— Я бы сказала, что перерождение ей более чем удалось.

Ей повезло, она нашла правильного человека — некую Гуиди, очень хорошего, продвинутого психотерапевта. Возможно, сеньора Гуиди и сама пережила нечто подобное или, наоборот, стала психотерапевтом, чтобы выработать иммунитет против таких ситуаций.

— Извини, что настаиваю, но по Лауре не скажешь, что она много выстрадала.

— Почти семь лет прошло с тех пор. Откуда нам знать, что она чувствует на самом деле, забыла ли она? Судьба жестоко обошлась с ней, полностью перевернув ее жизнь. Со Стефано она, наверное, осталась бы во Флоренции, преподавала бы или писала романы, не была бы так категорически против материнства. Я не перестаю удивляться, как ей удалось построить свою жизнь заново. Чисто интуитивно я чувствую, что у нее есть мужчина… должен быть, но счастлива ли она с ним?

— Да, и не один! Просто так тебе не доверят такую рубрику… Говорят, она была любовницей Риги…

— Не может быть, она бы мне сказала, да и потом, Лаура, конечно, не ханжа и прекрасно понимает, какую пользу можно извлечь из определенного рода связей… Но в то же время она щепетильнее, чем кажется.

— Какая ты добрая. Ты мне сразу понравилась, и теперь я понимаю почему! Карло очень повезло, что он встретил тебя!

— Он мне все время это повторяет. Смотри, вот он идет со своей женой. Кстати, как тебе эта Аделе?

Похожа на экономку, говорит только о кухне и прислуге. «Светская женщина никогда не должна упоминать об обслуживающем персонале» — так говорила вторая жена старого Герардески, еще большая карьеристка, чем Рита, с таким же туманным происхождением и более чем скромным социальным статусом. Рита всегда запоминала эффектные фразы.

Двадцать дней он думает о Лауре и оплакивает ее. У него есть миллион достойных причин, чтобы не делать этого: она подняла ставку, он удвоил ее, увеличивая пропасть между ожиданиями и реальностью, потому что реальность — жестокая штука, он это прекрасно знал, и беда тому, кто начинает играть с ней в игры. Сколько раз он говорил Лауре, что не любит ее, а она предала его, поступила с ним, как с влюбленным школьником. Что у нее в голове? Упряма, как мул. Неужели жизнь ничему не научила ее? О муже они говорили мало, но понятно было, что ей очень не хватает этих отношений: продолжительных, нежных и глубоких. Вряд ли их отношения были построены на страсти: она со смехом рассказывала, что на время ее месячных он убегал из дома (привычка Лауры дистанцироваться от переживаний путем вышучивания: чем острее боль, тем громче она смеялась). Но с ума он ее не сводил: она любила его нежно, искренне и на удивление трезво. Как же она, наверное, страдала… Хватит, он всегда был с ней честен, всегда говорил правду, что их отношения никогда не перейдут определенную грань, не превратятся в нечто серьезное, он женат и разводиться не собирается. Рано или поздно все закончилось бы… и лучше рано, лучше сейчас, в отпуске есть возможность отвлечься и думать о другом, а может быть, и найти себе новую любовницу. И потом, есть еще одна причина придерживаться этой линии поведения: он никогда никому не позволял командовать собой, не позволит и сейчас, даже такой умной женщине, с таким роскошным задом. Надо заменить этот зад другим — и все, остальное пройдет само по себе. Море — жестокое испытание для старых супругов. Его жена в купальнике выглядела ужасающе: дряблые бедра и руки, про задницу страшно и подумать, Андреа старался не смотреть на нее, чтобы не сравнивать с другими. Молодец, Лаура, бросила его именно тогда, когда больше всего нужна ему. Теперь он будет скучать весь отпуск. Мерзавка, повела себя как капризная невеста, которая скандалит и топает ногами, чтобы доказать свою правоту и добиться желаемого. И в этот раз она не уступит. Будь она проклята, их гордость, ведь они оба упертые, как ослы, ни один не уступит! Может, и правда, они созданы друг для друга? Черт, только не вспоминать о том, как они занимались любовью… Ну, чего ей еще нужно? Все разумные люди знают, что лучше мало, чем ничего, но женщины не идут на компромисс. Потом раскаиваются, плачут в подушку и хотят вернуть все назад, когда уже слишком поздно. Вернется ли Лаура? Его самолюбие говорило «да», а сердце — «нет». Разумом он понимал, что лучше оставить все так, как есть.

