Теперь я мог без помех следить за "Латинским кварталом", дожидаясь появления Григора. План операции уже вызрел в моей голове, дело оставалось за малым – мне необходима была малая толика везения…

Как же я ошибался по поводу порядочности бомжей! Спустя полчаса две несуразные фигуры, нагруженные пакетами со снедью и выпивкой, нарисовались возле мусорных баков как бред сумасшедшего в полнолуние.

Блин! Не было печали…

В отчаянии я едва не сорвался и не наделал глупостей. Мне захотелось немедленно надавать моим новым знакомым пинков и отправить куда подальше. Вместе с выпивкой и закуской.

Но затем благоразумие взяло верх. Я вдруг вспомнил, что голоден, что ждать мне придется не менее трехчетырех часов, и наконец, что вечер выдался прохладный, а моя одежонка почем-то не греет.

Так что кусок колбасы и сто грамм мне никак не помешают. Даже если придется трапезничать рядом с пищевыми отбросами. Эка важность.

Правда, это может понять лишь тот, кому приходилось бывать в зловонных болотах Гвианы. Нас туда забрасывали, чтобы мы прошли курс выживания…

– Может, пойдем в сквер? – предложил запыхавшийся Гоша. – Там культурно…

– Еще чего! – возразила Антонина.

Она торопливо кромсала вареную колбасу, хлеб и селедку. Из "деликатесов" бомжи купили польские маринованные грибы и две банки шпрот – гулять, так гулять.

– Тебе что, давно менты ребра не считали? – спросила она, расстилая газету, которая должна была служить в нашем застолье скатертью.

Мы расположились немного поодаль от баков, на бывшей детской площадке. Теперь она скукожилась до двадцати (или тридцати) квадратных метров, ужатая со всех сторон "маркетами" – временными магазинчиками со стандартным набором продуктов.

Антонина устроила нам "стол" посреди песочницы, от которой остались поломанные бортики и немного песка.

Я уселся с таким расчетом, чтобы видеть дверь кабаре. Она была ярко освещена, так что все входящие и выходящие просматривались достаточно отчетливо.

– Ну, что, накатили? – весело сказала Антонина, пребывающая в лихорадочном возбуждении.

– Давай… за знакомство, – поддержал ее и Гоша.

Он все еще смотрел на меня букой. Наверное, думал, что я хочу отбить у него Антонину.

Мы выпили, закусили, потом еще опрокинули по пластмассовому стаканчику, заменившему нам хрустальные рюмки… В общем, мое "дежурство" возле кабаре оказалось не таким уж и нудным.

– Тебя как зовут-то? – наконец спохватилась Антонина.

Похоже, в этой дружной бомжовской бригаде она выступала в качестве бугра.

– Петро, – брякнул я первое пришедшее на ум имя.

– Петруха, значит, – сказала Антонина и задумчиво выпила свою порцию.

– Ну…

– Друг у меня был… в молодости… – Глаза Антонины увлажнились. – Петруха… Петька.

– Ты еще кого-нибудь вспомни, – сварливо сказал Гоша. – У тебя много их было.

– Затки пасть! – неожиданно окрысилась Антонина.

– Тихо, друзья, тихо! – подал и я голос, опасаясь, что наше "застолье" может превратиться в потасовку; а это было очень нежелательно.

Бомжи умолкли. Все верно – кто платит, тот и заказывает музыку. Как ни крути, а сегодня я выступил в роли спонсора. Что в нелегкой жизни бомжей случается очень редко, если не сказать – никогда.

Мы опять, как выразилась Антонина, "накатили". Я пил очень мало, только для вида. Меня еще ждала работа.

Наверное, бомжи замечали, что я сачкую, но помалкивали. Меркантильные соображения в таких случаях всегда перевешивают дух товарищества. Не хочешь пить – не пей, нам больше достанется. Так – или примерно так – думают собутыльники.

