Ованес Туманян

Братец-барашек

Двое сирот

Идут вперёд.

Дорога в зной нелегка..

Жара палит,

И пыль пылит.

Ни речки, ни родника...

Сестра Мануш постарше была,

Крепилась она в пути.

Она бы жажду перенесла,

Но братец не мог снести.

Идут, идут и видят они

Глубокий след, в нём стоит вода.

"Сестричка-джан, мне так хочется пить!

Ты дашь попить мне, сестричка, да?"

"Нет, братец-джан, то коровий след

Напьёшься и станешь коровой вмиг.

Потерпим немножко. Ещё чуть-чуть:

Сейчас студёный найдём родник".

Двое сирот

Идут вперёд.

Дорога так далека...

И зной палит,

И пыль пылит.

Ни речки, ни родника...

Идут, идут и видят они

След от копыта, а в нём вода.

"Сестричка-джан, мне так хочется пить!

Ты дашь попить мне, сестричка, да?"

"Нет, братец-джан, это конский след

Напьёшься и станешь лошадкой вмиг.

Потерпим немножко. Ещё чуть-чуть.

Сейчас, сейчас мы встретим родник".

Двое сирот

Идут вперёд.

Дорога так далека...

И зной палит,

И пыль пылит.

Ни речки, ни родника...

Идут, идут и видят они

Следок небольшой наполнен водой.

И братец не может дольше терпеть:

Тайком зачерпнул он воды рукой.

Сестра обернулась: где же брат?.

Барашек маленький сзади идёт.

Барашек жалобным взором глядит

И, грустно блея, бежит вперёд...

Бедняжка Мануш! Что делать ей?

Ломает руки она в слезах.

А братец-барашек бежит за ней.

Испуг и горе в его глазах.

Двое сирот

Идут вперёд.

Мануш с барашком вдвоём

В слезах идут...

Как грустно тут,

В безвестном краю чужом!

Идут. Их голод и зной томят.

Идут, не зная куда...

И вдруг - деревья листвой шумят,

Родник, и звенит вода.

Пьют вдоволь сироты, к воде припав.

Потом на дерево влезла сестра,

А братец отведал душистых трав.

Лужайка от ярких цветов пестра.

Но вдруг - и топот, и ржанье, и смех

В лесу вечернем, что тих был и пуст.

И звуки всё ближе, и в звуках тех

И песня, и хохот, и веток хруст.

И вот, золотой уздечкой звеня,

Подводят слуги коня к воде.

Но что в роднике пугает коня?

Он встал на дыбы, словно быть беде.

Взглянули слуги, а в роднике

Лицо прекрасное отражено.

Промчится ветер невдалеке,

И зыблется в струйках воды оно.

Наверх взглянули они, а там

Красавица, светлая, как заря.

Сидит она, прижавшись к ветвям,

И смотрит, ни слова не говоря.

Каких только нет на земле чудес!

Дивятся все в глубине души:

Как диво такое попало в лес,

На дереве диком сидит в тиши?

"Кто ты? Виденье иль человек?

Если виденье, сгинь, пропади.

А человек - так с ветвей сойди,

Лучший найдём для тебя ночлег.

Кто ты? Откуда? Нам невдомёк,

Как очутилась ты среди нас.

Что за горе тебя, дружок,

В лес привело в этот поздний час?"

"Горе сиротства нас привело

В эту лесную глушь,

С дерева отвечает им

Скромная наша Мануш.

- Нет у нас крова, нет родных

В огромном мире земном.

Ночь подходит. Страшно одним

Во мраке ночном лесном".

Горят во дворце алмазы, янтарь...

Приводят сироток в царский покой.

"Красавица, кто ты? - воскликнул царь.

Зачем барашек безмолвный с тобой?"

И вот Мануш рассказала о том,

Что было рассказано мной в стихах.

"Да здравствует царь на троне своём,

Пусть он разберётся в наших делах".

