Его мутило от страха при одной мысли о том, что могло случиться с отцом за эти долгие последние дни. Неужели ланны пришли в Дэйлзтаун?

Карл спрыгнул с пони на холодную сырую землю. Глядя на разлетающиеся языки пламени, он с грустью слушал рассказ Джона о том, что произошло. И все-таки, хотя рассказ был не из веселых, было приятно лечь у костра, вытянуть ноги и отдохнуть.

Разведчики принесли весть в тот же день, когда парни покинули жилище Джона. Передовой отряд ланнов вышел из леса неподалеку и накапливается в полях. Известие о войне быстро разнеслось по фермам, но понадобился еще один день, чтобы собрать мужчин, поэтому они встретили ланнов усталые после ночного перехода.

— Они рассредоточили наш отряд, — печально сказал Джон. — Их всадники обошли с флангов нашу пехоту, вооруженную пиками, и ударили по нам с флангов и с тыла. Мы сражались долго и упорно. Многие из них погибли, но те, кто остался в живых, раскололи нас на маленькие отряды, и в конце концов мы вынуждены были бежать. Ланны преследовали нас. Они охотились за нами, как собаки за зайцем. Лишь опустившаяся ночь спасла нас, и мы устремились домой, понимая, что разбиты. Ланны рыскали по округе, круша и грабя все на своем пути, но, может быть, это было и к лучшему. Это надолго отвлекло их и дало нам возможность спастись бегством.

Если бы фермеры сразу поехали в Дэйлзатун и вступили в большую армию под командованием человека, разбиравшегося в военном искусстве… Карл сжал губы и не сказал этих слов вслух. Говорить об этом теперь было слишком поздно.

— Многие семьи, как и мы, отходят в леса, — сказал молодой мужчина, которого звали Тарол. — Они продвигаются медленно, ноя не думаю, что ланны бросились нас преследовать. Под рукой у них много добра — наши дома. — Он плюнул. Его жена заплакала, он положил ей на плечо руку, безуспешно пытаясь успокоить.

Карл отметил про себя, что, занимаясь грабежом селения севера, завоеватели на какое-то время там задержатся. Потом им нужно будет собрать всю свою армию, здесь сражалась только часть ее. О такой сильной кавалерии, как у ланнов, не могло мечтать ни одно из южных племен. Но основная часть армии — это пехота, так же, как и в армии Дэйлза. Таким образом, думал Карл, у Ральфа будет в распоряжении несколько дней, прежде чем на них обрушится удар.

Тем не менее ему хотелось как можно скорее добраться до дома и присоединиться к своему отцу. Он застонал при одной мысли о том, как они будут пробираться сквозь кусты по холмам с этими битком набитыми барахлом бычьими упряжками. На мгновение мелькнула мысль бросить спутников и пробираться одному, но нет — взгляд его вновь обратился к усталым, покрытым пылью лицам Тома и Аула. Эти двое последовали за ним, стояли рядом, как настоящие друзья перед лицом неведомых сил Сити. Теперь они были со своим народом, и этот маленький караван будет нуждаться в каждом лишнем охотнике, чтобы прокормиться в пути. Однажды Ральф сказал:

«Вождь — это первый слуга племени».

Карл покачал головой, вздохнул и расстелил одеяло, чтобы лечь спать. Пусть сыновья Джона рассказывают об их экспедиции к колдунам. Аон хочет сейчас только одного — отдыха.

На следующие сутки их путешествие превратилось в медленный ночной кошмар. Хотя быки напрягали все силы, а в наиболее трудных местах в помощь к ним присоединили лошадей, фургоны продвигались вперед очень медленно. Они застревали в кустах и молодой поросли, вязли в мягкой почве на берегах ручьев и опасно кренились на диких склонах гор и оврагов. Мужчины вынуждены были подталкивать их сзади, прорубать дорогу впереди, вести неуклюжих животных по неровным склонам, проклиная все на свете, потея и прислушиваясь — не слышны ли где-нибудь воинственные крики ланнов. Ближе к вечеру, когда Джон попросил его пойти поохотиться, Карл вздохнул с облегчением.

