— Что за глупости! — нетерпеливо воскликнула девушка. — Завоюйте их!

— Крайне аморальное занятие, — нахмурился Адзель. — К тому же не соответствует нашей политике: это экономически невыгодно.

— В конце концов, дойдем мы до сути, вы, болтуны? — разозлилась Чи. — Почему солдаты преследовали вас, фриледи?

Раздался телефонный звонок, компьютер из громкоговорителя сообщил:

— Со стороны города приближается отряд.

Фалькейн решил, что лучше быть вежливым и встретить императорского посланника-инструктора у люка. Он выразительно пододвинул бластер вперед, ближе к руке.

Стоя в ожидании, он смотрел на стены на вершине холма. Они были сложены из камня без применения штукатурки: вода здесь была слишком дорогой, чтобы использовать ее при кладке. Зубчатая стена с башнями по углам окружала несколько десятков деревянных зданий. Хайджакта была главным образом торговым центром для местных фермеров и проходящих мимо караванов. Здесь стоял сравнительно небольшой гарнизон. Северные плоскогорья давно были очищены от варваров, населяющих пустыни, как объяснил Гудженджи, поэтому Фалькейн предположил, что войска содержатся преимущественно на случай восстания. То, что он уже знал об икрананкской истории, внушало тревогу. «Это добавочное затруднение для нас, — думал он беспокойно. — Старый Ник не станет вкладывать деньги в это предприятие, пока тут не будет достаточно устойчивой социальной структуры, способной сохранять и поддерживать условия торговли. А Катандаранская империя кажется единственно подходящей для этой роли на всей планете. Не будет торгового поста на Икрананке — не будет комиссионных для меня. Что за веселую, беззаботную жизнь ведем мы, разведчики!» Его взгляд скользнул по дороге и сфокусировался на приближающемся отряде. В нем было несколько дюжин солдат в кожаных нагрудниках, вооруженных до зубов, — между прочим, зубов-то у них как раз и не было, — самострелами и большими неуклюжими алебардами. Костюмы украшало причудливое изображение фратрии Тирут — к ней относились все воины гарнизона. Во главе отряда гордо гарцевал Гудженджи. Он был сравнительно высок для икрананкийца, тощ, его синевато-черная шерсть поседела, очки в золотой оправе забавно восседали на его клюве. Алый плащ ниспадал к ногам, на плаще был крест — знак императорской фратрии Деодакх. С украшенного кисточками пояса свисал длинный кинжал. Фалькейн до сих пор не видел ни одного взрослого туземца без оружия.

Фалькейн опустил руки и склонил одно колено: таково было местное приветствие.

— Благороднейшему Гудженджи и его родственникам — привет! — нараспев произнес он ритуальную фразу. Он никогда не был способен правильно произносить звуки местного языка — его речевой аппарат не был приспособлен к ним, а грамматика соответствовала фонетике. Но сейчас он говорил сравнительно гладко.

Гудженджи не воспользовался формулой «Мир между нашими родами», он сказал просто «Поговорим», что означало серьезный повод для разговора, но надежду обойтись без кровопролития. И он жестом отогнал злых духов, чего никогда не делал раньше.

— Прошу оказать честь моему дому, — пригласил Фалькейн. В местном языке не было слова «корабль», а слово «повозка» показалось ему неподходящим.

Гудженджи оставил сопровождающих у люка и неуклюже взобрался по трапу.

— Я хотел бы более подходящее освещение, — попросил он. Так как он видел волны света, короче желтых, хотя его видимый спектр включал и инфракрасные лучи, освещение было слишком тусклым для него. Глаза икрананкийца с горизонтально расположенными зрачками не способны адаптироваться во тьме, что вряд ли необходимо на постоянно обращенном к Солнцу полушарии.

Фалькейн повел его в кают-компанию. Всю дорогу Гудженджи ворчал: это место слишком жаркое, здесь плохо пахнет, а воздух сырой, и не может ли Фалькейн дышать в сторону. Икрананкийцы не выдыхают водяные пары — то, что производит их метаболизм, поступает обратно в кровеносную систему. Наконец он остановился у входа в кают-компанию, напрягся и поправил очки.

— Значит, вы на самом деле дали ей убежище! — прохрипел он.

Стефа схватилась за саблю.

— Нет, нет, — возмутился Адзель, кладя ей на руку свои неодолимо сильные пальцы. — Разве хорошо так делать?

