Впрочем, это гипербола. Ведь кроме чечено-ингушской в Российской империи была осетинская, дагестанская, башкирская, чувашская философии. Вклад их в развитие русской философии огромен. В XX веке, например, они изобрели "диалектическую логику". Об этой "диалектической логике" стоит сказать поподробнее.

Кроме "формальных" логиков, в СССР были логики особые - "диалектические". Есть логика формальная, примитивная, её изучают разные Аристотели и Гёдели. А есть высшая логика - диалектическая. Она всё диалектически развивает. Скажем, формальная логика утверждает: если А = В и В = С, то А = С. А диалектическая логика говорит: "всё во всём", "всюду жизнь". Как, спросите вы? А вот ТАК. Не ясно? Можно поподробнее: формальные логики ЛЮДЕЙ НЕ ЛЮБЯТ. Они за своими цифрами человека не видят. А люди они доброту любят. Ты к человеку с душой, и он тебе сторицей. Доказывалось это словоблудие соответствующими цитатами из “классиков-. Например, знаменитой фразой Ленина о стакане. Стакан - это штука МНОГОГРАННАЯ. Из стакана можно пить, стакан можно по столу катать, стакан можно засунуть в рот пленному белогвардейцу. Несчастные "формальные логики" жили под домокловым мечом погрома со стороны мракобесов. (Математика, как и филология, была некоторым убежищем от мракобесия "советских мыслителей" - какое-то подобие философской культуры теплилось в среде людей либо с филологическим, либо с математическим образованием.) Между прочим, хотя диалектическая логика была вотчиной азиатской части советской интеллигенции, халтурно наструганные диссертации они купили всё же у белых аспирантов. Что, с одной стороны, было невероятно обидно, но с другой - до поры до времени давало возможность сопротивляться.

Примерно раз в три года "диалектические логики" под- нимали вопрос о власти. Но к счастью, диссертации стругали умельцы разные и "диалектические логики" никак не могли договориться об определениях. Белые шайтаны, скромно потупив глаза, признавали приоритет диалектических волшебников, но при этом коварно просили ДАТЬ ОПРЕДЕЛЕНИЕ новому направлению в истории мировой мысли. У каждого "диалектика" определение было своё, придуманное ему за его кровные деньги, поэтому начиналась склока, и формальные логики получали очередную передышку.

Всё это сейчас выглядит смешно, но доносы в КГБ лились рекой, и многие учёные были вынуждены уехать за рубеж.

IX

Однако, если против партийных профессионалов чиновники от науки были слабоваты, то перед курируемыми учёными они вели себя как властелины мира. Политес "курирования науки" несложен и базируется на классических приёмах мышления некомпетентного сознания, то есть на грубой игре на повышение или понижение. Так незамысловато, что и Будённый справится. Вызвать молодого аспирантика в кабинет и, сделав свекольную рожу, наорать:

- Есть традиции науки, есть классическое наследие. Нам ваша отсебятина не нужна. Мы академический институт. В наших стенах преподавали Менделеев, Докучаев, Сеченов. Вот полюбуйтесь на этого гулёну - генной инженерией занимается. (И дальше, уже как бы успокаиваясь.) Мы тебя, Сергей, взгреем и смотри от коллектива не отрывайся, подтянись. Парень ты неплохой, взносы платишь регулярно...

Или игра на повышение. Вызвать в тот же кабинет седовласого профессора:

- Сергей Сергеевич, что же это вы, голуба, мелкотемьем занимаетесь? Мы тут провентилировали вопрос: наверху есть мнение на сорок процентов увеличить штат института - тематика перспективная. Сколько у вас архаровцев? Мало, обдумайте двухкратное увеличение - это для нас приоритетное направление. Симпозиум в Новой Зеландии, есть приглашение? Трудно, но будем решать вопрос. Такие, как вы, - гордость советской науки. Какие трудности? С дачей как? С транспортом? Значит, давайте так с вами условимся: коллектив выдвигает вас на лауреата Ленинской, а вы в течение пяти лет завершаете работу по замене торгового флота СССР одним кораблём водоизмещением в триллион тонн. Есть мнение назвать корабль именем Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного совета СССР... Как невозможно? Да плевал я на Евклида, не разбираюсь я в этой математике. Я же тебе, Сергей Сергеевич, русским языком говорю - ЕСТЬ МНЕНИЕ."

И никто скотину не изобьёт палкой.