Царь выслушал грустную повесть сирот.

Приятна Мануш для его очей.

И в жёны себе он её берёт.

Семь дней он пирует и семь ночей.

Забыла Мануш о тяжёлых днях,

Не знает отказа она ни в чём.

А братец-барашек в густых садах

Пасётся, довольный своим житьём.

Жила во дворце, завистлива, зла,

Старуха-служанка. Злодейку ту

Однажды чёрная зависть взяла,

Что любят все девочку-сироту.

И входит старуха, злобу тая,

В покои к царице - и льстиво ей:

"Пойдём-ка, царица, краса моя,

Сведу я купаться тебя скорей!"

И вот, обольстивши, ведёт к воде,

Бросает в озёрную глубину,

А дочь, в одежду Мануш одев,

К царю посылает, словно жену.

Лица не видать под тканью густой.

Обманщица входит в царский дворец.

Властитель считает её женой,

Она надевает царский венец.

Но что это сталось с барашком вдруг?

Никак не заманишь его домой.

По берегу, блея, сделает круг

И снова бежит на берег другой.

Что делать с барашком?

Нейдёт он прочь.

Подумав, решила старуха-мать:

Пусть притворится больною дочь.

И уложила её в кровать.

Несут ей яства - и это и то,

И просят-молят немного съесть.

Не смотрит притворщица ни на что

И просит мяса барашка принесть.

"Мануш, Мануш, но ведь это твой брат!

Ужели же сестры братьев едят?!"

Обманщица дальше ведёт игру:

"Подайте мне то, что велю, сейчас!"

Кричит: "Погибаю!" Кричит: "Умру!"

И царь издаёт ужасный приказ:

Костры разложить,

Ножи наточить,

Барашка убить

И мяса подать

Царице в кровать,

Чтоб ей не хворать.

Издал он приказ и с тайной тоской,

И с тайной тоской бродил над водой,

И думал он грустно: "Ну как могла

Мануш его милая быть так зла?"

И плачут скалы, что вкруг стоят.

И блеет и плачет барашек-брат,

И мечется, бедный, над бережком

И человечьим кричит языком:

"Сестричка-джан! Сестричка-джан!

Разводят костры,

Разводят костры!

Ножи уж остры!

Сестричка-джан! Сестричка-джан!

Услышь ты меня,

Спаси от огня!"

И слышит царь, удивления полн,

Доносится голос из синих волн.

Знакомый голос и смутен и глух,

Взывает и нежно терзает слух:

"Братец-джан! Братец-джан!

Бездомный ты мой,

Сестры нет с тобой,

Барашек мой, джан!

Томлюсь я на дне,

Во тьме, в глубине.

Не видно мне дня,

Не слышно меня.

Обманщица зла!

Ужасен обман!

Погибель пришла,

Барашек мой, джан!"

Услышал царь - и скорей домой.

Покровы с царицы срывает он,

Срывает и видит - о, боже мой,

Кто сел обманом на царский трон?

"Сюда, рыбаки, свой невод скорей!

Достаньте Мануш, голубку мою!

Сюда, палачи, в глубь водных зыбей

Кидайте старуху и дочь-змею!"

Разгневался царь. Не уймёшь никак...

За ним возмущённый гудит народ.

Бросает в озеро невод рыбак

Мануш достают из глубоких вод.

Мануш достают и на трон несут.

Но кто это рядом стоит, пригож?

То братец сбросил шкурку и тут

Совсем на барашка стал не похож.

Барашек красавцем-юношей стал,

Широкие плечи, разумный взор.

Не блеяньем жалким раскрыл уста

Повёл человека живой разговор.

А тех, что обманом взяли права,

Старуху-злодейку и лгунью-дочь,

Надев на шеи их жернова,

Бросают в озеро в ту же ночь.

Уж не грустят

Сестра и брат.

Забыли о страшном сне.

И снова мир,

И жизнь, как пир.

А зло - на озёрном дне.