Он вчитался. Примеры на сложение, правописание жи-ши и круговорот воды в природе.

Единственная чернильница гордо украшала учительский стол. Ручка конторская, с пером "звездочка". Он обмакнул ее. Чернила старые, тягучие. Как насчет классного журнала? Не найти. И парты пустые, ни учебников, ни тетрадей. Лето, каникулы...

Он вернулся в коридор. Наверху, в потолке - открытый люк, ход на чердак, а лестницы нет. Не вводить сорванцов во искушение, в его школе было то же. Метра три высота, не кузнечик прыгать.

Припасенная "кошка" зацепилась прочно, и Петров, подтягиваясь на руках, полез вверх по узловатому шнуру. Человек-паук, смертелен для мух.

Да, чердачок - что глупая голова. Пустой-пустой. В его школе чердак был забит - старые тетрадки для контрольных работ, учительские планы, отмененные учебники, стенные газеты, колченогие стулья, творчество юных техников - и не перечислить. А здесь - одна пыль. Нет даже птичьего помета, а окошечко на крышу открыто.

Он устроился на балке. Не обсыпать потолок ненароком.

Высокий писклявый голос доносился снаружи.

- Одет инспектором, сразу и не отличишь, умывается с мылом!

Петров начал привыкать к местному говору.

Из рощи в окружении двух десятков разновеликих детишек, шагала сухонькая старушка. Учительница?

- Ты его хорошо рассмотрел, Витя? - она спрашивала спокойно, неторопливо, как и шла - классная дама, выгуливающая младых институток.

- Вот словно вас, Ниниванна! Выхожу из школы, а он стоит, высматривает и карту рисует (соврал, малец!), меня увидел - с расспросами подкатываться стал, под простачка подделывается, сколько, мол, лет, не хочу ли сахару (ай, вруша!).

- Наверное, это и не шпион вовсе! - перебила Витю девочка, видно - первая ученица - тон больно уверенный, непререкаемый. - Ты ведь известный обманщик!

- Брехло он, - поддакнул подлиза.

- Как же, не шпион! Скажите ей, Ниниванна! Пароля не знает - раз, борода растет - два, и спрашивал, в каком классе я учусь - три! Не шпион...

- Борода и у наших людей бывает, вон, у Толькиного отца, - не сдавалась отличница.

- Не спорьте, - уняла страсти учительница. - Витя поступил правильно, каждый должен брать с него пример. А сейчас ступайте в класс.

Заскрипели половицы, захлопали крышки парт.

- Тишина! - приказала старушка. Дисциплина - римская, муравей проползет - услышишь. Петров застыл на балке. Замри умри - воскресни.

- Витя, Семен, и ты, Валентин! Отнесете записку в правление, вахтенному. Старшим назначаю Валентина. Ясно?

- Ясно, Ниниванна! - и три пары босых ног прошлепали по невысохшему коридору.

- Короткая перемена, - объявила учительница, и словно включили звук:

- Васильчиковым разрешили силки ставить неделю, повезло Сеньке... Приходи вечером, в шашечки поиграем... Не завидуй, из рогатки настрелять можно - будь-будь! - Неправда! Я лопухи не трогал! Это Венькина сестра их выкопала, даром дура. Я и заявить могу!... Глупый! От детей на детей заявления не принимают, только выпорют обоих, и все... Не, хитренькая! За мелок перышко давай!.... Зачем Маньке лопухи копать? Ихняя мамка юрода родила, два куля муки получат, счастливые!... Значит, надерешь у Звездочки из хвоста волос и принесешь. я лесу сплету, рыбалка пойдет мировая!... Юрода-то держат еще?...Не-а, сразу в больницу взяли, а оттуда в Москву. Там их в человеков растят... Вечером шли они с дальнего поля, темь непроглядная, все раньше ушли, а они за старое полнормы отрабатывали и припозднились. Обещал кормилец встретить, да передумал, станет он ночами блукать. идут, значит, и вдруг у Черной Аллеи слышат - догоняют их. Поперва обрадовались, окликнули, кто, мол, - гул в классе затих, заслушались, - а в ответ плач, жалкий-жалкий. Хотели было подойти, да Дуняша Моталина догадалась спичку запалить. Глянь, а из кустов глаза загорелись, красные, огромные! Поняли бабы - Навьин сын их подманивает, бросились бежать, а он... - закашлялся кто-то и смолк от тумака, - подбежит ближе, и опять плакать. Бабы друг дружки держатся, он и не может какую схватить. На счастье, разъезд навстречу попался, стрелять начали, отогнали...

