Коляска покатилась к соседнему магазину.

— Одну камбалу, полтора фунта палтуса, пинту креветок и омара, — проговорила Мэри Поппинс с такой скоростью, что только тот, кто давно привык к таким распоряжениям, мог что-нибудь понять.

Рыбник, в отличие от мясника, был высокий, худой человек — настолько худой, что, казалось, у него совсем нет фаса, а только два профиля. И вид у него был такой грустный, что вы не сомневались: он или только что плакал, или вот-вот собирается заплакать.

Джейн предполагала, что у него в юности было тайное горе, а Майкл считал, что рыбника в детстве держали на хлебе и воде и он никак не может об этом позабыть.

— Что-нибудь ещё? — безнадёжно спросил рыбник голосом, который свидетельствовал о том, что он не ждёт ничего хорошего.

— В следующий раз, — отвечала Мэри Поппинс.

Рыбник грустно покачал головой и ничуть не удивился.

Он заранее знал, что больше ничего не потребуется.

Тихонько вздыхая, он завязал покупку и положил её в коляску.

— Скверная погода, — заметил он, вытирая глаза рукой. — Похоже, что лета у нас совсем не будет. Да его, в сущности, никогда и не бывало. У вас тоже не слишком цветущий вид, — обратился он к Мэри Поппинс. — Это, правда, неудивительно.

Мэри Поппинс вздёрнула голову.

— На себя оглянитесь! — сказала она сердито и устремилась к выходу с такой быстротой, что коляска налетела на бочонок с устрицами. — Какая глупость! — произнесла она, глянув на свои туфли. — Не слишком цветущий вид — это в новых коричневых замшевых туфельках с двумя пуговками! Какая чушь! — казалось, подумала она вслух.

На тротуаре она остановилась и взглянула на список покупок, вычёркивая то, что было уже куплено.

Майкл постоял сначала на одной ножке, потом на другой.

— Мэри Поппинс, мы, что ли, никогда не пойдём домой? — спросил он капризным тоном.

Мэри Поппинс обернулась и посмотрела на него крайне неодобрительно.

— Это уж как выйдет! — сказала она коротко.

Она аккуратно сложила список, а Майкл в душе сильно пожалел, что осмелился открыть рот.

— Ты можешь идти домой, если тебе угодно, — продолжала она надменно, — а мы пойдём покупать имбирные пряники!

У Майкла вытянулось лицо. Ну почему он не сумел промолчать! Если бы он знал заранее, что список заканчивался имбирными пряниками!

— Тебе туда, — сухо сказала Мэри Поппинс, махнув рукой в направлении Вишнёвого переулка. — Смотри не заблудись.

— Нет, нет, Мэри Поппинс, пожалуйста! Я ведь просто так! Я… Мэри Поппинс, пожалуйста! — взмолился Майкл, чуть не плача.

— Ну, пусть он пойдёт с нами, Мэри Поппинс, — вступилась Джейн. — Я повезу коляску, только возьмите его с нами!

Мэри Поппинс фыркнула.

— Не будь сегодня пятница, — сказала она Майклу строго, — ты бы сей секунд отправился домой. Сей секунд!

Она решительно двинулась вперёд, толкая коляску с Близнецами и покупками. Джейн с Майклом, понявшие, что она смилостивилась, поплелись за ней, пытаясь отгадать, что ж такое значит «сей секунд». Вдруг Джейн заметила, что они идут совсем не в том направлении.

— Мэри Поппинс, вы ведь сказали, мы идём за имбирными пряниками, а в кондитерскую совсем наоборот, — начала она, но замолкла.

Мэри Поппинс посмотрела на неё.

— Кому поручено сделать покупки — мне или тебе? — спросила она.

— Вам, — ответила Джейн очень жалобным голоском.

— Ах, правда? А я думала — совсем наоборот! — саркастически засмеялась Мэри Поппинс.

Она слегка подтолкнула коляску, та повернулась на месте и вдруг остановилась. Джейн и Майкл тоже остановились как вкопанные. Они оказались у входа в очень, очень странную кондитерскую.

Ребята никогда не видали такой маленькой и грязной лавчонки. В витринах её висели выгоревшие цветные бумажные ленты, на полках — облезлые коробочки с рахат-лукумом, запылённые палочки лакрицы и очень старые, очень сморщенные райские яблочки. Между окнами был маленький, тёмный вход; туда Мэри Поппинс и покатила коляску. Джейн с Майклом вошли за ней.