Выше я говорил, что Аверинцев связал своё имя с философским факультетом МГУ. Как это могло произойти с человеком безусловно честным? Почему настоящий учёный пошёл на сотрудничество с мракобесами? Осторожно скажу так. За свою жизнь Аверинцев, при страстном темпераменте полемиста, никогда ни с кем не полемизировал. Собственно, полемизировать было не с кем. Всё было ясно априори, будь то грубая ругань партийных функционеров или упрёки со стороны завистников в незнании источников. Подобная ситуация - тяжёлое испытание для любой личности, а для ярко выраженного экстраверта, каковым, несомненно, является Аверинцев, это равносильно медленному самоубийству. Он привык всегда и во всём быть правым заранее и абсолютно.

Написал статью. Кто-то заорал, схватив за рукав пиджака:

"Книжки пишет, а налог на домашнее животное платит нерегулярно, а ещё интеллигентный человек." Другой обвинил в дилетантизме, так как Аверинцев не упомянул в сноске блестящую работу аспиранта дублинского университета “Некоторые аспекты строения обложки второго тома первого собрания сочинений Владимира Соловьёва". Расхохотаться и забыть. Но когда больше нет ничего, и не год, не пять, а всю жизнь, то поневоле человек начинает всё более и более склоняться к идее собственной непогрешимости. Что в случае экстравертированной личности неизбежно приводит к умственной слабости - при отсутствии интеллектуального диалога мысль гаснет, мертвеет.

Что написал Аверинцев? Несколько умных интеллигентных статей. Зато, в попытке заменить диалог с научным сообществом монологом перед научной общественностью, выдал на гора огромное количество интервью и публичных выступлений. Выступлений глупых, выступлений мидовского чиновника, жеманно изрекающего мировые максимы в стиле "Сталин - тиран" или "Волга впадает в Каспийское море". Действительно впадает, и, наверное, это явление можно даже ПЕРЕЖИВАТЬ: стоять на берегу дельты Волги и рыдать от восторга, видя, как огромная масса воды вливается в ещё более огромное Каспийское море. Вокруг птички летают, рыбки плавают, вон лягушка поскакала, кто-то заворочался в камышовых зарослях и лягушку съел. Тут "ВСЮДУ ЖИЗНЬ" - прям как в диалектической логике или на картине Ярошенко. Только Аверинцев- то не диалектический логик и не Ярошенко, а человек талантливый и умный. Поэтому обидно.

Самое подлое в советской власти это разлагающее и растлевающее влияние. Влияние даже не отдельных людей, а самой среды, воздуха. На всём печать тлена, гниения. Как бы ни был здоров и силён человек, живя посреди болота, он неизбежно становится больным и слабым. Грустно было видеть Сергея Сергеевича, появляющегося на экране телевизора с красным флажком на лацкане пиджака, играющего в дурацкие бирюльки "съезда народных депутатов", тратящего свой ум и талант на поддержание беседы с людьми, не умеющими ни говорить, ни мыслить.

Увы, Аверинцев "человек среды", и советская среда его погубила. Вечный подросток, в Англии он, может быть стал бы лордом, у нас превратился в организатора телефонных звонков. Детское тщеславие и самолюбие так легко использовать. И милейший Сергей Сергеевич, увы, с годами превратился всё в того же аппаратчика, который сам ничего не делает и даже ничем не управляет, но всё "курирует".

Никогда не забуду потрясения. Однажды я слушал какое-то выступление Аверинцева. Аверинцев говорил напыщенный вздор, не имеющий никакого отношения к заявленной теме. Десять минут, двадцать, тридцать. Кто-то в зале не выдержал и сделал замечание. Что тут началось. Аверинцев буквально закричал: "Кто вы такой! Вы не понимаете, с кем вы разговариваете! Я уважаемый человек!" Но какой философ уважаемый человек? Ещё Платон писал о придурковатости философов, совершенно неприспособленных к реальной жизни и подвергающихся постоянным насмешкам со стороны толпы. "Кто занимался философией не в молодости, для получения совершенного образования, а посвятил ей жизнь, тот становиться человеком весьма странным, чтобы не сказать больше". Вот тип философа. И если философ уважаем, то только потому, что гуманное и справедливое общество уважает его безумие и полную непрактичность в личных делах. Он слишком умён, чтобы жить в бытовом мире. Предельная никчёмность нашего общества, может быть, в том, что философ считается в нем человеком практичным и себе на уме. И более того, бизнес и карьера ему вполне удаются. На Западе Гегель или Камю, открывшие свечной заводик, прогорели бы за два месяца. В стране дураков производство расширяется, большой успех. Вот и книги уже писать некогда. И наконец философ, вместо того, чтобы относиться к вопросам престижа с естественным для него "философским спокойствием", начинает ругаться, капризничать, организовывать телефонные звонки и коллективные письма. И в этом случае он уже смешон действительно, как смешон любой человек, занимающийся не своим делом.