— Но первым делом надо приготовить обед, — объявила Синера.

Несколько человек ее горячо поддержали.

Эвис нахмурилась:

— Ну, не знаю, — сказала она. — Мы пришли сюда для того, чтобы освятиться.

— Но только не на голодный желудок, — заметила Синера. — Ну пожалуйста…

Эвис отбросила чопорность:

— Хорошо. Я думаю, трудно соблюдать святость при таких обстоятельствах. — Она преклонила колена перед деревьями, которые росли чуть в стороне от домика Хранителя.

Солнце посылало им свое благословение. Земля пахла ладаном. Пел жаворонок.

Они развернули свертки и приготовили бутерброды — кто с чем любил. Бейли и Синера сидели бок о бок, опершись спинами о ствол одинокого дуба. Мимо проходила Эвис.

— Так-так, — улыбнулась она. — Отношения развиваются, а?

— Тебе неприятно? — спросил Бейли.

Она взъерошила им волосы:

— Конечно нет, глупенькие.

Наскоро перекусив, все накинули одежду для молитвы поверх той, которая на них была или которой на них не было, и приблизились к роще. Хранитель вышел из своего домика. Они опустились на колени, старик благословил их; и все вместе вошли в рощу — в тихую тень, в которой играли солнечные блики.

Бейли то и дело отводил взгляд от арок кафедрального собора, который возвышался прямо перед ним, и украдкой наблюдал за Синерой. «Что же здесь не так?» — думал он. — «Скажем, в теперешней религии. Особенно, в теперешней религии. Какую наивысшую цель может иметь человек, кроме как давать и получать счастье, заботиться о земле и чувствовать ее заботу, и знать, что он и космос — единое целое?»

«Единство — да, даже со своими партнерами. Когда я с этой девушкой, я каким-то образом и с Эвис, а когда я с Эвис или любой другой девушкой, я каким-то образом одновременно и с Синерой, и поэтому, мы никогда не можем быть недобрыми или неверными.» В памяти Бейли весело закружился мотив — что-то из прежних времен, а, может быть, это был стих, или и песня, и стих одновременно? Он не мог вспомнить.

Но я всегда тебе верен, Синера — некоторым образом.

Да, я всегда тебе верен, Синера — до определенной степени…

Бейли услышал пронзительный визг женщины.

В такой тишине этот звук можно было спутать с воем пилы. Бейли инстинктивно отступил назад. Синера почувствовала, что задыхается от крика. Их товарищи, которые шли впереди, стали пятиться назад, а затем остановились, не веря своим глазам.

Все, кроме одного мужчины. Он лежал на тропинке в нелепой позе, лицом вниз, в луже крови, которая пламенела невероятным алым цветом и все растекалась и растекалась, во все стороны.

Над ним стоял убийца; он ухмылялся. Это было огромное неуклюжее существо, обернутое в шкуры, от которых шла вонь. Сквозь грязные заросли волос и бороды проглядывали следы оспы. В руке был зажат грубый топорик.

Бейли быстро сориентировался в ситуации: сработал инстинкт, который — Бейли даже не подозревал об этом — до сих пор жил в нем. Он схватил Синеру в охапку и бросился к огромному дереву с дуплом, выжженным пожаром. Он втиснул девушку вовнутрь, а сам встал впереди, закрывая ее собой, — согнул руки и приготовился к драке.

Появились другие существа, такие же мерзкие, как и первое. Они выли и лаяли на языке, который когда-то мог быть английским. Двое мужчин из района залива были окружены. Один из них упал, разрубленный ударом топора. Другого пронзило копье; он лежал и выл в агонии. Убийца засмеялся.

— Джо, — прошептал Бейли. — Сэм. Они же мои друзья!

На смену страху пришла ярость. Он никогда так близко не видел окоченевших тел, крови и пота, никогда не чувствовал такого холодного дыхания смерти. Мысли вспыхивали в мозгу, как молнии: «Это дикари. Наверное, они пришли севера. Выжившие после чумы люди. Те, которые действительно слились с природой».