В лавке было сумрачно, но ребятам удалось разглядеть, что целых три стены занимает остеклённый прилавок.

А под стеклом лежали пряники. На каждом прянике была позолоченная звезда. Их было столько, что казалось, они-то и освещают лавку слабым мерцающим светом.

Джейн и Майкл оглянулись, недоумевая, где же продавец в этой странной лавке.

К их большому удивлению, Мэри Поппинс позвала:

— Фанни! Анни! Где вы?

И не успел отзвучать её голос, эхом отразившийся от тёмных стен, как словно из-под земли выросли две колоссальнейшие женские фигуры. Две громадные женщины, наклонившись над прилавком, пожали руку Мэри Поппинс и ребятам и сказали «здрассте» страшным басом.

— Здравствуйте, мисс… — Майкл сделал паузу, не зная, кого из дам как зовут. — Как поживаете?

— Меня звать Фанни, — сказала одна из них. — Ревматизм всё мучит, спасибо за внимание.

Говорила она очень грустно и робко, словно не привыкла к тому, чтобы с ней были так вежливы.

— Прекрасная погода, — вежливо начала светскую беседу Джейн с другой сестрой, которая удерживала её руку в своей гигантской лапище добрую минуту.

— Я буду Анни, — жалобно сообщила та. — А вообще — хвали день к вечеру, — добавила она ни с того ни с сего.

Джейн с Майклом подумали, что у сестёр довольно странная манера выражаться, но им не пришлось долго удивляться, потому что мисс Фанни и мисс Анни протянули свои ручищи к коляске, и каждая торжественно обменялась рукопожатием с одним из Близнецов.

Близнецы выразили своё изумление, громко заплакав.

— Ну-ну-ну! Что такое, что такое?

Тоненький, пискливый, надтреснутый голосок послышался откуда-то из глубины лавки. И при первых его звуках выражение лиц мисс Анни и мисс Фанни, и без того унылое, стало ещё печальнее. У них был страшно перепуганный вид; Майклу с Джейн почему-то показалось, что великанши очень бы хотели стать маленькими и совсем незаметными.

— Что я такое слышу? — продолжал, приближаясь, забавный пискливый голосок.

И вот откуда-то из-за угла показалась его обладательница. Это была крошечная, тоненькая, хрупкая старушка, древняя-древняя, с жидкими седыми волосами, сморщенным, высохшим личиком и на тоненьких, как палочки, ножках. Наверно, самая старая на свете, подумали ребята. Но, как ни удивительно, она побежала к ним навстречу легко и весело, словно юная девушка.

— Ну-ну-ну! Вот это да! Неужели это сама Мэри Поппинс с Джоном и Барбарой Бэнкс? Как, Джейн и Майкл тоже здесь? Вот это действительно приятный сюрприз! Я вас уверяю — у меня не было такого сюрприза с тех пор, как Христофор Колумб открыл Америку! Клянусь!

Она радостно улыбалась, и её маленькие ножки в крошечных старомодных ботиночках слегка пританцовывали.

Старушка подбежала к коляске, слегка покачала её и сделала Близнецам козу своими тоненькими, скрюченными от старости пальчиками. Джон и Барби почти сразу же перестали плакать и заулыбались.

— Так-то лучше, — сказала она, весело посмеиваясь.

Потом она сделала очень странную вещь.

Она отломила у себя два пальца и подала их Джону и Барби.

А ещё более странно было то, что на месте отломленных пальцев немедленно выросли новые.

Джейн и Майкл видели это совершенно ясно.

— Просто постный сахар — это им не повредит, — пояснила старушка.

— Всё, что вы им дадите, миссис Корри, может только пойти им на пользу, — сказала Мэри Поппинс с неожиданной любезностью.

— Лучше бы это были мятные конфеты, — не удержался Майкл.

— А иногда так и бывает! — торжествующе отвечала миссис Корри. — И очень вкусные, кстати! Я часто их сама сосу, если мне ночью не спится. Весьма полезно для пищеварения.

— А чем они будут в следующий раз? — спросила Джейн, глядя с неподдельным интересом на пальцы миссис Корри.

— Вот-вот! — сказала миссис Корри. — В том- то и всё дело! Я никогда не знаю заранее, во что они превратятся! Пробую наудачу, как сказал при мне Вильгельм Завоеватель своей мамаше, когда она советовала ему не пытаться завоевать Англию.