Вернулась учительница:

- Вечерней линейки не будет. День окончен, дети, ступайте. Завтра нам доверена уборка главного убежища, утром по дороге каждый нарвет веник.

- Активу задержаться, Ниниванна? - первая ученица ластилась кошечкой.

- Нет, и ты, Таня, ступай, ступай...

Школа опустела незаметно, расходились чинно, не по детски сдержанно.

Петров лежал, положив под голову рюкзак. Избегайте прилива крови к мозгам - и кошмары минуют вас стороной. Также вредно наедаться на ночь. И во всякое другое время суток. Главное - хорошенько расслабиться, дать покоя каждому мускулу, связке, косточке, и миг отдыха обернется вечностью, а вечные муки - мигом. Особенно в удобной кровати.

Тяжесть шага чувствовалась и на чердаке.

Грузнехонек новый визитер, не пацанва.

- Что, Нина Ивановна, звали?

Вторая часть радиопьессы. Лежи, внимай. Передача по заявкам одинокого радиослушателя.

- Садитесь, сержант. Вынуждена побеспокоить. Мой мальчик утверждает, что встретил какого-то незнакомца.

- Я уже допросил его, мальчишку, то есть. О возможном проникновении нас предупредили еще ночью. На западной окраине нашли парашют (ну, этот почище мальца заливает), а днем с парашютистом бригада Зайцевой столкнулась (а, бригада. Думал, звено. Какая разница).

- Его остановили?

- Какое, он через них, как нож сквозь воду прошел. С одного удара калечил, обученный, гад.

Потянуло махорочным дымком. Кто курил, оба?

- Повезло, выходит, Вите.

- Повезло, - согласился сержант. - Сейчас усиленные посты выставим, а с утра прочешем округу, каждый листик поднимем, перевернем да на свет посмотрим. Нас, кадровых, мало, а ополченцы ночью трусят. Ждем подкрепления.

- Собак по следу пускали?

- Нельзя. Он дрянь специальную применяет. Собаки бесятся, проводников грызут насмерть, не оттащишь (вот тут ты правду сказал, сержант).

- Будете здесь что-нибудь осматривать? - казалось, учительница спрашивала заданный урок.

- Думаю, незачем. Силы распылять, он того и ждет. Искать нужно массово, организованно. Конечно, он тут был - вода у колодца на земле мыльная, и описание мальчишки совпадает с имеющимся. Возьмем.

Снова задрожала балка.

- Я пойду. Заявление ваше мы приобщили, мальчонку поощрят премпайком.

- Не это главное, - сухо ответила учительница, но сержант успел покинуть класс.

Полчаса спустя и учительница задвигала стулом, потом звякнул замок в петлях.

Опустел рассадник знаний, можно встать, потянуться, спуститься вниз. Время вечернее, солнце на закате. Усталые поселяне вернулись с трудов и вкушают плоды нив и пажитей своих. Самое время подкрепиться. Окошки хоть и не широкие, да уж не застрянет.

4

- Кто идет? Кто идет, спрашиваю? - выставив перед собой винтовку, мосинскую, с беспощадным трехгранным штыком, мужичок настороженно вертел головой. - Стрелять ведь буду!

- Погоди стрелять! - небрежно отвел ствол к земле другой, старший секрета. - В кого стрелять собрался?

- Ну... Шуршит... - неуверенно ответил первый.

- Где шуршит?

- В овраге, - мах руки лукавил градусов на тридцать. Ополченец, охранничек.. .

Петров стоял у дерева, выжидая, когда очередная туча спрячет месяц.

- Ты сегодня не дури, забудь про бабьи страхи. Человека стережем, ясно? Увидишь - стреляй, разве жалко, а попусту шуметь не моги, понял?

- Понял, - уныло заметил первый. - Я вижу слабо, куриная слепота.

- Зря не колготись, стой смирно, - выговаривал старший. - Раскрываешь секрет, дурак.

Петров оставил пост далеко за спиной, а старший, войдя в раж, все отчитывал бедолагу. Везде одно и то же.

В бараках тьма, окошечки смоляные. Лишь в конторе жгут керосин, густой желтый свет нехотя выползал из-за занавесок. Кумекает правление, бдит. Часовые контору, как елку, обхаживают, хороводы водят.