— Все ли из судей считают преступления этого человека доказанными?

— Да, — ответили Правый судья.

— Разумеется, — произнес левый.

— Все ли считают, что он заслуживает наказания?

— Да.

— Каков будет приговор?

— Смерть. «Смерть», — сказали все трое.

— Никто не возражает против смертного приговора? — тем не менее спросил главный судья еще раз.

— Нет, — ответили остальные судьи.

— Да будет так. Преступник приговорен и должен умереть в любом месте и в любое время так скоро, как только возможно. Когда Витек Чебаков в полвосьмого утра, как обычно, сел в свою тачку и вставил ключ в замок зажигания, какой-то незнакомый длинноволосый блондин с пушистыми «украинскими» усами и в дымчатых очках склонился к открытому боковому окошку и спросил.

— Чебаков? «Менты?», — мелькнуло в голове у Витька, но он тут же отбросил эту мысль, как заведомо нелепую. Таких ментов не бывает.

— Ну, — ответил он на заданный вопрос, продолжая размышлять про себя. А хотя бы и менты. Что они могут сделать? Чебаков привык к тому, что Уголовный Кодекс писан не для братвы. У нее свои законы и никакие менты бойцам авторитетных группировок не указ.

— Виктор Павлович? — снова задал вопрос незнакомец.

— А не пошел бы ты… — буркнул Чебаков, решив, что отвечать неизвестно кому на такие наглые вопросы означает уронить свое достоинство. Повернув ключ, Чебаков хотел уже отъехать, желательно — задев любопытного патлатого бортом машины, а если повезет — свалив его на землю. Но тут патлатый произнес: «Я должен был удостовериться», — и, протянув руку в салон, сделал одно неуловимое движение. Чебаков со странным звуком повалился грудью на руль. Блондин спрятал правую руку в карман, а левой засунул за дворник маленькую карточку, вроде визитки. И ушел быстрым шагом — за угол, на улицу и бегом к остановке, где как раз гостеприимно распахнул двери автобус 10-го маршрута. Блондин уже давно вышел через остановку и затерялся в лабиринте улиц, когда любопытные мальчишки, идущие в школу, заметили неестественную позу водителя в одной из припаркованных около дома машин. А потом и кровь. много крови.

— «Казнен по приговору Трибунала», — вслух прочитал старший оперуполномоченный городского угрозыска Ростовцев надпись на «визитке». — И даже адресок имеется.

— Где? — сразу подскочил к нему Юра Сажин, другой опер, всем своим видом демонстрируя, что он готов прямо сейчас отправиться по этому адресу и арестовать злобных убийц еще до того, как они смоют кровь со своих рук.

— А вот, — ответил Ростовцев, щелкая пальцем по нижней кромке карточки, где значилось буквально следующее: «Если вам известны преступники, ушедшие от официального правосудия, но заслуживающие самого сурового наказания или если вы хотите служить делу установления порядка в стране на постоянной основе, сообщите нам по электронной почте. E-mail: tribunal@gru.com».

— А-а, — разочарованно протянул Сажин. — И-мэйл. Это нам не поможет.

— А что, разве нельзя узнать, где этот «и-мэйл» находится? И кто владелец?

— Находится он, надо полагать, в Америке, — ответил более искушенный в компьютерных технологиях Сажин. — Адрес кончается на «com» а это — американская система.

— А при чем здесь ГРУ?

— Понятия не имею. Если у этих «трибунальщиков» собственный сервер, то они могли сами так назваться. Для понта. А если нет, то тогда это — название сервера.

— Знать бы еще, что такое сервер…

— Узел Сети, — ответил Сажин, не вдаваясь в подробности и не обращая внимания на то, что это определение не совсем точно. — Место, где хранится информация. Ростовцев вспомнил, что где-то уже слышал этот термин — только в другом контексте. Вроде того, что сервер — это особо мощный компьютер. То есть предмет вполне реальный, который где-то стоит и который можно пощупать руками.

И он спросил.

— А как этот сервер выглядит? Его можно найти, если очень понадобится?

— На это лучше не надеяться. Они не настолько дураки, чтобы дать нам такой след.

