Наконец приготовления были завершены. Один из транспортов отсоединился от «Поиска» и поплыл в сторону Лорна, другой задержался. Крошечные фигурки в скафандрах одна за другой исчезали в его шлюзе. Затем круглое отверстие — черное, как окно в бесконечность — закрылось, транспорт качнулся и отчалил к орбитальной станции.

Граймс занял место старшего пилота. В иллюминаторах виднелся Лорн — с черным серпом по одному краю, как обычно, затянутый грязно-серыми облаками. Если даже ему больше никогда не доведется полюбоваться этим зрелищем, подумал Граймс, это будет не самая страшная потеря в его жизни. Впереди и чуть справа, бледно-желтым кристаллом поблескивало солнце Мелисса. Короткие пальцы коммодора привычно легли на контрольную панель и пробежали по рядам кнопок и переключателей. За переборками перегородок донесся приглушенный вой направляющих гироскопов. Медленно, словно нехотя, корабль начал разворачиваться вокруг вертикальной оси. В иллюминаторы стальным блеском брызнуло солнце Лорна — и тут же померкло: светочувствительные пленки потемнели, защищая глаза астронавтов.

— Старший лейтенант Суинтон, аварийное предупреждение, — скомандовал Граймс.

По всему кораблю гнусаво взвыли сирены. На военном корабле этот сигнал понятен без слов, но Граймс едва удержался, чтобы не произнести в микрофон интеркома привычное: «Приготовиться к пуску реактивных двигателей, приготовиться к ускорению». Сирены смолкли, наступила тишина. Коротким, почти величественным жестом Граймс нажал на пусковую кнопку.

В ту же секунду каждый, кто находился на корабле, почувствовал одно и то же: как будто невидимая рука мягко, но решительно вдавливает тебя в противоперегрузочное кресло, в койку, к которой ты пристегнут… Спокойно, внимательно Граймс наблюдал, как стрелка на круглом циферблате, мерцающем на приборной панели, описывает круг. Вот она вернулась в прежнее положение… и Граймс, с усилием протянув отяжелевшую руку, снова нажал на кнопку. Рядом прозвенел голос Суинтона:

— Движитель Манншенна — пуск!

Гул реактивного двигателя оборвался, и в ту же секунду по барабанным перепонкам ударил пронзительный вой — это набирали обороты гироскопы Движителя. Прецессия их осей нарастала. Справа в иллюминаторах появилась величественная, туманная Линза Галактики, потом превратилась в радужный водоворот и начала искривляться, скручиваться… Черноту пространства прочертили яркие изогнутые полосы. А прямо по курсу, точно хвостатое чертово колесо, вращалось солнце Мелисса.

Граймс снова ощутил прилив гордости. Похоже, экспедиция начинается успешно. Он взглянул на Соню, которая утопала в противоперегрузочном кресле, устремив взгляд в пространство. Интересно, о чем она сейчас думает?

Соня словно почувствовала его взгляд, обернулась, и ее лицо осветилось улыбкой.

— Все в порядке, сэр? — и, не дожидаясь ответа, добавила: — Предлагаю отметить успешный старт. И за бездонные карманы налогоплательщиков.

Предложение было весьма уместным. На правах хозяина Граймс пригласил всех присутствующих в кают-компанию — в рубке остались только вахтенные офицеры. Вскоре Кэрен Шмидт, офицер снабжения, уже раздавала контейнеры с напитками, похожие на пластиковые груши. Граймс обвел глазами собравшихся. Кто-то закрепился в креслах, кто-то парил в воздухе, наслаждаясь невесомостью. Коммодор откашлялся… и слова застряли у него в горле. Он хотел произнести тост — краткий, выразительный — а на ум приходили только избитые фразы, которые казались банальными, если не пошлыми.

— Итак, э-э… дамы и господа, — выдавил он наконец, — наша экспедиция благополучно началась. Кто хочет высказаться по этому поводу?

Юный Суинтон выпрямился, отстегнул ремни и, взмыв чуть не под потолок, торжественно произнес:

— За открытие сезона безумной охоты за привидениями!

Все засмеялись, послышались аплодисменты. Однако Граймс заметил, что Соня не смеется. В который раз он видел подтверждение своей догадки: возможно, для кого-то эта экспедиция — просто увлекательное приключение, — но не для нее. За возможность отправиться в неведомое — и, может быть, непознаваемое — она заплатила многими месяцами работы, усилиями, тревогой. Он поднял свой «бокал» и ответил:

— Доброй охоты!