С какого-то момента я начал замечать, что Гоша почему-то начал пристально всматриваться в меня. Может, узнал?

Нет, нет, такого просто не может быть! Я никогда прежде с ним не встречался, а зрительная память у меня пока на высоте. Возможно, до Гоши дошло, что я не настоящий бомж. Но это еще нужно доказать. А зачем ему это?

В общем, я стал в этой компашке чувствовать себя неуютно. А Гоша все смотрит и смотрит… Вот сволочь!

Принесла нелегкая этих клиентов на мою голову…

– Антошка, глянь, – вдруг сказал Гоша нехорошим голосом. – Нет, ты только глянь на него!

– Чего тебе еще? – недовольно спросила Антонина. – Ты опять за свое!?

– Я завсегда за свое! – запальчиво выкрикнул Гоша. – Эта морда… этот твой Петруха мою кепку стибрил!

Вот!

Я внутри обмер. Ну, Дейзик, ну, сукин сын, удружил…

– Он не мой! – резко ответила Антонина.

– Но кепка-то моя!

– Ага, твоя… – Антонина саркастически ухмыльнулась. – И пиджак у него твой, и штаны… Слушай, не мути воду! Тебя угостили, так веди себя прилично. Нашел к чему придраться.

– Да ты посмотри, посмотри! – горячился Гоша. – Она от бати мне досталась. Теперь такие не шьют. Матерьял какой. Ему сносу нет.

– Гоша!

– Да я клянусь тебе, что кепка моя! Вон там, с правой стороны, дырочка. Это я сигаретой прожег. Ты должна помнить.

– Ну, помню… – Теперь и Антонина поглядывала на меня с подозрением.

Нужно было срочно спасать ситуацию.

– О чем базар, друзья? – Я сделал удивленный вид. – Говоришь, это твоя кепка? – обратился я к Геше. – Так забери. Я нашел ее… сегодня… Уж не помню, где именно. Понравилась, я и надел. Бери, бери, не стесняйся.

Твоя, значит, твоя. Какие могут быть возражения.

– Ты это… брось! – мгновенно стушевавшись, буркнул Гоша. – Нашел – носи. У меня есть другая.

– Нет, ты возьми, – настаивал я, забавляясь создавшейся ситуацией. – Чужого мне не надо.

Гоша запаниковал. До него вдруг дошло, что я могу обидеться. А это значило, что больше дармового угощения им не видать.

Наверное, переговорив по дороге, Антонина и Гоша решили, что такого богатенького Буратино обязательно нужно принять в свою компанию. И даже поделиться с ним территорией.

А теперь весь их план из-за досадного недоразумения мог накрыться. Антонина уже смотрела на несчастного Гошу злобным взглядом.

– Петруха, – взмолился бедный Гоша, – я ошибся! Это не моя кепка. Похожая – да, но не моя.

– Ну, если так… – Я снова натянул кепку на уши.

Инцидент был исчерпан. Повеселевшие бомжи дружно допили остатки водки, и мы начали прощаться.

– Ты где живешь? – спросила Антонина.

– А… – махнул я рукой. – Где придется.

– Пойдем к нам. У нас теплый подвал… неподалеку. – Она назвала адрес.

Гоша снова насупился. Отелло хренов…

– Спасибо, друзья, – поблагодарил я от всей души. – Обязательно загляну… как-нибудь потом. А на сегодня у меня другие планы.

– Как знаешь, – повеселел Гоша. – Но ты не пропадай. Мы тут бываем утром и по вечерам. Каждый день.

– Еще свидимся, – пообещал я бодрым голосом, тем самым пролив елей на их заскорузлые души.

Бомжи ушли, пошатываясь. Антонина даже попыталась что-то запеть, но у нее не получилось. Я остался один.

Часы показывали половину двенадцатого. Когда, наконец, появится эта рябая сволочь!?

А Григора все не было, и не было…