— Да, что я такого сказал? — засопел Матео.

— Послушай-ка, Матео, давно хотел тебя спросить… — внезапно прервал тишину Макс. — А за каким чертом тебя понесло в эту экспедицию? Ладно там, я или Дрон, нас, аутсайдеров отдела давно пихают во все дыры. В прямом и переносном смысле… А ты? Только из Академии, отличник, красный диплом, блестящие перспективы…

— Ты еще забыл упомянуть моего дядю — начальника сектора! — сказал Матео, не поворачивая головы от монитора. В ответ на эту реплику Макс снял ноги с пульта и развернул кресло в сторону напарника, ожидая продолжения разговора. Но в рубке снова повисла тишина. Подождав минуту, Макс снова принял исходную позу — развалился в кресле, забросив ноги на пульт. В его руке опять появилась большая пластиковая чашка, на белых стенках которой виднелись отчетливые отпечатки губной помады и подписи к ним. С отвращением глянув на плещущуюся в чашке коричневую бурду, гордо именуемую сервис-автоматом «кофе-эспрессо», Макс глубоко вздохнул и с храбростью отчаяния сделал большой глоток. Следующая реплика напарника прозвучала только минут через десять, когда «кофе» был уже допит и командир корвета ДР-71 (именуемого в узких кругах «Матильдой») старший лейтенант Максим Малин (носящий в еще более узких кругах кличку Везунчик) бесцельно пялился в мониторы. Мысли командира витали уже довольно далеко и от корабля и от задания и от немногословного напарника, поэтому фраза Матео дошла да Макса с большим опозданием.

— Вот что меня раздражает в вас, «стариках», так это почти непрерывное брюзжание по поводу козней тупого начальства и ударов злой судьбы, — тихо сказал младший лейтенант Матео Хамисуваари. — Пришел на флот — так служи! Вы с Дроном тоже Академию с отличием закончили, да и не так давно это было — всего три года назад! Работаете в Даль-разведке, в двадцать два года уже старшие лейтенанты, ты — командир корвета, Дрон — штурман! Экспедиция — блеск, мечта гардемарина — соседний спиральный рукав! А вы все ноете, словно торчите на борту канонерки, болтающейся на геостационаре…

— Все сказал, солобон? — мрачно поинтересовался Макс. Матео обиженно кивнул. — Так вот, еще раз вякнешь что-нить про судьбу, блестящую экспедицию и великолепный карьерный рост — будешь катапультирован за борт! Поболтаешься там пару-тройку часиков, наедине с пустотой, научишься не искушать судьбу! Тоже мне герой-первопроходимец! А за перерасход аварийного запаса кислорода я потом перед твоим дядей отпишусь!

— Не буди лихо, пока тихо! — отрезал Макс. — Ты думаешь, я виски белым подкрашиваю, чтобы девушкам больше нравиться? Нет, салага! Это у меня самая натуральная седина! Про рейд в шестую зону слыхал?

— Конечно! — выдохнул Матео, ему сейчас очень хотелось встать по стойке «смирно». ТАКИМ он своего командира еще не видел. И куда только делся рубаха-парень, любитель постебаться. — Кто же в нашем отделе не слышал про этот рейд! Вот только я не знал, что ты… что вы тоже в нем участвовали!

— А я теперь по этому поводу не распространяюсь, — кивнул Макс. — Тоже ведь летели туда, шашками махали, щенки восторженные… Вот и накликали беду! Как я жив остался — до сих пор удивляюсь! Так, что лучше поплакаться… ОН (Макс потыкал пальцев в потолок отсека) обиженных любит! Все понял, салага?

— Так точно, господин старший лейтенант! — Матео все-таки выметнулся из кресла и встал по уставной стойке.

— Что за шум, а драки нет? — за разговором пилоты не заметили, как прошелестела дверь отсека и в рубку вошел старший лейтенант Андрей Воронов, по кличке Дрон. Теперь штурман «Матильды» с удивлением смотрел на развалившегося в кресле командира и торчащего перед ним навытяжку второго пилота.

— Ерунда! — откликнулся Макс, снимая ноги с пульта. — Провожу с молодежью практические занятия!

— По строевой подготовке, что ли? — усмехнулся Дрон. — Ну-ну! Не буду мешать!

