— Никогда не видел такого большого города, — отметил он, — а я бывал на многих планетах. Не представляю, как вы им управляете. Должно быть, это ужасно трудно.

— Да, сэр, — сухо улыбнулся Ларсон.

Разумеется, галакты давно прошли ту ступень, когда цивилизация не могла обойтись без таких вот человеческих муравейников. Они разучились поддерживать жизнь мегаполисов, точно так же как современники Ларсона разучились высекать искру из камня.

— Ну, вернемся к делу, — Хардго стряхнул пепел на ковер. — Я вот о чем. Мы давно поняли: нельзя допустить, чтобы молодая цивилизация вырывалась в космос без нашего ведома. Поэтому мы расставили специальные детекторы по всей Галактике. Когда они фиксируют определенные… как это у вас называется… а, вибрации… да, вибрации, свойственные двигателю для межзвездных полетов, особый сигнал поступает в Координационный совет. А уж Совет направляет звездолет для налаживания контактов с новичками.

— Да, действительно… Мы только что разработали двигатель, позволяющий лететь со сверхсветовой скоростью — разумеется, очень примитивный по сравнению с вашими конструкциями. Значит, во время его испытаний…

— Совершенно верно. Поэтому нас послали объяснить вам, кто есть кто, и присмотреться к вашим порядкам. Как вы понимаете, нам не нужны воинственные соседи. Они могут причинить много вреда…

— Уверяю вас, мы…

— Знаю, знаю, приятель. У вас хорошее государство, и компьютер подтвердил, что вы перестали воевать друг с другом. Я, конечно, не могу понять всего, что вы делаете… у вас довольно странный образ мышления, во всяком случае, на других планетах нет ничего похожего, но это не имеет значения. Каждый народ имеет право на индивидуальность. Вы прошли по всем показателям.

— А если допустить… — каждое слово давалось Ларсону с большим трудом. — Если бы случилось так, что вы приняли бы решение отказать нам в приеме в Федерацию? Что тогда? Вы постарались бы изменить наши порядки?

— Изменить? Что вы имеете в виду? Мы послали бы боевой звездолет, и он превратил бы в пыль все планеты вашего Солнца. Нам не нужны цивилизации, готовые развязать войну.

Ларсон чувствовал, как по его спине стекают струйки пота. В горле у него пересохло. Все планеты…

— Эй, там!

Хастингу пришлось кричать во всю глотку, но ближайший к нему галакт взглянул на него и улыбнулся.

— Привет, — отозвался он.

Невероятно! Он приветствовал ничтожного Джо Хастинга как близкого приятеля. Почему? Минуточку! Может, никто не решался заговорить с ним первым? А когда тебе отвечают только «да, сэр», даже галакт чувствует себя очень одиноким.

— И как вам тут нравится? — продолжил Хастинг.

— Потрясающе. Никогда не видел такого большого города. И ты только посмотри, что я купил! — галакт коснулся ожерелья из красных стекляшек. — Когда я вернусь домой, соседи лопнут от зависти.

Хастинга с такой силой прижали к невидимому барьеру, что у него перехватило дыхание. Он попытался вырваться из-под пресса тел.

— Эй, подожди, — галакт нажал какую-то кнопку на поясе, силовое поле переместилось, отталкивая толпу, и Хастинг оказался внутри, рядом с семеркой галактов.

— Как ты, приятель? — сильные руки подхватили его, не дав упасть на землю.

— Я… да… хорошо. Все в порядке, — Хастинг ухмыльнулся лицам по ту сторону барьера. — Большое спасибо.

— Рад тебе помочь. Меня зовут Джилграф. Попросту Джил, — галакт обнял его за плечи. — А это Бронни, Кол, Джордо…

— Очень приятно с вами познакомиться, — пробормотал Хастинг. — А я — Джо.

— Ну вот и отлично, — радостно воскликнул Джил. — А то я уже начал задумываться, почему все такие забитые?

— Забитые? — у Хастинга закружилась голова. Неужели галакты прочли его мысли? Немудрено, если они показались пришельцам довольно необычными.

— Да, — продолжал галакт. — Почему-то нас тут сторонятся.

— Это точно, — кивнул Бронни. — На новых планетах нас обычно встречают с распростертыми объятиями, угощают…

— А какие устраивают карнавалы! — напомнил Джордо.

— Да. Помните ту пьянку на Алфазе? Какие там были девочки! — Джил в восторге закатил глаза.

