— Не выходи. Они ничего не смогут сделать с тобой оттуда. А если сунутся сюда, ты можешь так дать лапой любому, что они надолго запомнят. И у них пропадет желание соваться куда не надо.

Машенька, может, и согласилась бы со мной, но в этот момент палка больно ударила ее по голове, она зарычала, забыла про всякое благоразумие и выскочила наружу.

— Э, да это только медвежонок! — крикнул один из охотников.

— Не надо стрелять. Мы его так возьмем…

Их было двое. Старый и тот Долговязый, который продавал меня сегодня.

Машенька долго не поддавалась им. По отдельности ни один из них с ней не справился бы. Но их было двое. Как Машенька ни отбивалась, они ее все-таки свалили и связали.

Потом охотники разрушили берлогу — думали, может, там еще один медвежонок есть.

— Пусто! — сказал Долговязый, пошуровав палкой в развалинах. — А правду говорил сын тетки Дарьи, Женька-Белобрысый, что медведицу убили, а медвежонок сбежал и живет на болоте. Так и есть. Ух, повезло нам, батя! Приехали за грибами, а заарканили зверя. Не зря ружьишко взяли с собой, — без него бы не сунулись к берлоге. Давай поскорее вернемся в деревню и покажем добычу!

— Сейчас, как же, — ответил Старый. — Тебе только бы хвастаться. Двадцать лет, а ума нет. Там родственников куча, с ними еще делиться придется. Погостили у них денек — и хватит. Как стемнеет, заведем машину — и в город. Тебя, поди, на работе уже потеряли?

— Ерунда, — сказал Долговязый. — Я с завгаром договорился. А насчет родственников ты правильно, батя, сказал. Погостили — и хватит. А Белобрысый обойдется и сорокой, что сбил из рогатки.

Они еще посидели на полянке, около разрушенной берлоги. А когда солнце спустилось ниже верхушек сосен, привязали Машеньку за лапы к палке.

Потом они взвалили палку на плечи и пошли, понесли Машеньку.

Теперь уже я бежал сзади и следил за ними.

Совсем недалеко от болота, на старой дороге, по которой давно никто не ездил, стоял грузовик.

Пока втаскивали и заталкивали Машеньку в кузов, я притаился за пнем и высмотрел себе местечко на бензобаке.

— Ну, кажется, все, — сказал Старый, вытирая пучком травы руки. — Поедем, порадуем мать добычей.

Я вскочил на бензобак и тоже поехал.

Бак скользил под моими лапами. Машину бросало в разные стороны. От запаха бензина у меня так разболелась голова, что она, казалось, вот-вот лопнет…

Мы ехали очень долго. А когда приехали, город показался мне совсем не таким, каким я представлял его. Теперь, после того, как я увидел настоящий город, мне стало понятно, что мы приехали на окраину. Там стоят такие же дома, как и в деревне.

К одному из них мы и подъехали.

Охотники вылезли. Старый крикнул в открытое окно:

— Радуйся, мать! Мы тебе мохнатого порося привезли. Откормишь — тонна мяса будет.

— Чего? — спросила вышедшая на крыльцо тетка.

— Чего, чего… — передразнил ее Старый, — Загляни в кузов — сразу и увидишь — чего!

Тетка заглянула в кузов.

— Молодцы! — похвалила она охотников и даже потыкала связанную Машеньку пальцем. — Надо ее посадить в сарай на цепь, — сказала она. — Уж я откормлю!..

Тетка ушла в дом готовить ужин, а охотники втащили Машеньку в сарай и посадили не на одну, а на две крепкие цепи.

Когда и они зашли в дом ужинать, я пробрался к Машеньке.

Она очень обрадовалась мне. Сидя рядышком на земляном полу сарая, мы вспомнили слова Бориски: «Если с Машенькой случится что-нибудь, если ее найдут охотники, пусть Сорока прилетит к нам на дачу. Тогда я позову папу, маму, и мы обязательно спасем Машеньку!»

— Ты должен найти Бориску, — сказала мне Машенька. — Иначе меня убьют в этом сарае, а Сороку там, в курятнике.

— Где же искать его? — спросил я. — Город большой. А мы не знаем адреса.

— Тогда я пропала, — сказала Машенька и тоскливо посмотрела на стены сарая.

