– Анжелика Семеновна, можно вас на минутку, – в кабинет заглянула Вера Ивановна, толстая, сентиментальная завуч. Поговаривали, что Вера Ивановна тайком выпивает в школьном красном уголке.

– Попрошу внимания! Сегодня, в понедельник, учительница физики, как и учительница физкультуры внезапно заболели.

Класс радостно загудел.

– Слушайте меня внимательно, – повысила голос учительница. – Вместо уроков мы отправляемся на экскурсию в лес. Всем классом. Будем наблюдать и изучать флору и фауну Подмосковья. По результатам нашего похода вы к следующему уроку напишете подробный отчет. Да, – неумолимо продолжала Анжелика, несмотря на разочарованный стон класса. – Этот отчет и будет вашим домашним заданием. А сейчас все спускаются на первый этаж и организованно идут к «Конюшне».

7.

«Конюшня» – это такой продуктовый магазин на границе микрорайона и лесопарка, в котором всегда пахнет прелой крупой, вином и хлебом, если заморозить пространственно-временной конус в Москве восьмидесятых годов прошлого века. Когда-то, в славные времена кавалерийских полков имени Буденного и Ворошилова, в этом кирпичном здании располагался небольшой конно-племенной завод, позже вокруг понастроили пятиэтажек, которые с энтузиазмом снесли в начале следующего века.

В винном отделе Конюшни продавалось болгарское вино «Солнцедар» – зеленая бутылка за два пятьдесят.

Пока девчонки рассматривали червячков и гусениц, на полянке блаженствовали Степан и его школьные друзья – долговязый Гоша, красавчик Леха, заводила Мишка. Леха сгонял в магазин. Какие там оценки в четверти, когда природа полна цветения, майские листочки еще клейкие, ноздри режет дымок, и повсюду растет ландыш. «Солнцедар» закусывали батоном за тринадцать копеек и скумбрией холодного копчения.

– Шухер! – Леха торопливо сунул бутылку в кусты.

– Ну, мальчики, как успехи?

– Хорошо, Анжелика Семеновна, – закашлялся Степан, прикрывая рот. – Только что видели майского жука.

– Молодцы. Обратите внимание на гусениц...

– Анжелика Семеновна, – позвала учительницу Вика. Она была самой красивой девушкой класса. – Смотрите, что мы нашли.

– Иду, иду, – заторопилась биологичка. – Помните, ребята: сейчас, в период распускания листвы, велика активность насекомых.

– Анжелика Семеновна, она кусается! – Вика была похожа на распускающийся бутон. Тоненькая, с длинными ногами и пышной грудью, разрывающей школьную форму. От нее распространялись голубые волны жасмина.

– Мужики, – Гоша проводил Вику жадным взглядом. – Вы сейчас думаете о бабах. Правильно?

– Я – думаю, – решительно признался Степан, провожая взглядом стройную фигурку в школьной форме.

– Мишка, а ты?

– А мне бабы надоели. Я их столько поимел, – Мишка презрительно нахмурился.

– Сколько? – ахнул Леха.

– Достаточно. Ты на своем веку стольких не трахнешь. Уй, елки зеленые! Я нору нашел, – возбудился Мишка.

– Какую еще нору?

– Какую, какую. Большую. Тут волки живут.

– Волки, скажешь тоже. В этом лесу даже белок почти не осталось.

– Ну, может лиса, или барсук.

– Сейчас мы их выкурим, – Леха вытащил из кармана коричневую пачку сигарет «Камея» с античным профилем, зажег сигарету и выдохнул в норку облако дыма.

– Осторожнее, Леха, а то тебя сейчас как цапнут, придется от бешенства уколы делать.

– Так они тебе и вылезут, – Мишка скептически поморщился. – Здесь тонкий подход нужен. Вот, например, видел свистульку?

– Это чего у тебя такое? – с любопытством спросил Гоша.

– Свисточек-манок для селезней. Дядюшка подарил. Он меня на охоту обещал взять в заповедник. Там все Политбюро охотится, звери так и кишат. Рыбы до хрена. Тамошний лесничий вместе с дядькой техникум заканчивал.

– Ну ты и скажешь, возьмет сейчас, и на кряканье вылезет. Выкуривать его надо.

– А вдруг он подумает, что это утка?

– Эк тебя развезло с одного стакана, – зевнул Гоша.