Скорее всего, они просто зарегистрировались на каком-нибудь бесплатном анонимном сервере. Это запросто можно сделать прямо по Сети. Никуда ходить не надо, документы предъявлять не надо, можешь сидеть у себя дома в Белокаменске, а твой почтовый ящик будет в Америке. И черта с два посторонний к нему подберется. Сажин пообещал по возвращении в ГУВД проверить свои догадки, однако почти убедил Ростовцева, что этот след глухой. Следовало искать другие следы. А с ними было туго.

Убийцу и само убийство видели несколько человек. Но тогда они не поняли, что это было убийство, и не обратили особого внимания на блондина, поспешно удалившегося с места происшествия.

— Патлатый и усатый, — сказала дворничиха, мимо которой убийца прошел, направляясь к автобусной остановке. — И очкастый. А больше я не разглядела — он бегом бежал. И никто больше не разглядел. Молодая женщина, гулявшая с собакой, художница, обладающая хорошей зрительной памятью и обостренным вниманием, добавила несколько деталей: высокий рост, подтянутая спортивная фигура, черные джинсы, черная рубашка, фиолетовая сумка — но что толку. Ведь та же самая художница заметила кое-что еще и сказала операм, пусть и не совсем уверенно:

— Знаете, мне показалось, он был в гриме. На первый взгляд все выглядело естественно — прическа, усы, очки. Но все-таки как-то слишком нарочито. Стоит все это снять — и лицо изменится неузнаваемо. А если снять еще и рубашку — а под ней окажется, к примеру, белая футболка — то тут уже вообще никаких зацепок не останется. Человек совершенно перестанет выделяться в толпе. Ведь черные джинсы и фиолетовая сумка — это не приметы.

Таких парней в городе не одна тысяча. Дворничиха помнила, что предполагаемый убийца бежал к автобусной остановке.

Однако она затруднялась сказать, сел ли он в автобус, и тем более не могла назвать номер маршрута. А кроме автобусов здесь останавливались еще ми троллейбусы. А чуть подальше — трамваи. Всего — восемь маршрутов, половина из которых поворачивает на ближайших перекрестках в разные стороны. Тупик.

Виктор Чебаков, умело зарезанный в своей машине в двух шагах от дома, работал бандитом. Официально он числился «лицом без определенных занятий». Во всяком случае, так было записано в документах по поводу его задержания за незаконное ношение оружия. Задерживали его несколько раз, но всегда выпускали, потому что Витек, не дожидаясь наводящих вопросов, заявлял, что нашел пистолет буквально только что на улице и нес его в милицию, чтобы сдать, как и положено честному гражданину — но тут милиция налетела на него сама и поволокла в кутузку, не слушая объяснений. Как ни странно, каждый раз этому находились свидетели, и уголовное дело, по которому Витю Чебакова можно было закатать хотя бы годика на три, разваливалось, не успев родиться. И оставалась у Вити всего одна судимость — по малолетке, за хулиганку.

Нарисовывалось тогда изнасилование несовершеннолетней, но девка, уже почти раздетая и хорошо избитая, умудрилась убежать. Видно, проснулась в ней от страха неженская сила, что сумела она раскидать троих распаленных парней, а одному устроила сотрясение мозга, стукнув его пустой бутылкой по голове. Впрочем, надо учесть, что мальчики были пьяны в хлам, а это, как известно, не всегда способствует успехам в рукопашном бою. В ту пору отмазывать Витьку с друзьями было некому, но о них позаботилась природа. Пострадавшая была девственницей и осталась ею. Так что 117-я статья старого еще кодекса отпадала начисто. И телесные повреждения, будь то тяжкие или менее тяжкие, не вытанцовывались. А за легкие уже и в те времена не сажали. Однако следователь попался принципиальный, а Витек, к тому же сдуру вслух заявил при милиционерах: «Я ее, суку, зарежу», — имея в виду, естественно, пострадавшую девушку. В результате Витек до суда проторчал в КПЗ, а его друзья сидели под подпиской о невыезде тише воды, ниже травы, предупрежденные, что ежели они подойдут к пострадавшей ближе чем на сто метров или спьяну скажут ей дурное слово, то это будет квалифицировано, как попытка давления на свидетеля, и закончится посадкой в камеру. Суд, однако, учел молодость подсудимых, положительные характеристики с места учебы и чистосердечное раскаяние и дал всем троим условный срок по 206-й статье.