– Можешь не продолжать, – сказала Ирина. – Я не разношу глупые слухи. Даже те, которые дошли до меня от старушек в очереди, а не от моего глубоко засекреченного мужа.

– Вот и отлично, – сказал Глеб, сделав вид, что не заметил прозвучавшей в словах жены горькой иронии. – Спасибо тебе. Я имею в виду, за яичницу. Это тот самый случай, когда ее очень легко перепутать с божьим даром.

Ирина рассмеялась. Настоящего веселья в ее смехе не было, но она прекрасно понимала, что муж ни в чем не виноват. В самом деле, стоит ли сердиться на близкого человека только из-за того, что тебе с утра пораньше испортил настроение телевизор?

Через полчаса Глеб уже вез ее на работу, по дороге охотно и красноречиво делясь ценными сведениями из истории духовно-рыцарского ордена тамплиеров, которыми не так давно поневоле обогатил свою память.

В пасмурном свете раннего сентябрьского утра рубчатый бетон взлетно-посадочной полосы казался белым, как обглоданная ветрами кость. Из жемчужно-серой дымки уже проступили угловатые очертания диспетчерской башни и приземистые силуэты дальних ангаров. Предутренний туман еще путался в серо-желтых стеблях росшей на летном поле, до желтизны выгоревшей травы, но он редел буквально на глазах. Высокое небо над аэродромом уже начало наливаться ясной дневной голубизной, обещая солнечный, погожий денек. Длинный черный лимузин, на переднем крыле которого трепетал пестрый государственный флажок, в сопровождении джипа охраны прокатился по бетону и остановился на некотором удалении от сверкающего в первых лучах солнца «Ту-154». Вблизи самолет выглядел фантастически громадным, и то, что эта чудовищная махина может летать, казалось чьей-то неумной шуткой.

Водитель и охранник, одетые в одинаковые черные костюмы с белоснежными рубашками и темными галстуками, вышли из машины и замерли по обе стороны, похожие на деревянные изваяния. Их широкие скуластые лица, наполовину закрытые темными солнцезащитными очками, были абсолютно бесстрастны, густые черные волосы слегка отливали синевой, как вороненая оружейная сталь.

Пассажир остался в машине и лишь опустил тонированное оконное стекло. Он закурил и стал с терпеливой скукой смотреть на самолет, возле которого бродили какие-то люди в синих комбинезонах и стояла громоздкая оранжевая машина технической помощи. С той стороны доносились обрывки негромких разговоров да изредка глухо постукивал металл. Все люки самолета были открыты, из-под крыльев неопрятной бахромой свисали какие-то не то шланги, не то кабели – пассажир лимузина скверно разбирался в технике. Однако здесь, на аэродроме, он присутствовал именно как технический консультант, мнения которого всегда оказывалось достаточно, чтобы отменить полет.

Впрочем, все, что от него зависело, он сделал накануне, а сюда заехал перед отлетом в Москву, чтобы проверить, подтвердилось ли высказанное им предположение. Он-то знал, что не ошибся, но нужно было, чтобы начальник личной охраны этого их президента, явно метящего в монархи, лишний раз убедился во всем своими глазами и чтобы это произошло в присутствии консультанта. А то что то он в последнее время смотрит не то чтобы волком, но как-то искоса, будто подозревает его в… э… Ну, да чего греха таить! В мошенничестве. В шарлатанстве. Каков наглец! Вот теперь пусть сам все увидит своими узкими степными гляделками и засунет свой поганый язык туда, где ему следует находиться. Жалко, что его хозяина при этом не будет, но тут уж ничего не поделаешь. Не потащишь же первое лицо государства в такую несусветную рань на аэродром только затем, чтобы он посмотрел, как начальника его личной охраны тычут плоской мордой в дерьмо!

Консультант курил, стряхивая пепел прямо себе под ноги, хотя к его услугам была вмонтированная в подлокотник уютного кожаного сиденья пепельница. Он равнодушно смотрел на сверкающий, разрисованный полосами цветов государственного флага, украшенный затейливым здешним гербом «Туполев». Ничего нового для него в этой картине не было. Контракт, согласно которому за очень солидное вознаграждение он был обязан периодически подвергать экстрасенсорному обследованию самолет главы государства – не только этого государства, но и парочки других, не говоря уж о личных воздушных судах некоторых олигархов, – продлялся уже дважды. Эти контракты приносили солидный доход, а главное – добрую славу, поскольку до сих пор консультант не ошибался ни разу. Приходилось прилагать определенные, и притом немалые, усилия, но дело того стоило.