— У вас в Нью-Йорке столько милашек, — добавил Кол, — но мы получили приказ никого не оскорблять. Как ты думаешь, если я поздороваюсь с девушкой, она не обидится?

— Вы все не так поняли, — незамедлительно ответил Хастинг. — Мы просто боялись заговорить с вами. Мы думали, вы не хотите, чтобы к вам приставали с вопросами.

— А мы уж решили, что вы… Эй! — Джил хлопнул себя по бедру и загоготал. — Ну кто бы мог подумать?! Они не хотели беспокоить нас, а мы — их!

— Будь я проклят! — проревел Кол. — Что же нам теперь делать?

— Мне кажется… — начал Джордо.

— Подождите, подождите! — Хастинг замахал руками. — Если я не ошибаюсь, вы хотите поразвлечься?

— Еще бы, — хмыкнул Кол. — В космосе начинает тошнить от скуки.

— Тогда учтите, — продолжил Хастинг, — что вы никуда не денетесь от этих зевак, репортеров…

Очередная фотовспышка, десятая или двадцатая за несколько минут, заставила его зажмуриться:

— Пока все знают, что вы — галакты, покоя вам не дадут.

— На Алфазе… — запротестовал Бронни.

— Тут не Алфаза, — отрезал Хастинг. — Но у меня есть идея. Послушайте…

Семь темноволосых голов склонились к Хастингу, чтобы разобрать лихорадочный шепот:

— Мы сможем убраться отсюда? Улететь невидимыми или что-нибудь в этом роде?

— Конечно, — ответил Джил. — Эй, а откуда тебе известно, что такое возможно?

— Какая разница. Значит, так. Сейчас мы сматываемся в мою квартиру, посылаем за обычной земной одеждой для вас, а потом…

Джон Джозеф О'Рейли, архиепископ Нью-Йорка, имел немало друзей как среди власть имущих, так и среди бедноты. Он не счел зазорным воспользоваться своими связями, чтобы устроить встречу с капелланом звездолета. То, что могло открыться ему в этом разговоре, имело бы непреходящее значение для всего человечества. Священнослужитель со звезд прибыл под защитой силового поля, и его немедленно провели в гостиную.

Тиркна, плотный седовласый мужчина в обычной голубой форме космонавта, крепко пожал руку архиепископу.

«Во всяком случае, — подумал архиепископ, — за миллион лет галакты сумели смирить гордыню», — и сказал:

— Для меня большая честь принимать вас у себя.

— Благодарю, — оглядываясь, кивнул Тиркна. — У вас тут очень мило.

— Пожалуйста, садитесь. Хотите чего-нибудь выпить?

— Не откажусь.

О'Рейли поставил на столик два бокала и бутылку старого французского вина.

— Добро пожаловать на Землю, — улыбнулся он, наполнив бокал гостю, а затем себе.

— За встречу, — и капеллан одним махом осушил бокал. — А-а-ах! Идет отлично.

Архиепископ внутренне дрогнул, но вновь наполнил бокал. Нельзя же требовать, чтобы вкусы и манеры разных цивилизаций полностью совпадали. Китайцы вот любят тухлые яйца, но терпеть не могут сыра…

Архиепископ уселся поудобнее и положил ногу на ногу.

— Не могли бы вы сказать, какой у вас сан? — робко спросил он.

— Сан? Что это такое?

— Я хочу узнать, как обращается к вам ваша паства?

— Моя паства? А, вы имеете в виду команду. Просто — Тиркна. Мне этого вполне достаточно, — гость допил второй бокал и рыгнул. Вероятно, точно так же поступил бы и цивилизованный эскимос.

— Насколько мне известно, — продолжал О'Рейли, — у вас не сразу поняли существо моей просьбы. Вероятно… вы не знали, что означает слово «капеллан».

— Конечно, мы не знаем всех слов вашего языка, — признал Тиркна. — Обычно это делается так. Подлетая к новой планете, мы ведем прием радиопередач.

— О, понимаю. Тех, что проходят сквозь ионосферу.

Тиркна мигнул.

— Ионо… Я не знаю таких под… — он икнул, — …робностей. Вам лучше поговорить с нашими тех… техниками. Во всяком случае, у нас есть машина, которая анализирует различные языки. На это ей требуется несколько часов. Потом она погружает нас в сон и учит новым языкам. Проснувшись, мы можем говорить на любом из них.