– Врешь! Не один, а с какой-то стервой. Вы вышли порознь, но уехали в одной машине. Ты думаешь, что я дура и мне можно запросто навешать лапши на уши? Дудки! Я все видела!

– Каро, ты за мной следила!?

Я изобразил удивление и негодование.

– А хотя бы и так.

– Но это же не этично!

– Он будет учить меня этике… – Каролина подбоченилась. – А твои шуры-муры с чужой женщиной – это этично!?

– Шуры-муры… – Я пожал плечами. – Бред… Она просто подвезла меня.

– Ну, наглец… Подвезла… Лжешь! Ты не имел права так поступать. Я тебе жена или нет!?

– Жена. А разве я когда-нибудь утверждал обратное?

– Да! Вчера… вместе с той рыжей грудастой стервой, которая тебя "подвезла". Далеко ли? Наверное, до своей постели. И как она тебе, ничего?

– Нормально, – буркнул я, делая вид, что сильно обиделся за навет. – Не буйная. А для меня это главное.

– Он, видите ли, имеет наглость шутить…

Каролина, которая как будто немного успокоилась, опять побагровела от гнева.

– А ты хочешь, чтобы я упал перед тобой на колени и слезно просил прощения? Так ведь не за что. Честное слово.

Я и впрямь не кривил душой. Увы, с Ланой у меня получился полный облом. И даже нечто более значительное, чем примитивный "от ворот – поворот". Так что моя совесть не требовала чистящих средств.

– Но ты с ней ушел, ушел, ушел!..

– Допустим.

– Не допустим, а точно!

– Допустим, точно.

– Гад! Ну, гад… – У Каролины не хватило слов; она едва не задохнулась от гнева. – И после этого ты осмелился прийти сюда… сюда…

Ее переклинило. Я продолжил ее мысль, но на свой лад:

– Сюда, в эту юдоль любви, спокойствия и благополучия. – Я принял театральную позу. – Где ты посеял свои домашние тапочки, Отелло!?

Каролина на некоторое время онемела от моего нахальства. Я решил воспользоваться моментом, чтобы перехватить инициативу. То есть, провести встречный бой.

– Кстати, я не знал, что тебе нравятся толстяки, – сказал я с нехорошей ухмылкой. – Как ты его обхаживала…

Наверное, он горячий мужчина, не чета мне.

– Что ты несешь!? Какие толстяки?

– Не какие, а какой. Тот самый, который на презентации тискал тебя как резиновую грушу. А потом повел в номера.

Каролина онемела. Она растерялась и не знала, что ей делать – продолжать скандал, обвиняя меня во всех смертных грехах, или начать оправдываться. Собственно говоря, на такую реакцию я и рассчитывал.

– Вот видишь, милочка, никому не нравится правда, – продолжил я со снисходительной улыбкой. – Молчишь?

Нечем крыть?

– Господи… – простонала она, заламывая руки. – Какой бред…

Я понял, что этими словами она пытается скрыть свое замешательство. Похоже, Каролина все еще не знала, как мне отвечать.

– Ночной бред, – уточнил я саркастически. – Так что нечего перекладывать проблемы с больной головы на здоровую.

– Я перекладываю?..

– Да. Это понятно как дважды два – четыре. Или ты считаешь, что мне было приятно наблюдать, как вы там ворковали, словно два голубка?

– У нас был деловой разговор!

– Для этого есть офис, в котором ты, между прочим, пропадаешь с раннего утра до позднего вечера.

– В отличие от тебя, бездельника, я работаю.

– Чтобы обеспечить нашей дружной семейке безоблачное будущее, – подхватил я и развил мысль жены, истолковав ее по-своему.

– А хотя бы и так. На мужа надежд мало.

– Ты знала, что выходишь замуж за пенсионера…

Я принял скорбный и унылый вид.

– Пенсионера? Ха! Да на тебе пахать можно. Здоровый, как бульдозер.

– Это так тебе кажется. Я просто бодрюсь.

– И по ходу дела на тренировке крушишь голыми руками кирпичи, – с ехидцей переиначила она мою мысль на свой лад.

Я скромно потупился, торжествуя в душе. Мне удалось переключить Каролину, как радиоприемник, на другой канал и притушить ее праведный гнев.

– От такой жизни не только руками, но и лбом будешь биться о кирпичную стенку, – сказал я с деланной обидой.

