Довольно скоро песок сменился голой отвесной скалой. Она была холодна и суха, тишину пещеры ни разу не нарушило журчание поземного ручья или хотя бы редкий стук падающих с потолка капель. Воды, похоже, здесь не было, а жажда мучила киммерийца все сильнее и сильнее.

Мало-помалу он понял, что стена все круче и круче начинает уходить вправо, что совсем не понравилось киммерийцу. Если окажется, что он заперт в каменном мешке... или, быть может, тут и есть выход, на высоте больше человеческого роста... От таких мыслей становилось совсем плохо, и Конан старательно гнал их от себя прочь.

"Нет, похоже, я все же кружу, - подумал он спустя еще некоторое время. - Вроде опять песок начинается... да, так и есть. А где же мой камень?"

Камень был на месте. Крепко ударившись о него большим пальцем правой ноги, киммериец со злостью выругался не столько от боли, сколько от осознания факта, что он, похоже, оказался в большой ловушке. Клетка для крупной и злой крысы захлопнулась.

- Скажи, а зачем ты положил камень к моему любимому откосу, незнакомец? - вдруг раздался странный шепелявый голос. - Я часто скатываюсь по нему - сверху вниз, сверху - вниз - и мог бы ушибиться!

Прижимаясь спиной к песчаному склону, Конан резко развернулся на голос, держа наготове клинки. В темноте прямо перед ним где-то на уровне его пояса горели бледно-зеленым огнем два больших, вытянутых глаза с белесыми вертикальными зрачками. Глаза, не мигая, смотрели на киммерийца.

- Ты... кто такой? - хрипло спросил он, на всякий случай прикидывая расстояние до странного гостя.

- Нет, это я тебя должен спросить - кто ты такой? - с некоторым недовольством ответило зеленоглазое существо. - Ты подкатил камень к моему откосу - верно, хотел, чтобы я сломал себе спину, скатываясь вниз - да еще и спрашиваешь, кто я такой! Ты дерзок, а дерзость нуждается в наказании...

Во тьме что-то еле слышно зашелестело - различить эти звуки мог лишь такой острый слух, как у Конана. И это его спасло. Инстинкт заставил его пригнуться и рвануться в сторону - в тот самый миг, как над его головой что-то свистнуло и с глухим хлопком врезалось в песок. Точно хлыстом ударили.

- Я положил камень, чтобы отметить это место, - тем не менее попытался вступить он в переговоры. - Я, видишь ли, провалился сюда сверху и даже понятия не имел, что здесь может кто-то жить!

- Конечно, такая чистая, аккуратная, сухая пещера, - обиженно проворчал в ответ голос, - и здесь, видите ли, никто не может жить! Ты врун, ты прекрасно видишь, кто я, ты уклонился от моего хвоста, как опытный в играх резуни - и толкуешь мне, что пришел сюда не для того, чтобы охотиться на меня!

- Клянусь Кромом! - рявкнул киммериец. - Мне нет до тебя никакого дела, о почтенный хозяин этой пещеры. Я пришел сюда не для того, чтобы охотиться на тебя, или на кого-либо еще; я вообще попал сюда не по собственной воле. И я постарался бы отблагодарить тебя, если бы ты вывел меня отсюда!

- Вывел тебя отсюда? - искренно удивилось зеленоглазое существо. Вывел куда? Наверх? Но я там никогда не бывал! Вниз - пожалуйста, под этой пещерой лежат огромные и прекрасные лабиринты. Если хочешь, пойдем туда. Там можно славно поохотиться.

- Нет, мне туда не надо, - покачал головой Конан.

- Ну, тогда я пошел, о пришелец, - заявило существо. - У меня много дел. Наверху в свои права вступает ночь, мелкие и вкусные твари там, внизу, вылезают из своих норок... Мне надо идти. Прощай! Было приятно поговорить с тобой.

- Постой! - окликнул Конан своего странного собеседника. - А скажи мне, не бывали ли тут еще такие же, как я, люди? Из того храма, что возведен за последний год там, наверху, как раз над этими пещерами?

- Да, бывали, - после некоторого раздумья ответило существо. - Они продолбили потолок как раз в этом зале. Потом скинули вниз веревку и спустились по ней - а потом поднялись, и больше я их не видел. А откуда ты так хорошо знаешь наш язык? - поинтересовался Конан. Несмотря на всю тяжесть его положения, любопытство взяло вверх.