Штурман отошел к своей консоли, плюхнулся в кресло и со скоростью опытной машинистки забарабанил пальцами по сенсорам. Макс усмехнулся, посмотрел на Матео снизу вверх и негромко сказал:

— Ко мне можешь по-прежнему обращаться на «ты», а также «Макс» и «командир». На брудершафт мы с тобой уже пили, а в написании доносов ты пока не замечен. — Макс все-таки поднялся и ободряюще похлопал Матео по плечу. — Лучше по пути побрюзжать, зато домой живыми вернуться, а не в пластиковом мешке.

— Понял, командир! — прошептал Матео.

— Ну, вот и отлично! — сказал Макс и повернулся к штурману. — Дрон, что скажешь?

— Что тебе сказать? — переспросил Дрон, продолжая с бешеной скоростью барабанить по «клаве». — Тебе по существу, или анекдот?

— Свежие анекдоты у тебя кончились трое суток назад! — хмыкнул Макс. — Поэтому отвечай по существу.

— Ну, по существу, так по существу…, хотя пара анекдотов у меня еще есть, — пробормотал штурман. Он перестал стучать по сенсорам и теперь внимательно всматривался в бегущие по мониторам строчки данных. — Так, други мои верные, коллеги и собутыльники, могу вас порадовать — до выхода из «гипера» осталось три часа. Судя по показаниям масс-детектора, система совершенно обыкновенная — звездочка класса «желтый карлик», пара планет на близких орбитах, четыре более массивные — на дальних. Плоскость эклиптики не больше пятнадцати градусов. Выскочим мы аккурат возле орбиты второй! Или будут другие пожелания?

— Нет, и так нормально! Не надо будет потом елозить на планетарных движках, энергию зазря жечь. Наверняка всё самое интересное — на ближних к звездочке планетах. А остальные — газовые гиганты. — Сказал командир.

— Э… А ведь на Проксиме-7 жизнь обнаружили как раз в атмосфере газового гиганта, — робко вставил слово Матео.

— Нда… А во всех остальных случаях — газовые гиганты — пустышка! — усмехнулся Макс. Он знал, о чем говорил. Несмотря на молодость, капитан успел принять участие в нескольких сотнях разведрейдов.

Принцип гиперпространственного джампинга был разработан уже в начале двадцать первого века. А первое наземное испытание аппарата прошло всего через пять лет после обоснования проекта. Правительства США И России, при поддержке Евросоюза в рекордные сроки сумели договориться о совместном субсидировании постройки космического аппарата. Сбывалась вековая мечта человечества — ему открывалась дорога к звездам.

Объединенные усилия ученых и инженеров многих стран быстро принесли плоды — первый космолет ушел в гиперпрыжок в 2045 году. И буквально в первом рейде наткнулся на землеподобную планету. Радости людей не было предела. Лидеры Индии и Китая стали строить долгосрочные планы колонизации «дальних земель». Да и в США охота к перемене мест посетила многих. Гиперпрыжковый космолет оказался настолько простым в постройке, что их начали штамповать, как автомобили. Корабли практически не отличались от самолетов, для перевозки людей не требовались специальные системы жизнеобеспечения. А изобретение дешевого гравитационного двигателя только подстегнуло экспансию. Было открыто еще шесть землеподобных планет. В следующие пятьдесят лет Землю покинул почти миллиард человек.

Что интересно — процент эмигрантов из России был самым низким. Даже меньше, чем из Израиля. Самая большая доля эмигрантов пришлась на Азию и Африку. Оттуда переселялись целыми племенами и кланами. Оплачивали этот поток богатые гуманитарные организации из Америки и Европы. Там совершенно справедливо считали, что чем подпитывать голодные рты постоянными подачками, лучше отпустить их на «вольный выпас». Из цивилизованных стран ехала в основном авантюрно и романтически настроенная молодежь. Да и то, большую частью это были люди, не сумевшие (или не захотевшие) реализовать себя на Земле.

В результате, к концу двадцать первого века на планете-матери сложилась весьма интересная демографическая ситуация. Население Китая и Индии сократилось вдвое, и даже не столько от эмиграции, а из-за того, что Землю покинула в основном репродуктивная молодежь, а старшее поколение постепенно выбыло по естественной причине.