– Не поняла… Что ты имеешь ввиду? – с воинственным видом спросила Каролина.

– Ничего… – буркнул я, стараясь не встречаться с нею взглядом.

– Нет, ты скажи!

– А что тут говорить? Ты сама знаешь…

Я продолжал вести свою партию, стараясь не сфальшивить. Как и все женщины, Каролина страдала повышенной любознательностью. Теперь я точно знал, что она не отстанет от меня, пока я не удовлетворю ее любопытство. А значит, главная тема скандала уже потеряла актуальность. Что и следовало доказать.

– Нет уж, изволь объясниться. – Каролина вперила в меня требовательный взгляд.

– Среди ночи?

– Какая разница!? – Она нервно прикусила нижнюю губу.

– Большая. Утро вечера мудрее. Это народная поговорка, а народ, как ты, надеюсь, знаешь, зря не скажет.

Так что есть предложение перенести наши дебаты на более удобное со всех точек зрения время.

– Ты мне мозги не компостируй! Знаю я твои уловки. Говори.

– Ну, если ты так хочешь…

Я решительно повернулся и направился к двери.

– Ты куда? – грозно спросила Каролина.

– На кухню.

– Зачем?

– Хочу выпить чашку чая. Во рту пересохло. Там и поговорим, коль ты настаиваешь.

Каролина смирилась и, едва не наступая мне на пятки, потащилась за мной на кухню. Похоже, бес любопытства, выставив свои рожки, подталкивал ее под зад.

Пока не заварился чай, я отмалчивался. Чайная церемония чересчур важное и ответственное дело, что отвлекаться на пустые разговоры. Каролина, с нетерпением глядя на мои нарочито медлительные движения, было открыла рот, но тут же и захлопнула его. Она точно знала, что коль я принял какое-то решения, то никогда не отступлюсь.

– Тебе покрепче? – спросил я, разливая чай по чашкам.

– Мне все равно, – бросила Каролина, сверля меня требовательным взглядом.

– От крепкого чая не уснешь.

– А я уже и так спать не буду. В шесть утра я уезжаю в командировку.

С толстяком? – едва не ляпнул я, но вовремя придержал язык. Хмель уже выветрился из моей головы окончательно, и на смену ему пришла рассудительность.

– Значит, это у тебя прощальная гастроль, – сказал я, ухмыляясь. – Решила поскандалить со мной, чтобы я помнил о тебе каждую минуту.

– Не заговаривай мне зубы! Я хочу услышать, чем ты недоволен. Если я уже надоела тебе, так ты скажи.

– Ты хочешь, чтобы я так сказал?

– Мне все равно!

– Вот мы с тобой и договорились, – сказал я с наигранным благодушием и отхлебнул глоток терпкого на вкус крепкого чая.

Каролина уставилась на меня с таким видом, будто видела в первый раз. Я тем временем спокойно пил свой чай, словно не понимая, что у нее сейчас творится в голове.

– О чем договорились? – наконец спросила Каролина.

Тон, которым была произнесена эта фраза, не предвещал мне ничего хорошего.

– Все о том же, моя дорогая. Коль уж такой у тебя негодный муж, лентяй и лежебока, то не пора ли его сменить? Найдешь себе делового, который поможет тебе заниматься бизнесом. Будешь с ним сводить дебе с кредитом даже в постели. Кайф.

Краем глаза я увидел, как ее рука судорожно сжала чашку с чаем. А потому поторопился продолжить:

– Между прочим, чай горячий. Если ты запустишь чашку мне в голову, то я получу ожоги. И ты, вместо того, чтобы ехать в командировку, будешь носить в больницу передачи.

– Ты… не любишь меня? – спросила она трагическим шепотом.

– В том-то и беда, что люблю, – ответил я хмуро. – Иначе давно сбежал бы… от такой "сладкой" жизни.

Мы замолчали, как по команде. Каролина смотрела на меня, не отрываясь, – глаза в глаза. Я не отводил взгляд в сторону, даже не мигал.

Такие гляделки длились минуты две. Неожиданно глаза Каролины наполнились слезами, и она зарыдала взахлеб.

Все, подумал я, бастион взят. Слезы – последнее оружие женщин. Последнее и самое действенное. Редко у какого мужика не дрогнет сердце при виде слабого беззащитного существа, сдавшегося на милость победителя.