Юноша взял лук, стрелы, легкое копье, аркан из сыромятной кожи и тихо исчез в лесной чаще. Его ноющие плечи распрямились, как только он оставил скрипящие фургоны, с новым восторгом вдыхал он щедрую земную жизнь. Лето, шелест листьев, золотые блики света, голубое небо, просвечивающее сквозь кроны, королевская змея, греющаяся на солнце, свернувшись на поросшем мхом бревне, фазан, взмывающий ввысь на потревоженных крыльях, подобно радужной вспышке, прежде чем Карл успевает выстрелить… О, как хорошо жить и быть свободным в пору молодого лета! Карл насвистывал под нос, пока был слышен караван, потом притих, и его коричневая порхающая фигура растаяла в сумраках леса. Ему предстояло потрудиться.

Вскоре он заметил нору сурка, но там ли зверек? Карл натянул тетиву, залег и стал ждать. Солнце медленно катилось на запад, нос чесался, мухи жужжали, как сумасшедшие, вокруг его вспотевшего лица, но он затаился, как кошка, и ждал, когда же его терпение будет вознаграждено. Сурок выглянул из норы. Карл спустил тетиву и поразил добычу в живот. Жирный. Но разве им накормишь десять человек? Карл отправился дальше.

Он выстрелил в белку, но промазал, не очень, впрочем, расстраиваясь, он любил этих суетливых рыжих непосед. Карабкаясь по склону, он наткнулся на дикобраза, и тот тоже угодил в его сумку. У подножья холма бежал большой ручей, и он пошел вдоль него, собирая по дороге мелких черепах. Сегодня на ужин будет разнообразная еда. Но ее, увы, мало, даже если Том и Аул тоже где-нибудь промышляют…

Стоп — что это там, впереди?

Карл бросился вниз по течению ручья. Падая с каменистого обрыва, ручей образовывал здесь тихую заводь, над которой склонялись печальные ивы. В такие места приходит на водопой крупная дичь! Карл не собирался дожидаться здесь наступления темноты в одиночку. Он знал, что между смелостью и безрассудством существует большая разница. Завтра вечером он может вернуться сюда с кем-нибудь еще, за это время караван не уйдет далеко, подумал он с нетерпением.

— Нет, подождите! Здесь есть что-то еще…

У Карла перехватило дыхание, когда он увидел широкий, утоптанный след, ведущий от заводи. Коровья тропа! Ее протоптали одичавшие животные, живущие в лесу. Он знал, что такой след может увести его очень далеко. Если этот след ведет в нужном направлении, то фургоны могли бы держаться его, и тогда путь домой окажется намного легче и быстрее и…

Обогнув заводь, он пробежал по тропе довольно приличное расстояние, чтобы убедиться в правоте своей догадки, а что, если он не добудет больше никакой дичи? Ради такой новости стоит поголодать одну ночь. Он пройдет милю-другую по этой тропе, чтобы окончательно убедиться, что не ошибся. Мелькали деревья, на землю тихо опускался вечер, приглушая все звуки. Слышно было только пение птиц да мягкое шлепанье мокасин. Он бежал и бежал.

Когда он, вытирая пот со лба и громко смеясь от радости, наконец остановился — да, дорогой можно легко воспользоваться, — то обнаружил, что тени деревьев удлинились. В радостном возбуждении он пробежал больше, чем следовало бы, и теперь он не успеет вернуться засветло.

— Глупец! — пробурчал он. Но как бы там ни было., выбора не было, и в любом случае бояться ему нечего. Он пустился в обратный путь уже шагом. Вечерний воздух был прохладен, а он вдобавок еще в мокрой рубашке. Он поежился и ускорил шаг.

Когда солнце скрылось за горами, стало темнее. Тени сгустились вокруг него, залегли под кустами и мягко уходили между древесными стволами. Впереди мерцала одинокая звездочка, она казалась белой в сумеречно-голубом небе над тропинкой. Ухал филин, где-то далеко в лесу ему вторила дикая кошка. Испуганный олень шарахнулся в чаще. Это могло быть и совсем рядом, и далеко, листья играли со звуками странные шутки. Теперь даже свет казался нерешительным и волшебным. Карл думал о духах богов, которые, как говорили, населяют уединенные горные долины. Перед ним струился узкий белый шлейф тумана, я несмотря на то, что его суеверность после посещения Сити поубавилась, он прошептал оберегающую молитву.

Ивы темнели на фоне хмурящегося неба, показалась заводь, над ней курился туман, из-за которого и вовсе трудно было что-то разглядеть. Карл медленно пробирался меж гибких ветвей плакучих ив, обходя стороной белое таинственное мерцание дымки и воды.