— Ну, ну! — слабо запротестовал тот, косясь на священника, но развязал пояс и подал.
— Отпусти их, Степан, — сказал священник.
— Как это можно, отец Иван. Меня попадья заругает.
— Отпусти. Не людям дадут ответ, а Богу.
Степан неохотно развязал высокого, дал слегка по шее его товарищу и сел на облучок.
— A c топором-то, милый человек, простись, — проговорил он, трогая лошадь.
Вскоре и сани и седоки скрылись в ночной мгле, откуда донеслось:
— Говорил, не тронь. Эх…
Изумлённая до последней степени и возмущённая галка, перегнув голову набок, с любопытством смотрела на оставшихся, в неясной надежде, что дело ещё может поправиться. Высокий стоял молча и потупив глаза. Товарищ тронул его руку.
— Пойдём!
Высокий молча двинулся вперёд, а за ним поспешно зашагал товарищ. Вскоре и эти скрылись в темноте, и галка, столь любящая человеческое общество, осталась одна. Впрочем, на этот раз человеческое общество ей совсем не понравилось.
Комментарии
Впервые — в газете «Московский вестник», 1898, 25 декабря, №354. Вторично в журнале «Народное благо», 1902, №51—52, 25 декабря.
Рассказ написан 8 декабря 1898 г.