Вино растеклось по языку и небу. Граймс выждал несколько секунд, наслаждаясь букетом, потом сглотнул и снова огляделся. Черт возьми, для этой экспедиции трудно было найти более подходящую компанию! У каждого за плечами не один год службы на Флоте Приграничья. Каждый уже успел создать себе репутацию — кто-то получше, кто-то похуже… И, откровенно говоря, каждый относились к службе с точки зрения извлечения максимальной прибыли с минимальными затратами. Правда, на этот раз за все платит Федерация — а посему можно не беспокоиться по поводу перерасхода топлива… ну, и не только топлива.

Что касается сотрудников ФИКС, которые будут обслуживать переделанную до неузнаваемости установку Карлотти и прочее спецоборудование, то здесь Граймс во всем полагался на Соню. Это ее подчиненные… будем надеяться, что они останутся таковыми de facto, а не только de jure.

Мисс Шмидт снова раздала вино. Да, в невесомости выражение «наполнить бокалы» теряет всякий смысл: пустые емкости просто утилизируются… Когда контейнеры опустели, Граймс отстегнул ремень, просунул ступни в ремешки магнитных сандалий и осторожно поднялся на ноги.

— Прошу всех старших офицеров собраться в моей каюте через пятнадцать минут, — произнес он и покинул кают-компанию.

Как это всегда бывает в невесомости, подъемник был отключен. Цепляясь за блестящие металлические перила, коммодор заскользил вверх. Не добравшись до следующей палубы, он остановился: перила в его руке чуть заметно вибрировали. Кто-то поднимался по лестнице следом. Граймс обернулся — и не слишком удивился, увидев Соню.

В его каюту они вошли вместе. Граймс расположился за столом, Соня села напротив.

— Это не смешно, Джон. В конце концов… то, что мы делаем… это не шутка.

— Вы имеете в виду нашу охоту за Призраками? Согласен, это весьма остроумная идея. И знаете, что в ней самое остроумное? Вы преследуете свои личные цели. Мы о них ничего не знаем — но готовы ради них жертвовать жизнью. Все мы, и я в том числе. Конечно, к Вашим людям это не относится — они здесь по долгу службы.

— Нет. Они тоже добровольцы.

— Вот как… Простите. В самом деле… Все мы будем стараться в меру своих способностей и возможностей. Однако, как я полагаю, никто, кроме меня, не знает об истинных целях нашей экспедиции.

Она грустно улыбнулась.

— Конечно, Джон. Но ведь…

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Граймс.

Положенные пятнадцать минут истекли. В каюту один за другим входили офицеры. Первым, как и следовало ожидать, появился Суинтон. Вместе с ним — старший «имам» Кэлхаун, плотный, огненно-рыжий, и «реактивщик» Мак-Генри — тощий как жердь, с полированной лысиной. Через минуту подтянулись остальные: псионик Мэйхью, похожий на неуклюжего заспанного подростка, тучный казначей Петерсхэм и невысокая светловолосая Кэрен Шмидт. Последними пришли низенький и живой корабельный врач Тодхантер и Рэнфрю, лейтенант ФИКС, который официально числился радистом, а фактически отвечал за все установки, связанные с системой Карлотти.

Некоторое время коммодор молча наблюдал, как они рассаживаются и привычными движениями пристегивают ремни. Прогресс не стоит на месте, появляются новые устройства — но этим эластичным жгутам с пряжками, суждено пережить еще не одно поколение.

— Можете курить, — произнес он наконец, набив и раскурив свою трубку, он продолжил:

— Надеюсь, каждому из вас ясно, что это не обычный торговый рейс. Скорее мы похожи на старинных флибустьеров. Джентльменов удачи. Вижу, вам это ни о чем не говорит. Эти господа плавали по морям и не брезговали пиратством… О, это вам более знакомо. Правда, те, кто сейчас орудует в Галактике — это именно пираты, и никто больше. На мой взгляд, Черный Барт был последним, кого можно назвать флибустьером, — да и то с натяжкой. После него остались одни бандиты, которые действуют исключительно грубой силой… Ладно, я отвлекся. Нам предстоит некоторое время бороздить пространство в ожидании добычи. Правда, сомневаюсь, что тому же Черному Барту приходилось охотиться за призраками…