Я с нетерпением ждала, когда он проснётся, чтобы рассказать несколько незначительных деталей, которые поняла за последние несколько дней.

— Привет, милый, — сказала я и поцеловала его в губы.

— М-м-м-м, добрый вечер, моя богиня. — Он перекатился на меня и тут же начал питаться из моей шеи, стонать и, ну, наливаться.

— К-хм, — вставила я. — Милый?

Он зарычал, как дикий зверь, и начал раздвигать мне ноги.

«Держи ноги вместе, богиня. Не сдавайся».

Но он был слишком силён и развёл их, как спелый мандарин. Проклятье. Придётся начать тренировать бёдра. Если бы только уже придумали какое-нибудь приспособление для этого. Если я когда-нибудь найду его, то куплю два. Плюс несколько десятков резервных копий. Потому что, как только Роберто оказывался в колыбели моих бёдер, я становилась совершенно бесполезной.

Я почувствовала, как влажной головкой он скользит между моих складок, и напряглась. Секс и питание, поцелуи и поглаживания, вздохи и стоны начинались и не прекращались до восхода солнца. Я растворюсь в Роберто. Полностью.