Она не смогла бы взять это интервью у священника, если бы, как обычно, уехала в Монте-Альто. Вот уже несколько лет она арендовала небольшую виллу на июль и август и на два месяца уезжала из Милана — такую роскошь могли позволить себе только очень обеспеченные люди. В своем домике она могла писать, читать, принимать подруг, а теперь и забывать Андреа.

Она добралась до прихода в самую жару, но это не разозлило ее. Напротив, ей очень хотелось поскорей начать разговор с доном Джузеппе. Его книга, где он отчасти рассказывает про свою жизнь, только что вышла и изменила представление Лауры о священниках с телевидения. Кроме ярко выраженных недостатков в этом маленьком человеке содержалась сильная воля и непоколебимая решимость всю жизнь провести рядом с бродягами. Он устроил для них теплый дом в Примавалле, поселил там искалеченных жизнью бывших заключенных, наркоманов, умалишенных и шлюх. Он не делил их на плохих и хороших, но разделял с ними их одиночество и боль, стараясь помогать им по мере сил лекарствами и проповедями. Интересно, почему его так активно критикуют? Может, находить недостатки в других — это лучший способ не замечать своих? Понося других, мы подтверждаем поговорку: «Не делай добра, не получишь зла». Новейшая форма эгоизма: живешь среди собак, веди себя, как собака. Как можно продолжать жить в самом средоточии боли и тоски, балансируя между виновными и невинно осужденными? Журналисты уверены в инфантилизме дона Джузеппе: мы люди, а не святые; чтобы вынести все это дерьмо, необходима ангельская легкость.

Это был жаркий солнечный июльский день. В такие дни хочется сбежать из города и никогда больше туда не возвращаться. За пыльной дорогой виднелись горы рядом с Бергамо: до райской свежести рукой подать. Но даже этот душный парк на периферии Милана, где воняло загрязненной до предела рекой, показался ей вполне подходящим местом для начала. Возле утопающего в зелени старого коровника ее вежливо поприветствовали дети и объяснили, как пройти в кабинет к святому отцу. Никакой спешки, суеты, никаких лишних движений. Никто не навязывает тебе сразу же свою любовь; тебя полюбят, если ты сам того захочешь. Этому оазису действительно не страшно опасное соседство с меркантильным городом (где любят, только если это выгодно, и прячут злобные лица за фальшивыми улыбками), само его возникновение невероятно. Она попала в него совершенно бесплатно, не пересекая пустыню, не выезжая даже за пределы своего округа. Это была просто сказка, которую сочинила сама Лаура, потому что не могла иначе. Иначе она умерла бы от жажды.

Она вошла в кабинет, на который указал ей мальчик с косичкой. Святой отец уже ждал ее: слащавое, но при этом злое лицо, резкие движения, ничего общего с ангелом. Он церемонно ее поприветствовал. Кабинет подкупал своей скромностью: на полках всего несколько книг. Лаура сразу поняла, что перед ней не обычный промыватель мозгов. Сколько раз ей приходилось брать интервью у псевдоучителей жизни и липовых гуру? После таких интервью она всегда чувствовала себя обманутой: эти шарлатаны гарантировали персональный успех (или внутреннюю гармонию) без потрясений и страданий. (Типа тренинга «Открой свой талант».) В целом их метод сводился к следующему: 1. Пойди на работу другой дорогой. 2. Надень свое лучшее платье. 3. Надушись любимыми духами.

Бред собачий, но к ним стояли очереди.

Нет, святой отец ничего такого не предлагал, никаких дешевых уловок за огромные деньги. Взгляд живой и рассерженный. Казалось, он говорил тебе: «Может, лучшего места и не существует, но надо бороться, чтобы не попасть в худшее. Почему? Хотя бы потому, что лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Жизнь — это не увеселительная прогулка, надо протискиваться между скалами, грести изо всех сил; пейзаж загажен отходами. Имеет смысл накачать мускулы, если хочешь вскарабкаться на определенную высоту, вооружиться терпением и ожесточить свое сердце, если хочешь найти хоть кроху смысла во всем этом бардаке. Тебе никто не поднесет на блюдечке готовое решение, но также тебя никто не осудит за макияж, короткую юбку и цвет волос». Это был необычный человек, он знал, что легкомыслие помогает жить, и зло тут ни при чем. Чтобы делать дело, грусть не нужна.