- Это долгая история, - охотно сообщило существо, видимо, радуясь возможности поговорить, словно забыв, что только что говорило, будто чрезвычайно торопится. - Я ведь живу здесь очень, очень давно; когда-то верхние ярусы пещер имели сообщение с поверхностью. Тогда я часто гулял по подлунному миру. Окрестные племена почитали меня и часто приносили мне вкусную пищу. От них я научился вашей речи. А потом... Земные силы внезапно встали на дыбы, словно те странные животные, которые вы, люди, зовете "конями", и выходы оказались завалены... Но я ничего не забываю, - хвастливо добавило существо. - Вот и ваша речь... Ты ведь понимаешь меня?

"Что-то по тебе не скажешь, что ты тысячу лет просидел в заключении", подумал Конан. Он, конечно, был диким и необразованным варваром-киммерийцем, однако умел хорошо рассуждать - если бы это существо и выучило язык неведомого народа, что обитал тогда на поверхности, что-то слабо верилось, что эти племена были из числа хайборийцев, вдобавок за тысячу лет речь людей могла сильно измениться - об этом Конану говорил еще его отец. Северянин заподозрил неладное.

- Ну, я все же пойду, - вздохнуло существо. Было в этом вздохе что-то неуловимо-лицемерное; Конан напрягся, его чутье варвара предупреждало об опасности.

Однако он не подал вида.

- Что ж, прощай, - с деланным унынием ответил он. - Видно, мне суждено провести мои последние часы в одиночестве...

Киммериец не видел поднесенных вплотную к лицу собственных пальцев, однако не сомневался, что существо отлично видит каждое его движение. И потому он как можно более выразительно опустил голову, всем видом своим стараясь выразить беспросветное отчаяние - подражая в этом уличным шадизарским артистам, часто дававшим представления в заморской лице.

Его уловка удалась лишь потому, что говорившее с ним существо не было человеком - любой другой даже самый темный и недалекий рыночный стражник в Аренджуне сразу бы раскусил неумелое притворство Конана. Однако пещерный собеседник северянина принял все это за чистую монету. Голова у Сладкого Мяса была опущена, глаза смотрели вниз... мышцы расслаблены... он не сможет отдернуться так же быстро, как в первый раз...

Невозможно сказать, каким образом Конан определил тот момент, когда нужно было ничком броситься на землю. Тварь прыгнула совершенно внезапно, уже отвернувшись было от Конана...

Хлестнул гибкий, как хлыст, хвост, и тотчас над головой Конана пронеслось тяжелое тело, с размаху врезавшись в песок склона. В следующий миг киммериец, вверив судьбу свою Крому и надеясь лишь на то, что на коже у этого подземного болтуна не окажется ядовитых иголок, бросился на него сверху, пытаясь нашарить горло и приставить к нему клинок.

Тишина подземелья огласилась визгами, хриплым боевым ревом киммерийца и отчаянной бранью стиснутого железными руками варвара подземного существа. Ругался он, надо сказать, ничуть не хуже завсегдатая Пустыньки...

Гибкий хвост ударил раз, другой и третий. Конан чувствовал, как что-то обожгло ему бок; потекла кровь, однако в этот же миг его руки, наконец, нащупали мягкое горло твари. Еще через секунду изукрашенный рунами меч лег поперек шеи чудовища.

Противник Конана тотчас обмяк; киммериец ощущал, как острая сталь меча даже против воли его обладателя режет мягкие складки кожи на горле твари.

- Ты куда-то очень спешил, не правда ли? - прохрипел северянин.

- Я выведу тебя отсюда, только убери это железо, - сдавленно пропищало существо. - Я выведу тебя, только пощади!

- Так-то оно лучше, - проворчал киммериец, однако он понимал, что выбраться все равно, будет куда как непросто - попробуй-ка прошагай весь путь в обнимку с этой тварью! Поневоле вынужденный плотно прижаться к телу своего врага, Конан чувствовал многочисленные мелкие роговые чешуйки, то сходящиеся, то вновь расходящиеся в такт учащенному, лихорадочному дыханию. Существо напоминало человека - однако задние ноги его, судя по всему, были предназначены для прыжков и смахивали на ноги кузнечика. Ноги кузнечика... И тут киммерийца осенило: