Теперь же, придя сюда, к кладбищенской ограде, Эйден неожиданно для себя обнаружил, что не может найти нужное место. Палка по-прежнему торчала из земли, но вокруг все изменилось. Раньше по тысяче мельчайших примет Эйден с легкостью находил маленький клочок земли, где он зарыл птицу. Сейчас он не мог обнаружить ни одной из них. Кроме того, все вокруг густо заросло травой. Это еще более затрудняло поиски. Когда он хоронил Забияку, никакой травы здесь не было. Каждый раз, приходя к нему на могилу, Эйден мелкими шажками обходил место захоронения – глупый детский ритуал, который он сам придумал. Но на этот раз, похоже, исполнить ритуал не удастся. Эйден стоял и задумчиво смотрел на землю: могила точно была здесь, но где именно? Он провел пальцами по отвороту своей кожаной куртки. Забияка почему-то любил хватать клювом за это место. Следы остались и по сию пору.

– Не расстраивайся, – сказала ему тогда Марта. – Мы все равно улетаем отсюда и, быть может, никогда не вернемся. А если и вернемся, то кладбище к этому времени уже разрастется и ограду перенесут. Рано или поздно, мы все равно бы потеряли могилу Забияки. Мы ведь все время что-то теряем, воут?

Потом они зашли за ограду и отправились к могиле Глинн. Дав, наиболее художественно одаренный в их группе, вырезал на стандартном могильном камне стилизованный меч, так что найти место, где покоилась Глинн, труда не составило. Над могилой росло раскидистое дерево. Дав изобразил меч лезвием вверх так, будто тот, кто покоился в земле, пытался вытолкнуть меч на свет, отдавая его живым.

Стоя в молчании подле могилы, Эйден вспоминал, как погибла Глинн. Погибла глупо, как и Забияка. Однажды их сиб-группа проходила очередной тест на выживание, который проводился в глухой и дикой местности. Группа разместилась на ночлег в старом лагере, разбитом в свое время другой сиб-группой. Для ночлега приспособили брошенный геодезический купол. Уже под вечер к их стоянке подобралась бродячая шайка бандитов. Старый Гонн решил на всякий случай – стратег он все-таки был никудышный – поставить ограждение по всему периметру лагеря. Именно ограждение и привлекло внимание бандитов. Не будь его – и они прошли бы мимо: лагерь был хорошо замаскирован.

Эйден вспоминал, как он тогда лежал на земле, сжимая маломощный лазерный пистолет, который входил в стандартный комплект и выдавался каждому сибу по достижении им десяти лет. Убить из такого пистолета нельзя, но доставить уйму неприятных ощущений – очень даже возможно. Эйден испытал это на собственной шкуре. Однажды, когда они играли в войну. Пери – в их группе она была самая маленькая и слабая, ее еще дразнили «недокормышем» и она имела привычку ябедничать, – так вот, Пери взяла и выстрелила в него. Луч угодил Эйдену в шею. Незабываемое ощущение. Головная боль, мышечный спазм и все вместе, усиленное стократно. Из глаз Эйдена брызнули слезы, и он упал. Пери, увидев это, испугалась и бросилась к нему. Убедившись, что Эйден жив, она залилась ликующим смехом. Она всегда стремилась показать побежденному, насколько рада победе. Правда, победы доставались ей не часто. Вот и в тот раз Эйден превозмог боль и, схватив Пери за ноги, свалил на землю, где и разоружил. Он был так зол, что приставил ствол ее собственного лазерника ей к виску и уже готов был нажать спусковой крючок – пусть Пери сама испытает действие этой игрушки, но его вдруг пронзила острая жалость. Он довольствовался тем, что продержал ее пять секунд на земле, как этого требовали условия игры, после чего Пери мрачно поплелась к группе побежденных ждать следующего тура. Победу он все-таки у нее отнял.

И вот Эйден лежал и смотрел, как приближаются бандиты. Слой грязи покрывал их лица, черты которых были почти неразличимы. Казалось, что бандиты специально вывалялись в грязи. Одеты они были в обноски, но на некоторых Эйден заметил еще относительно новые и незатрепанные вещи, очевидно захваченные в недавних грабежах. У того, кто шел во главе отряда, волосы были заплетены спереди в три косички, наподобие поросячих хвостиков, и тряслись при каждом шаге. Эйден понял, что перед ним антихан. «Поросячие хвостики» указывали на то, что их обладатель объявил войну всей воинской касте. Вне всякого сомнения, это был либо отчисленный кадет, либо офицер, изгнанный из Клана и объявленный вне воинской касты. Сам титул «антихан» подразумевал неприятие политической структуры Кланов, чьи вожди титуловали себя Ханами. Тот же, кто стоял во главе всех Ханов, носил титул ильХан.

По мере того как бандиты подходили все ближе, Эйдену казалось, что они увеличиваются в размерах. Мальчик понимал, что это всего лишь оптическая иллюзия – ведь он лежал на земле, – но тем не менее отметил, что в первых рядах шли мрачные мускулистые детины – воины-изгои, вне всякого сомнения.

Эйден, вспомнив последнюю историю о приключениях Мифуна, рассказанную им недавно Глинн, не спеша прицелился в лоб тому, кто шел во главе орды – антихану. Нужно подпустить его поближе. Гонн не раз говорил, что задача часового – охранять порученный ему участок и, если нужно, открывать огонь без колебаний, пусть даже тебе одному противостоит целая сиб-группа противников. А еще Гонн говорил, что раз ты взял в руки оружие, то будь готов к тому, что тебе придется им воспользоваться. Но предупреждал: открывая огонь первым, всегда думай о возможных последствиях. Вот Эйден и думал о возможных последствиях, держа на мушке лоб антихана и выжидая, когда тот подойдет поближе. В группе Эйден входил в тройку лучших стрелков, если верить Гонну.

Наверное, он и выстрелил бы, приблизься антихан еще на несколько шагов. Возможно, ему удалось бы парализовать вожака, и тогда, не исключено, атака бандитов захлебнулась бы. Кто знает, что было бы, если б не Глинн? Никто не понял, зачем она так поступила, хотя Гонн потом ворчал, что, должно быть, дурь, которой Глинн забивала голову себе и другим, вытеснила мало-помалу все навыки выживания, которые она когда-то усвоила. Кто знает? Может быть, Глинн и вправду возомнила себя благородным ¬дзимбо, отважно защищающим коммуну от мародеров? Кто знает?

А произошло вот что. Глинн в несколько прыжков оказалась на открытом пространстве перед периметром ограждения и устремилась навстречу банде. Высокая, выше остальных, она сейчас казалась настоящей великаншей сибам, которые следили за ней, затаив дыхание. Казалось, ноги сами несли Глинн навстречу бандитам, которые остановились, повинуясь властному жесту предводителя.

Тот стоял и смотрел на приближавшуюся Глинн. Несомненно, антихан заметил, что женщина вооружена одним лишь мечом. Ножны мотались у Глинн за спиной, в такт бегу, и колотили ее по ногам. Антихан ухмыльнулся, обнажив ослепительно белые зубы, отчего Эйдену показалось, будто невидимая кисть вдруг нарисовала на покрытом грязью лице вожака бандитов улыбку. И не было в ней ровным счетом никаких эмоций. Эйдену эта улыбка не понравилась.

В нескольких шагах от вожака Глинн остановилась и что-то сказала ему. Ветер относил ее слова, поэтому большинство сибов привстали, не обращая внимания на шикания Гонна, пытаясь понять, что происходит впереди. Не теряя Глинн и вожака из виду, Эйден на всякий случай выбрал себе еще одну цель – зловещего вида типа плотного сложения, чье лицо сплошь заросло косматой бородой. Тот стоял справа. Эйден выбрал его на тот случай, если дело дойдет до рукопашной схватки.

Смертоносный выпад вожака был молниеносен, как удар змеи. Антихан поднял руку, будто бы желая почесаться, а в следующий миг в руке его сверкнул нож, выхваченный из-за пазухи. Стремительное движение – и нож полоснул Глинн по горлу. Эйден успел заметить, как алая кровь женщины брызнула фонтаном и она начала оседать. В следующий миг он уже мчался навстречу выбранному им бородачу. Когда до того оставалось всего несколько шагов, Эйден вспомнил, что в руке у него лазерник. Еще оставалось время сделать выстрел и парализовать бандита, прежде чем он, Эйден, убьет его. И тут же мальчик понял, что не хочет этого. Слишком легкая смерть для этой сволочи. Он возьмет врага голыми руками и заставит подохнуть в муках.