- А сейчас будет коронное блюдо ужина! - объявил он торжественно и подал знак.

Распахнулись двери, и две официантки Прилипалы, изгибаясь, внесли громадное блюдо. На нем лежал, подпрыгивая и хихикая, большой Палтус.

- Внимание! Улыбающийся Палтус! Сейчас мы отправим его в печь…

Смешинка, побледнев, приподнялась со стула.

- В печь?! Этого веселого доброго Палтуса?

- Ну да! - подтвердил Судак. - Он будет запечен с улыбкой на устах. Я думаю, этот Палтус будет очень-очень вкусным.

- Какой ужас! - Смешинка закрыла глаза руками, чтобы не видеть улыбающегося Палтуса. Судак встревожился:

- Что случилось, дорогая гостья? Вы не любите Палтусов?

- Я их очень, очень люблю, - ответила тихо девочка. - Они такие толстые и забавные…

- Так в чем же дело? В печь его!

- Нет! - крикнула Смешинка. И добавила: - Я люблю их живых.

Судак от удивления выронил черпак:

- Как? Живых? Но будет очень неудобно… есть его живым. Нужно крепко держать…

- Что вы говорите?! - возмутилась Смешинка и повернулась к царевичу.

Царевич недоумевающе развел руками:

- Я ничего об этом не слышал. - Он обратился к Судаку. - В чем дело?

- Сейчас все объясню, - засуетился тот, глядя на Смешинку. - Пока морские жители не смеялись - мы не готовили во дворце рыбных блюд. Эти блюда невозможно было есть - такие они получались горькие и невкусные, ибо были пропитаны желчью, которая разливается от плохого настроения. «Вот если бы вы заставили всех жителей смеяться…» - однажды посоветовал я Лупибею. Но он только отмахнулся: дескать, никто из жителей этого давно не умеет.

Но через несколько дней он позвал меня снова и сообщил, что знакомая ему ведьма согласилась скупить для него весь смех у людей, а за это он должен отдать ей лучшие жемчужины Кораллового города. «Тогда, - сказал он, - мы заставим жителей проглотить этот смех и они станут веселыми и вкусными-вкусными». Но, как известно, ничего не получилось с чужим смехом - на подводных жителей он не действовал. А теперь наша драгоценная гостья научила наконец жителей веселиться.

Смешинка вздрогнула и широко раскрытыми глазами посмотрела на царевича Капельку.

- Сегодня я увидел, что все морские жители здоровы, веселы и жизнерадостны, - продолжал разглагольствовать Судак. - Это все действие вашего чудодейственного, волшебного смеха! И я решил порадовать вас сегодня и приготовить это несравненное блюдо - «улыбающийся Палтус с витаминным гарниром».

Смешинка стала бледной, как морская звезда Офиура.

- Так вот зачем… так вот для чего понадобилось тебе учить жителей смеяться, - прошептала она, глядя на царевича. - Чтобы улучшить вкус твоих кушаний!

- Клянусь, я этого не думал! - воскликнул Капелька. - Я ничего не знал. Поверь мне!

Но Смешинка, не слушая его оправданий, выскочила из-за стола и убежала. Царевич грустно смотрел ей вслед. Потом сорвал с себя салфетку и бросил в толстого Судака:

- Какого морского черта! Что за дурацкое блюдо «смеющийся Палтус», я спрашиваю?

Судак упал ниц.

- Я думал… я видел, как приятно царевичу, что все вокруг смеются, вот и решил сделать сюрприз… - бормотал он испуганно.

- Я люблю, чтобы смеялись вокруг, а не на моем столе! - закричал в ярости царевич, и Судак мгновенно исчез.

- Что же делать? - царевич в волнении ходил по залу, ломая пальцы. - Как мне теперь вернуть радость девочке Смешинке?

А Смешинка опять горько плакала в своей комнате.

- Ах, зачем я научила жителей города смеяться? - жаловалась она Мичману-в-отставке, сидевшему в своем кресле. - Прав был Храбрый Ерш: я хуже, хуже Лупибея, его стражников. Я научила всех смеяться, а они по-прежнему страдают. Что сказал бы Храбрый Ерш, если бы узнал, как все получилось? Что бы он сказал?

- Зачем гадать? - усмехнулся мудрый старец. - Надо спросить его самого.

Девочка с недоумением посмотрела на друга.

