С а ф о н о в. Так точно, его, вашбродь!

З о л о т а р е в. Вздор! Шубин! Чья очередь?

С о л д а т. Так точно, его, вашбродь!

З о л о т а р е в (после паузы). Вот как? (Резко, в упор.) Жариков, чья?

С о л д а т (вздрогнул). Так точно, его.

З о л о т а р е в. Да? Романчук!..

Все смотрят на Романчука, который мнется в

нерешительности.

Ну-с?

Хлопает дверь, и на пороге появляется запыхавшийся

Дорофей. Сразу понимает положение, но его уже

заметили. Наступает тяжелое молчание.

(Прикладывает руку к козырьку.) Честь имею. Прапорщик Золотарев. Чем могу служить?

Д о р о ф е й. Виноват, ваше благородие. Прошу покорно простить. Задержался ненароком.

З о л о т а р е в. Вот как, дружок?

Д о р о ф е й. Дозвольте стать в строй, ваше благородие.

З о л о т а р е в. Да нет, пожалуй, не трудись.

Шум приближающегося поезда.

Скотина! (Шеренге.) Сговор? Порука?!

У г л о в (появляется). Господин прапорщик! Извольте выходить...

З о л о т а р е в. Знаю. (Дорофею.) Ждать меня. Шеренга, направо! Арш!

Солдаты гуськом выходят на перрон, сопровождаемые

Золотаревым. К платформе, мелькая огнями, подкатывает

поезд. Останавливается. Огни поезда отражаются в

окнах вокзала.

В а с и л и й (подходит к Дорофею.) Сорвалось! Эх, не входить бы тебе!

Д о р о ф е й. Кабы знать! Зря ты кашу заварил. Теперь он на всех кидаться начнет.

В а с и л и й. Опять я нехорош?

Д о р о ф е й (улыбается). Ух ты какой!.. Спасибо тебе, Вася. Только напрасно это. Ты сам рассуди.

В а с и л и й. Ласков он что-то нынче. Это хуже нет.

Д о р о ф е й (спокойно). Быть комедии.

Колокол.

В а с и л и й. Ну, что в городе?

Д о р о ф е й. Ничего, табаку купил. На, кури...

Поезд трогается.

Р о м а н ч у к (вбегает). Братцы! Хе! Прапорщик какую-то кралю подобрал.

Солдаты окружили его.

Вышли мы, осмотрели все как полагается, нет ли где чего... Глядь - в офицерском вагоне дверь настежь, и ее оттуда - трах! Она - плашмя. Мы туда-сюда, а дверь захлопнули. И поезд отправляется. Чудеса, ей-богу! (Отмахивается от расспросов.) Пустите, некогда!.. (Бежит в офицерский зал.)

В а с и л и й. Веселое житье!

Возвращается караул и выстраивается. Дорофей бросает

папиросу и вытягивается. Наконец появляется

Золотарев.

З о л о т а р е в (быстро подходит к Дорофею и останавливается, глядя на него в упор). Ну?

Д о р о ф е й (глухо). Виноват, ваше благородие.

З о л о т а р е в. Виноват? Что же мне с тобой делать? А?

Д о р о ф е й (еще тише). Как вашему благородию угодно будет.

З о л о т а р е в. Скотина!

Д о р о ф е й. Слушаю, ваше благородие.

З о л о т а р е в (со злобой осматривает фигуру Дорофея). Стоишь? "Виноват, ваше благородие! Так точно, не могу знать". Скотина! Стоит, молчит, пялит покорные глаза, а дай волю - готов перерезать глотку. Тихий очень! Тянется, а сам... Верно?

Д о р о ф е й. Не могу знать...

З о л о т а р е в. Не можешь знать? (Хватает его за грудь, пытается трясти и со злобой отпускает.) Стена, черт!

Т и ц (приоткрывая дверь). Константин Аркадьевич!

З о л о т а р е в. Иду. (Дорофею.) Я знаю, что ты негодяй! И я еще доберусь до тебя.

Т и ц. Константин Аркадьевич! Что случилось?

З о л о т а р е в. Ничего. Фу! (Вытирает лицо платком. Дорофею, спокойнее.) Дай сюда увольнительный билет. Больше в город не пойдешь.

Д о р о ф е й (вспыхнул, но сдержался, вытащил из-за обшлага билет). Ваше благородие!

З о л о т а р е в. Что такое?

Д о р о ф е й. Ваше благородие, верьте слову... В вашей воле наказать. Не извольте брать билета. В городе мать больная.

З о л о т а р е в. Ага, заговорил! Дай сюда. (Берет билет.) Можешь идти. В следующий наряд - дежурить. (Идет к двери. У двери резко оборачивается.) Что ты там бурчишь?

Д о р о ф е й. Никак нет, ваше благородие.

З о л о т а р е в. Вольно!

Дверь захлопнулась за прапорщиком. И в тот же момент

Василий с перекошенным от бешенства лицом рванулся с

места, как бы намереваясь броситься за ним. Дорофей

загородил дорогу и мягко опустил ему руки на плечи.

Пауза.

Д о р о ф е й (мягко). Терпи, Василий. Скоро конец.

Дорофей улыбается. В глазах его прочная, уверенная,

беспощадная ненависть.

Занавес

Акт второй

Офицерский зал. Раннее утро. Солнце, пробивающееся

сквозь опущенные занавески. Бледный электрический

свет люстры. Все спят.

На цыпочках вошел Романчук, осторожно ступая,

расставил около диванчиков начищенные сапоги.

Двинулся дальше и вдруг застыл в ухмылке удивления:

на диванчике, раскидав руки и ноги в перекрутившихся

штопором шелковых чулках, спало Существо. В кресле,

изогнувшись к изголовью спящей, забылся сном

Золотарев с неизменным томиком на коленях.

Романчук помялся на месте, затем оглянулся и протянул

руку к висящей на спинке стула сумочке. Выложил на

ладонь странное месиво вещей - пуховку, серебряный

крестик, смятую трехрублевку, какие-то бумажные

цветы - и остановился, рассматривая добычу.

Оглянулся еще раз и вдруг вздрогнул и окаменел.

Поручик Шебалин, не двигаясь, лежит на диванчике. В

свободно лежащей на груди руке поблескивает

револьвер. Дуло револьвера и глаза поручика

направлены на солдата.

Ш е б а л и н (шепотом). Поди сюда, скотина.

Р о м а н ч у к (на носках, стараясь не скрипеть, приблизился к поручику). Вашбродь! Истинно как перед богом...

Ш е б а л и н. Тссс! (Сел, свесив босые ноги, оглядел фигуру Романчука и тихо засмеялся.) Видишь - спят. Собственно говоря, тебя следовало бы пристрелить на месте преступления. Но человеколюбие не позволяет мне... будить спящих товарищей. Так это вы курите мои папиросы?

Р о м а н ч у к (в ужасе). Вашбродь...

Ш е б а л и н. Тсс!.. (Положил револьвер на стул.) Извольте сдать трофеи.

Романчук покорно складывает добычу.

Объяснитесь, сир. Имеют ли место в ваших деяниях корыстные побуждения? Совершены ли они в целях личного обогащения, или вы склонны рассматривать их как политический акт?

Р о м а н ч у к. Ваше благородие! Как перед истинным богом! Корысть обуяла...