Это достаточно трудно — понять, что ты не можешь быть счастлив, если не принимаешь себя таким, какой ты есть, если не отказываешь себе в праве соответствовать своей природе. Катя выставляла себя на продажу, относилась к себе как к товару и боялась, что этот товар, «растолстевший», упадет в цене, что его не купят. Но, бог мой, как это было бы поистине ужасно, если бы ей удалось себя продать! Впрочем, в том-то весь и парадокс, что продать себя невозможно. Можно, наверное, продать свое тело, но наша душа — это своего рода «национальное достояние», она не продается, да и покупателя на нее, слав Богу, днем с огнем не найти. Все эти опасности иллюзорны: и то, что наше тело «колеблется в цене», и то, что душа наша может быть продана. Ни то, ни другое, даже при самом замечательном раскладе, не ведет к счастью. А потому если о чем и следует беспокоиться, так это о том, чтобы не испортить свою жизнь ужасом, страхом, тревогой. Портить жизнь иллюзией — самое пустое и поганое дело.

Когда я говорю о бессмысленности страха, то очень часто слышу в ответ: «Что вы такое говорите?! Как же без страха? Если я не буду бояться, что тогда может случиться!» Наверное, мне не нужно это подробно объяснять — мой оппонент находится в страхе. Разумеется, дискуссия в подобной ситуации по заявленной проблеме вряд ли возможна. Но давайте разберемся, что действительно может случиться? Если мы перестанем реагировать на жизненные обстоятельства страхом, то будем реагировать на них как-то иначе. То есть жизнь продолжается! Никакой катастрофы не произошло.

Лишенные возможности реагировать на внешние обстоятельства страхом, мы будем реагировать на них, подключая сознание. Прежде, ведомые своим страхом, мы реагировали на то или иное событие примитивными, в сущности, животными рефлексами, а теперь мы получаем возможность использовать собственные интеллектуальные ресурсы. Согласитесь, это неплохо!

Мне говорят: «Позвольте, но если я не буду бояться, то я начну переходить дорогу на красный свет и меня задавит машина!» Для меня настоящая загадка — подобные идеи могут рождаться в человеческих головах?! Если я не буду бояться попасть под машину, это вовсе не значит, что я захочу или решу стать жертвой «непреднамеренного наезда». Лишенный страха, я отнюдь не схожу с ума, напротив, я могу своим умом эффективно воспользоваться, поскольку он не будет ограничен, сужен, изжит моим страхом.

Иными словами, я не вижу никакой угрозы в отказе от страха. Конечно, он был крайне необходим нам, когда мы, точнее, наши далекие предки, передвигались на четвереньках. Но теперь он не более чем банальный атавизм — нечто, что досталось нам по праву наследования от животного царства, но лишенное теперь всякого смысла. Действительно, при самом подробном и самом пристрастном анализе выясняется, что в нашем страхе нет никакого смысла!

Зачем нам может понадобиться страх? Чтобы предупредить нас о возможной неприятности? Но разве с этим не способно справиться наше мышление? Разумеется, оно сделает это и лучше, и правильнее! Или, может быть, кто-то думает, что страх необходим человеку в качестве силы, обеспечивающей ему «общую мобилизацию»? И здесь страх только вреден, поскольку обеспечивает мобилизацию организма (мышечное напряжение, повышение артериального давления, учащение сердечных сокращений, изменение характера внешнего дыхания, рост потоотделения и т.п. ), которая, как правило, абсолютно не нужна нам в наших обычных стрессовых ситуациях. При разрешении конфликта в «трудовом коллективе», например, рост мышечного напряжения и подъем артериального давления, по понятным причинам, и ни к селу, ни к городу. Остеохондроз и гипертонию эта мобилизация, вызванная страхом, может обеспечить, а вот конструктивную дискуссию — вряд ли.

Страх как способ реагирования на внешние обстоятельства безвозвратно устарел — и физически, и морально. В нем, после того как мы обзавелись мышлением, просто нет никакого смысла. Страх лишает нас конструктивности и приводит к неоправданному перенапряжению всего организма. Полагать, что все это оправданно, значит вводить всех и вся, а прежде всего — самих себя, в заблуждение.

Нам следует уяснить один очень важный факт: беда всегда приходит оттуда, откуда ее никто не ждет. Если вы постараетесь вспомнить сейчас те события, которые бы вы могли бы назвать своими самыми большими горестями, то, по всей вероятности, признаетесь себе в том, что они были, мягко говоря, неожиданными. То, что вы заболели, например, диабетом или попали в автокатастрофу, вряд ли ожидалось вами. Возможно, вы и думали о том, что это может с вами случиться, но совершенно точно не испытывали по этому поводу панического страха. То, что вас уволили по сокращению штатов или после реформирования структуры учреждения, в котором вы работали, тоже скорее всего случилось нежданно-негаданно.

Я работаю врачом-психотерапевтом на кризисном отделении Клиники неврозов им. И. П. Павлова, куда со всего Санкт-Петербурга обращаются люди, которые пережили самые тяжелые жизненные трагедии: гибель Детей, близких людей, насилие, финансовый крах, личные драмы. И никто из этих людей не мог и предположить, что это с ними случится. Гипотетически — может быть, но так, чтобы этого бояться… Им в голову не приходило! Подлинные трагедии всегда нежданные и негаданные. А чего бояться, если не подлинных трагедий? А их-то как раз и не стоит бояться, все равно не угадаете.

Не хочется, чтобы мой читатель подумал, будто что автор пытается уверить его в том, что опасностей и существует. Они существуют, не в том объеме, в котором нам представляются, но все-таки, конечно, есть Но нам бы следовало осознать простую вещь: oпaсности и опасения — это не одно и то же. Мы должны хорошо для себя уяснить: то, чего мы боимся, — это возможные трагедии, а жизнь предлагает нам те невзгоды, которые она предполагает. Совпадение тут — редкость, причем казуистическая!

Поскольку количество возможных опасностей в принципе не ограничено, вероятность угадать свою судьбу просто минимальна. Я подчеркиваю, это технически невозможно! Собственно, все это и заставляет меня говорить: наши опасения — это иллюзия опасности. Которая, впрочем, сама является серьезной опасностью. Иными словами, то, чего мы боимся, и то, что нам предстоит пережить, — это две совершенно разные вещи. Стоит ли в таком случае обращать внимание на то, что кажется нам опасностью и угрозой? Стоит ли тратить жизнь на страдания по поводу гипотетических опасностей с которыми нам просто не суждено встретиться? Вряд ли это оправданно.