- Но ведь он сидит в темнице!

- Да, и в самой неприступной - темнице Тридакне. Никто не в силах открыть ее, кроме Лупибея…

Смешинка опустила голову и надолго задумалась. В двери показался Спрут. Он осторожно нес в щупальцах платье из ресничек медузы.

- Вот… прислал светлейший царевич. Просит надеть его и прийти на бал.

Девочка гневно махнула рукой на Спрута.

- Нет! Неси прочь! Не нужно мне это платье. Не пойду на бал!

Спрут топтался на месте, недоуменно хлопая глазами.

- Но царевич приказал вручить платье… - жалобно пробормотал он. Видно было, что он боялся возвращаться, не выполнив приказания.

- Не хочу платья! - повторяла девочка. Тут подал голос Мичман-в-отставке.

- Чудесный наряд! - сказал он, осматривая платье. - Будет неразумно его вернуть. Подожди за дверью, спрут, а девочка в это время подумает.

Спрут обрадованно шмыгнул за дверь. Смешинка с недоумением посмотрела на своего друга.

- Почему ты решил, что я подумаю? - спросила она запальчиво.

- А ты разве совсем отказываешься думать? - удивился Мичман-в-отставке.

- Я буду думать, только не о бале и нарядах!

- Верно. Именно это я и имел в виду. Давай подумаем, например, о Храбром Ерше и его друзьях. О том, как их спасти. Ты согласна подумать об этом?

- Конечно, согласна! - обрадовалась Смешинка. - Но как их спасти? Ты же сказал, что из Тридакны никто не может вырваться. Ее нельзя открыть!

- А мы и не будем стараться ее открывать, - возразил старец. - Мы взломаем ее.

- Тридакну?

- Точнее, не мы, а вот эта маленькая ракушка, - и он показал Смешинке овальный камешек.

- Маленькая, слабенькая ракушка взломает громадную Тридакну? - воскликнула в изумлении девочка. - Каким образом?

- Ракушка называется «морской финик», - пояснил Мичман-в-отставке. - Перед ней не устоит и гранит. Она легко просверлит дырочку в самой крепкой Тридакне.

- Но она просверлит маленькую дырочку! - покачала головой Смешинка. - В нее не пролезет даже Бекасик!

- Один финик просверлит маленькую дырочку. А сто фиников?

Девочка захлопала в ладоши:

- Сто фиников просверлят сто маленьких дырочек или одну большую дыру! - Она вдруг посерьезнела. - А зачем все-таки ты велел Спруту остаться? При чем здесь платье?

- Ох, маленькая глупая девочка, - покачал головой Мичман-в-отставке. - Задачу с финиками ты решила, а вот о другой задаче даже не думаешь.

- О какой?

- Как нам потихоньку выбраться из дворца. Позови Спрута и скажи, что берешь платье и будешь переодеваться, а он пусть встанет у двери и никого не впускает, да еще кликнет на подмогу других стражей. Мы выберемся в окно, спустимся вниз и незаметно выскользнем за ворота. Поняла?

Упорно размышляя над новыми порядками в городе, Лупибей не забывал и о своих пленниках. Каждый из них сидел в одиночной узкой пещере в скале, которую Спруты завалили тяжелыми камнями. Лупибей таскал пленников к себе на допрос, чтобы узнать, какое восстание в городе они готовили, кто из жителей дружил с бунтарями. Но пленники держались стойко и ничего ему не говорили.

Тогда он приказал перевести друзей в одну большую темницу - раковину Тридакну и приставить к ней самого чуткого Дракончика-шпиончика 13-13, чтобы слушал не переставая днем и ночью. «Наверняка при встрече они разговорятся и назовут хоть одно имя, - думал Лупибей. - И тогда я уж разделаюсь с ними!»

Но Храбрый Ерш разгадал хитрость Спрута. И как только друзья встретились в темнице, он сделал им знак: «Тс-с!» И глазами указал наверх, на потолок раковины. Друзья все поняли и замолчали. Слабое фосфоресцирующее сияние от стенок Тридакны едва освещало их.

Так сидели они долго-долго, тесно прижавшись друг к другу.

Вдруг они услышали где-то вдалеке непонятный глухой шум. Он все нарастал, приближался. Храбрый Ерш напряженно прислушивался, закипая от ярости. Колючки на его спине встали дыбом.