— Не отчаивайся, — ответил я Машеньке. — Раз другого выхода нет, пробегу по всему городу, загляну в каждое окно и обязательно найду Бориску.

— Беги, — сказала Машенька. И я побежал.

Но, пробегая мимо крыльца, увидел, что дверь приоткрыта. Мне захотелось узнать, о чем еще говорят охотники, и я прошмыгнул в дом.

Они сидели за столом и ели. А тетка поливала цветы на подоконнике. Никто не смотрел в мою сторону. Так мне показалось. Но я и тут ошибся. Долговязый сразу заметил меня. Только не подал вида. Он подождал, пока я отойду подальше от двери, а потом вскочил и сразу захлопнул ее.

— Во! — закричал он. — Еще один зверь попался!

Я стал метаться по комнате, но они втроем загнали меня в угол.

Долговязый наступил мне на хвост, а потом схватил сзади за шею и поднял над головой.

— На что он тебе? — спросила тетка.

— А так… — сказал Долговязый. — Посажу его в клетку. Пусть сидит. Забавно.

«Теперь пришел конец и мне…» — подумал я. И не стал ни есть, ни пить. Как лег в угол клетки, так и пролежал два дня.

— Сдохнет бурундук! — сказал Долговязый и понес меня продавать.

— Да… — папа резко встал с дивана. — Мы обязательно должны спасти Сороку и Машеньку. Это дело я беру на себя. Нельзя допускать, чтобы торжествовала несправедливость. Иначе она просто привыкнет торжествовать!

— Нет, это дело я беру на себя, — возразил Бориска, — ведь они мои друзья!

— Не надо спорить, — сказала мама. — Чем больше людей начнут спасать Сороку и Машеньку, тем лучше. Твои друзья теперь и наши друзья.

— Я очень рад, — сказал Бук, обращаясь к папе и маме. — Вы оказались точно такими, как рассказывал нам Бориска. Спасибо!

— Спасибо и тебе, Бук, — сказала мама. — Нам очень приятно слышать это. А теперь идите с Бориской спать. Он покажет тебе твой домик. Бориска сделал его из клетки. И угостит оставшимися орехами. А мы с папой еще подумаем, как лучше выручить Сороку и Машеньку.

— Я не буду жить в клетке, — сказал Бук. — Пусть она даже и переделана. Лучше лягу спать с Бориской.

— Как хочешь… — Мама пожала плечами и крикнула вслед Бориске: — Хорошенько умойся и почисти зубы!

— Я тоже хочу чистить зубы, — сказал Бук Бориске, — попроси у мамы еще одну зубную щетку.

— В ванной все есть, — ответил Бориска. — Пошли.

И друзья, прежде чем лечь спать, долго еще чистили зубы и плескались в ванной.

Бук еще спал, свернувшись колечком около стенки, когда Бориска проснулся.

Было очень рано — за окном стояла полная тишина, даже воробьи не чирикали. Бориска повернулся на правый бок и хотел закрыться с головой одеялом, но вдруг услышал, что папа уже встал и ходит по квартире. Папа редко вставал раньше мамы. Но зато уж если вставал!..

И Бориске расхотелось спать. Он стал прислушиваться.

Вот мощная струя — папа любит открывать водопроводный кран до конца — наполняет чайник.

Потом раздается громкое «бряк»! — это папа ставит чайник на электрическую печку.

Потом звенят чашки, тарелки. Кажется, что они сыплются, скатываются с высокой горы и вот-вот разобьются.

Наконец, гремит таз. Вода в ванной хлещет не хуже водопада. А когда водопад утихает, появляются новые странные звуки.

Услышав их, посторонний человек мог бы подумать, будто в квартиру привели зачем-то поросенка, который тычется в углы и хрюкает.

На самом же деле происходит вот что: папа моет пол, намотав тряпку на специальную палку с особым зажимом, которая называется ленивкой.

Папа всякий раз умудряется так зажать и намотать тряпку, что поперечная перекладина палки остается голой. И папа трет пол не столько тряпкой, сколько перекладиной. Трет, не обращая внимания на громкие звуки: «Хрюк-хрюк, хрюк-хрюк!»

— Мучитель ты мой… — услышал Бориска мамин голос. — Хоть бы еще часок дал поспать.

— Ты уже встала? — удивился папа. — Разве я тебя разбудил?..