Пилигримы стояли и молчали. Дикари окружили их. Обе группы включали приблизительно одинаковое количество людей. Нет, все же цивилизованных людей было больше, на четверых или пятерых человек, — девушки тоже были сильными — почему же они не начали драться? Атлетически сложенный мужчина мог бы броситься под ноги дикарю, выхватить одно из орудий — меч, копье, дубинку, — которыми дикари пользовались довольно неумело, и, по крайней мере, дать сдачи!

Бейли уже приготовился прыгнуть вперед и начать драться, но в это время Эвис собралась с духом, подняла руки и закричала:

— Что же это такое? Братья, у вас же есть душа, что же вы делаете?

Северянин пролаял команду. Его банда взялась за дело. Одна или две жертвы попытались скрыться, но далеко убежать им не удалось. Всех мужчин убили в считанные секунды, хотя некоторые, очевидно, были обречены умирать часами. Затем варвары захватили всех женщин.

— Нет! — выла Эвис. — Только не с животными!

Она боролась до тех пор, пока нетерпеливый дикарь не ударил ее изо всех сил кулаком и не сломал ей челюсть. Эвис потеряла сознание. С другими девушками было меньше хлопот. Ожидая своей очереди, двое северян, отрезали куски мяса от убитого пилигрима и стали их пожирать.

Синера потеряла сознание. «Я должен ее унести», — думал Бейли среди всего этого кошмара. — «Унести… из района? Я забыл, что такое драка. У нас нет оружия, мы не обучены, мы не имеем желания защищать самих себя. А теперь дикари обнаружили наши поселения. Они будут врываться, убивать, насиловать, порабощать, грабить, жечь все дотла. Было ошибкой считать, что мы сможем заставить историю остановиться.

Но нет. Я не могу бросить своих».

Может быть — совершенно случайно — им удалось бы остаться незамеченными в этом дупле; дикари, если они не собирались убивать захваченных женщин, могли скоро уйти. Может быть, он и она смогли бы убежать, добраться до своих и объединить всех, пока еще не слишком поздно.

Возможно, им бы это и удалось. Они могли бы стать лидерами цивилизации, которая использовала бы научные методы для совершенствования способов ведения войны, уничтожила бы врага, и впоследствии стала большой империей, завоевывая все новые и новые территории. Но Синера пришла в себя и застонала — как раз в то мгновение, когда несколько дикарей проходили мимо, направляясь к домику Хранителя. Они позвали остальных.

Если бы Бейли был вооружен, он какое-то время мог бы удерживать врага, не подпуская его к дуплу. Но первый же дротик, брошенный ему в плечо, убедил его, что ему необходимо свободное пространство, чтобы развернуться и не быть таким беспомощным — чтобы не дать изрубить себя на куски. С непередаваемым удовлетворением он убил владельца топорика и попятился обратно к дереву, но северяне уже были у него за спиной.

Потом под ударом дротика его мозги брызнули из черепа, и он умер.

Смерть пришла как ураган. Нет, стоп, это была не смерть, не хаос, это было отсутствие ощущений в результате полной потери чувствительности.

«Ноль, — считал Бог, — один, десять, одиннадцать…»

— О, прекрати, — прорычал Бейли. — Ты думаешь, я не узнаю бинарное исчисление?

Этот мир пока что был самым худшим из всех; ход его мыслей не прекращался. И не из-за каннибалов. Они были лишь несчастными и невежественными существами. Но цивилизованные люди, которые никогда не давали себе труда узнать, что делается за пределами их небольшого райончика, которые смиренно приняли факт смерти неизвестно скольких человеческих существ, считая эту смерть не слишком высокой ценой за их собственную более высокую культуру — ух!

Эй, стоп. Что я имею в виду под словами «пока что»! Я хочу выйти из этой последовательности. Я больше не хочу продолжать.

Наверное, я могу найти выход. Лучше, мне суметь сделать это. Иначе — прощай, здравый ум!

«…сто, сто один, сто десять…»

Или, арабскими цифрами: четыре, пять, шесть, и т.д. Это компьютер. Мои нервы определяют его импульсы, когда он используется как резервное средство обеспечения. Это указывает на то, что я как-то с ним связан. Когда он включается, начинает работу Моделирующее Устройство.

Система «человек-машина». Я — человек, она — машина. Вместе с ней мы рассматриваем проблему во всей ее совокупности.