– Кря, – сказал свисток. – Кря... Кря.

В норе что-то закопошилось.

– Держи, держи его, а то удерет. Сетку подставляй. – торжествующе взревел Мишка. – Точно, волчонок! А вы не верили, дядька у меня знаешь какой охотник.

– Колючий, зараза. Держи его!

– Тьфу, да это обычный ежик.

– Да, вроде ежик, – расстроился Мишка. – Ну и что, в живой уголок посадим. Ты в сетку его засунь, в сетку.

Пойманный ежик тут же свернулся клубком, начал сучить лапками, но безнадежно запутался в авоське, начал фыркать от пережитого ужаса и извиваться.

– Ежик, не бойся троянцев, дары подносящих, – выпучил глаза Леха.

– Ну, ты сказал, блин.

– Кароший ежик? Хенде Хох, – выпучил глаза Степан.

Животное свернулось клубком, и разворачиваться не желало, сопротивляясь лапками со сточенными когтями.

-Так не донесем, надо ему для храбрости выдать – убежденно заявил Мишка, пребывавший в эйфорическом состоянии.

– «Солнцедара?» – Леха с брезливым выражением лица вытряхнул ежика на землю, наклонил бутылку, и засунул остренький носик в горлышко. Ежик упирался лапками, захлебывался, чихал, но вскоре начал жадно лакать.

8.

Таким светлым и земным было это воспоминание, что Степану безумно захотелось вернуться в детство. По сравнению с черной бездной и подвешенным его состоянием, даже последующие события того дня представлялись ему с особой, ностальгической нежностью.

– Что же это такое? – подумалось ему. – Оказывается, мы все беззащитны перед космосом. Можно курить во дворе, можно спать в собственной кровати, и нет никакой гарантии, что в следующую микросекунду не прилетят эти поганые облачка, и... Все существо Шишкина восставало против насилия над личностью, и он начал переворачиваться в невесомости.

Забурлило в ушах, казалось, вода в неведомой емкости пузырилась и взрывалась чем-то вонючим. Пахло какой-то невообразимой гадостью. Сероводород с примесью духов, и вдруг – неуловимый, чувственный аромат моря, свежего тумана и можжевельника. Сигарет, кофе и красного вина. Креветок женских духов и греха.

Шишкин чихнул, затем жадно вдохнул этот ностальгический бальзам, и лоб Степана будто укололи миллиардом крохотных иголочек. Иголочки эти медленно поползли наверх, вниз, дошли до ушей, если они у Шишкина вообще еще были, и причинили томительную, страстную боль в губах.

В результате, Шишкин с невыносимой силой возжелал женщину. Некоторое время, возможно секунду, а возможно и несколько десятилетий, Степан грезил, не в силах оторваться от сладостных образов.

Когда он пришел в себя, светящиеся тучки кружились хороводом и игриво подмигивали, точно новогодняя иллюминация.

9.

– Слабаки, еще треть бутылки осталась, – Мишка решительно вылил остаток в кружку. – За ежика!

– Что-то меня качает, – признался Леха. – Уй, блин, – он рванулся к свету, зацепился ногой за корень, и рухнул на тропинку...

– Куда ты лезешь, дубина! Вставай! Ну все, приехали.

– Алексей? – удивилась невесть откуда появившаяся на дорожке учительница. Рядом с ней была красавица-Вика. – Что с тобой?

– Я... Это. – Леха скривился, и его вырвало.

– Фу, какая гадость, – поморщилась Вика. Похоже было, что Лехе теперь никогда не удастся добиться от нее взаимности.

– Хороши, нечего сказать! – поджала губы Анжелика Семеновна. – Герои! – Игорь, немедленно выйди из кустов и подойди ко мне. Ну ка, дыхни! Пили?

– Мы больше не будем, Анжелика Семеновна, – испуганно затараторил Гоша.

– Степан, ты тоже принимал участие? А еще представитель рабочего класса. Что скажет твоя мать, которая с утра до ночи несет вахту ради твоего будущего?

– Простите нас, Анжелика Семеновна.

– Сообщить о происшедшем – обязанность советской учительницы. – поджала губы биологичка.

– Мы вот ежика для живого уголка заготовили, пущай это, живет. – Степан сконфуженно протянул учительнице авоську, и понял, что язык плохо его слушается.

– Час от часу не легче. Варвары! Губители живой природы!

– А чего такого? Для гербария.