– Не надо, Джен. Сержант прав, наверняка она себе нашла пристанище – в отеле остановилась или у кого-нибудь дома. Как только рассветет, я поеду искать. Не может быть, чтоб никто не заметил ее идиотскую машину. Ей же все вслед оборачиваются. – Он поймал себя на том, что успокаивает не столько Дженни, сколько себя.

Она фыркнула сквозь слезы.

– И правда! Это Майкл постарался со своим пристрастием к психоделической живописи.

Росс изменился в лице.

– Слушай, а может, он – наркоман? Они же все…

– Кто, Майкл? Ну что ты! Он – фанат физической формы. Следит, чтоб ни грамма лишнего веса, каждую калорию считает, йогой занимается – какие наркотики? – Дженни внимательно на него посмотрела. – Уж не ревнуешь ли ты?

– Ревную? – У Росса вырвался неестественный смешок. – К нему? Что я, полоумный? – Он до боли стиснул кулаки. – Как думаешь, она могла к нему поехать?

– Куда поехать? Он же в Америке, на гастролях.

– Да, верно. Я и забыл. – У Росса вырвался невольный вздох облегчения, и на губах мелькнула улыбка. – Знаешь, Дженни, я, пожалуй, выпью чаю. И даже сандвич съем, если дашь. Я только теперь осознал, что ничего не ел целый день.

– Я сейчас! – заторопилась она.

Дилан улеглась в постель в спальне для гостей. На пуховой перине Руфи ей было мягко, как на облаке. Руфь растопила камин сосновыми чурочками; веселые языки пламени отбрасывали на стены паутину пляшущих теней.

Камин уже догорал; последние красные отблески и шуршанье просыпающейся в поддон золы успокаивали и грели душу. Разве центральное отопление может дать столько радости? – подумала Дилан, вплывая в сон.

Для полного счастья только Росса не хватает рядом.

Все эта проклятая беременность! Если б тело не было так обезображено, Росс бы ее не разлюбил. Ей до боли хотелось, чтобы руки Росса, как прежде, скользили по ее телу, чтоб он целовал ее в глаза, в губы, чтобы потом рот его спускался ниже, по шее, к обнаженной груди и соскам, которые он сначала долго ласкал языком, а потом всасывал в рот, а пальцы его тем временем прокрадывались меж ее бедер… Чувственные образы назойливо преследовали Дилан, разгоряченную желанием и смятеньем.

Что толку вспоминать? Сейчас Росс наверняка в постели с Сюзи, а про жену и думать забыл. Ее всю передернуло при мысли о том, чем они в данную минуту занимаются. Давно это у них?.. Ревность жгла нутро. Дилан безуспешно пыталась отогнать эти жуткие мысли. Как он мог, зная, что она носит его ребенка? А с Аланом, с лучшим своим другом, как он мог так поступить?

Может, это из-за Сюзи он к ней так переменился в последнее время? Наверно, оттого что она стала такая безобразная, ему противно заниматься с ней сексом, вот он и нашел ей замену.

Поначалу, когда они только познакомились, и после свадьбы ему было совсем не противно. Тогда секс доставлял им обоим сумасшедшее наслаждение. Может, его, кроме секса, ничто не волнует? Может, он никогда ее и не любил так, как она его любит, – умом, душой, телом, каждой частичкой? А Россу, выходит, просто нравилось с ней спать?

Она все ворочалась, кусала губы от отчаяния. «Хватит, прекрати о нем думать, вообще ни о чем не думай, ты же так устала, надо хоть немного поспать!»

Когда-то давно она ходила на курсы медитации, Майкл ее заставил, он так верил в йогу, медитацию, убеждал ее, что главное – здоровый дух, а тело приложится. Ей тоже медитация помогала преодолеть мандраж перед поднятием занавеса. «Ты можешь достичь покоя, и ничто его не поколеблет».

Она вспомнила ту давнюю методику, и наконец ей удалось освободить ум от всех мыслей, погрузиться в состояние покоя, плавно перешедшее в сон.

Пока Дженни делала ему сандвичи, Росс набрал номер телефона.

– Сюзи? Прости, мне пришлось уехать. Дилан пропала, так что…

– Пропала? Как пропала? – послышался в трубке томный женский голос.

– Поехала в гости к сестре, но так и не добралась до места. Где она, что с ней – ничего не знаем. Возможно, просто решила переждать непогоду в какой-нибудь гостинице, но я все же волнуюсь. Ты извини, что подвел тебя.

– Да что ты, милый, есть о чем говорить! Или я не понимаю? Надеюсь, она скоро найдется. Позвони, если сможешь.

Услышав шаги свояченицы, Росс поспешно сказал:

– Непременно. Ну, пока, Сюзи. До встречи. Вошла Дженни. В глазах тревога.

– Есть новости?

– Нет. Это по работе. Надо было коллеге позвонить.

Дженни сдвинула брови.

– Ты еще способен думать о работе? С Дилан все что угодно могло случиться, а у него работа на уме! Иногда я всех вас просто убить готова!

Росс благоразумно сменил тему:

– Это мой сандвич? Прямо слюнки текут! Что в нем?

– Всего понемногу, – вроде бы отвлеклась Дженни, – ветчина, помидор, латук, яйцо вкрутую, сыр и майонез. Что, сыр не любишь? Тогда вытащи. Или просто боишься наедаться на ночь?

– Нет, не боюсь. Я все равно не засну.

– Это точно! – вздохнула Дженни. – Где же она может быть, а, Росс? Ведь если она попала в аварию, нам бы уже сообщили из полиции, правда?

В полночь он с трудом уговорил Дженни пойти спать, а сам сидел перед телевизором, пока не задремал, скрючившись в кресле, то и дело вздрагивая, и во сне все время ощущал под пальцами шелковистую кожу упругих бедер, которые раздвигались, впуская его в горячий, трепещущий рай.

Со стоном потянувшись, он приоткрыл глаза и увидел в окне странно белый рассвет: это снег, нападавший за ночь, сверкал под полуприкрытыми веками. Уже утро! Он взглянул на часы: семь. Ноги затекли, во рту сухо, на душе пакостно от презрения к себе. Как можно предаваться эротическим фантазиям, когда неизвестно, что сталось с Дилан? Его ум и тело будто живут на разных планетах.

На цыпочках, стараясь никого не разбудить, он взял в гостиной свою дорожную сумку и спустился в нижнюю ванную умыться. Через десять минут, умытый, выбритый, в чистой рубашке, сварил себе кофе на кухне и впихнул в себя кусочек подсушенного хлеба.

В половине восьмого он бесшумно вышел из дому, оставив на кухонном столе записку о том, что доедет до шоссе М6 и попытается там отыскать следы «цветочного фургона». Такая приметная машина не могла же исчезнуть без следа! Кто-нибудь наверняка видел ее.