Консультант знал, что сегодня этот самолет никуда не полетит. Во время вчерашнего обследования он обнаружил неисправность в системе подачи топлива. Какую именно, он сказать не мог, поскольку «обнаружил» – не совсем то слово. Скорее, почувствовал, ощутил… Одним словом, предсказал. И нет ничего удивительного в том, что начальник охраны так на него косится. Он – прагматик до мозга костей, верящий только в смекалку, хитрость и силу оружия, и ему непонятно, как можно получать многотысячные гонорары за заявления типа: «Тут что-то не так с подачей горючего, может быть беда». Ему подавай экспертное заключение на двадцати пяти страницах, в котором описано состояние каждого шланга, каждого проводка системы зажигания, каждого винтика и кнопки… Как будто он сам хоть что-то в этом понимает! Ладно, дай только срок, получишь ты свое экспертное заключение…

Из открытого люка в серебристом, отполированном до блеска брюхе «Туполева» показались чьи-то ноги. Человек спустился на бетон по передвижной металлической лесенке на четырех толстеньких резиновых колесах. На нем был синий комбинезон техника, в лучах восходящего солнца поблескивала загорелая лысина в обрамлении нуждавшихся в стрижке седых волос. Спрыгнув с последней ступеньки, техник заметил лимузин, из окна которого его разглядывал консультант, и сразу же отвернулся, как будто это ему было неприятно. На грубом прямоугольном лице экстрасенса с густыми бровями и длинной, почти до бровей, прямой темно-русой челкой появилась легкая пренебрежительная улыбка: он презирал людей, которые сначала берут деньги, а потом стараются обвинить в собственной жадности других. Впрочем, личные моральные качества техника были тут, по большому счету, ни при чем: в той или иной мере консультант презирал всех людей без исключения. Он чувствовал себя настолько мудрее и старше всех этих бессмысленно копошащихся вокруг муравьев, что даже не сердился, когда его во всеуслышание обвиняли в шарлатанстве или пытались поймать на каких-нибудь финансовых махинациях вроде неполной уплаты налогов.

Техник подошел к стоящему поодаль, возле оранжевой аэродромной машины, инженеру в мятом пиджаке и рубашке с открытым воротом и стал что-то ему говорить. Инженер слушал внимательно, глядя при этом не на собеседника, а на открытый люк в брюхе самолета, и время от времени кивая головой. Потом он обернулся и бросил в сторону лимузина долгий, внимательный взгляд, в котором консультанту почудилось опасливое восхищение.

После этого инженер в сопровождении техника двинулся к машинам, причем как-то так, что было непонятно, куда, собственно, он держит путь – к лимузину или к джипу охраны. Губы экстрасенса снова тронула пренебрежительная усмешка: чтобы понять, что движет этим потрепанным типом в мятом пиджаке, не нужно было обладать способностью читать мысли. Он был виден насквозь и целиком, как положенное на ладонь стеклышко от наручных часов. По идее, доложить о результатах проверки следовало начальнику охраны – человеку, который по долгу службы нес ответственность за безопасность первого лица государства. Но и пройти мимо лимузина, в котором сидел ясновидец, не засвидетельствовав ему, чудотворцу, свое глубочайшее почтение, инженеришке было боязно. Вот он и рулил куда-то в просвет между багажником лимузина и радиатором джипа в надежде, что кто-нибудь придет ему, недотыкомке, на выручку.

Продолжая презрительно усмехаться, ясновидящий выбросил окурок в окно. От джипа навстречу инженеру уже шел, широко шагая, начальник охраны в сопровождении двух своих бойцов. Он не умел читать мысли, но обладал достаточным жизненным опытом, чтобы понять, какая проблема не дает покоя инженеру, и взял инициативу в свои руки – во-первых, в интересах дела, а во-вторых, наверное, затем, чтобы этот дурень не уронил его авторитет в глазах подчиненных, первым делом сунувшись к лимузину с изъявлениями благодарности. «Урод», – подумал ясновидящий, сам толком не зная, кого имеет в виду – начальника президентской охраны, инженера, ответственного за техническое состояние самолета, или техника, который только что, пару минут назад, подтвердил блестящее предсказание. Собственно, с его точки зрения, все они были уродами, неспособными разобраться даже в самых простых вещах.