— Садитесь, благороднейший, — сказал Фалькейн. — Хотите выпить?

Гудженджи принял приглашение выпить шотландского виски с явным оживлением. В этом отношении икрананкийцы похожи на людей.

— Я считал, что вы пришли, как друзья, — заявил он. — Надеюсь, это происшествие получит удовлетворительное разъяснение.

— Конечно, — сказал Фалькейн более сердечно, чем на самом деле чувствовал. — Мы увидели, что эту женщину моей расы преследуют незнакомцы, которые, как мы считали, были разбойниками. Естественно, мы предположили, что она с моей планеты.

Чи выпустила кольцо дыма и добавила шелковым голосом:

— Тем более что вы, благороднейший, никогда не упоминали, что на этой планете существуют поселения людей.

— Ак-крр, — прокашлялся Гудженджи. — Мне нужно было так много объяснить вам…

— Но вы, несомненно, понимали, что это нас заинтересовало бы, — настаивала Чи.

— …для вашей собственной пользы…

— …благороднейший, мы огорчены и обижены…

— …это всего лишь особая фратрия солдат…

— Очень важная для империи, с которой мы хотели торговать, основываясь на взаимном доверии.

— …она нарушила приказ императора…

— Какой приказ? Мы что, изолированы? О благороднейший, это второе прискорбнейшее открытие. Мы начинаем сомневаться, можно ли вообще вам верить. Возможно, наше присутствие нежелательно? Мы можем и улететь, вы знаете. Мы никому не хотим навязываться и навязывать наши товары.

— Нет, нет! — Гудженджи уже убедился в достоинствах предлагаемых образцов товаров, начиная с синтетических тканей и кончая химическим огнестрельным орудием. Каждый раз, думая об оружии, он тяжело дышал. — Это просто…

— Если быть откровенными, — сказала Чи, — наше отсутствие не может быть долгим. Мы расскажем дома об этих земцах, и наши люди позаботятся об отправке их на планету с более подходящим климатом. Нашим владыкам на Земле не понравится, что Катандаран хранил в тайне информацию об этих бедных земцах. Быть может, с ними плохо обращаются? Боюсь, что это произведет на Земле плохое впечатление.

Фалькейн слишком сосредоточился на попытке сдержать смех, чтобы вволю насладиться зрелищем поражения Гудженджи. Он и не думал серьезно о возвращении земцев: это подняло бы стоимость экспедиции до Андромеды. Придется хранить неожиданное открытие в тайне.

Может быть?.. Нет. Он взглянул на Стефу, сидящую на краю стула, гордо выпрямившись. Свет играл в серых глазах и в рыжих волосах, подчеркивал округлость ее тела. Он не предавал девушку своим молчанием: это было бы бесполезно. Как только торговцы начнут прибывать сюда, они все равно узнают обо всем, и какой-нибудь разговорчивый ублюдок обязательно проболтается.

Гудженджи дрожащей рукой поправил очки, извлек какой-то листок и уставился в него.

— Я должен известить императора, — сказал он. — В самом деле должен. Но… в сложившихся условиях… возможно, мы сможем прийти к взаимопониманию.

— Надеюсь на это, — заявил Адзель.

— Дело в том, — объяснил Гудженджи, — что незадолго до вашего прибытия… ак-крр… возникла неприятная ситуация. Император завоевал Субхардат, — в катандаранском языке не было неискренних слов типа «умиротворение». — Ключ ко всему району — город Рангакора. Он сильно укреплен, его трудно захватить, поэтому император привлек свои первоклассные войска — земцев — для помощи при штурме под общим командованием… Б… Б…

— Боберта Торна, — коротко сказала Стефа, выделяя губные согласные.

— Они действовали успешно…

— Вам следует благодарить ее, — сказала Чи.

Гудженджи выглядел смущенным и явно нуждался в дополнительной выпивке.

— Они действовали успешно, — заставил он себя продолжать. — Но потом — х-фф… Тон решил, что здесь может быть основа его собственного королевства. Он и его люди… хм… они отбросили наши войска и заняли город. С тех пор они там и находятся. Мы… хм… с тех пор мы не сумели их… хм… удалить. В то же время земцы, оставшиеся в столице, начали волноваться. И тут появились вы, принадлежащие к той же расе, а может, и к той же фратрии! Стоит ли удивляться, что император действовал… хм… если можно так сказать, с осторожностью?