Как-то вечером, не встретив на пути никакого жилья, они заночевали в лесу под деревом.

— Вы ложитесь спать, — сказал сын визиря молодой чете, — а я покараулю.

Царевич и царевна крепко заснули, а сын визиря сидел под деревом и охранял их покой. И надо же было такому случиться, что на этом дереве устроили себе гнездо две бессмертные птицы — Вихангама и Вихангами. Они обладали человеческой речью и предсказывали будущее. К великому удивлению сына визиря, птицы повели такой разговор:

— Ты знаешь, сын визиря уже рисковал однажды своей жизнью ради спасения царевича. В другой раз ему это сделать будет очень трудно, — сказал Вихангама.

— Почему? — спросила Вихангами.

— Царевича ожидает много опасностей. Царь, узнав о приближении сына, вышлет ему навстречу слона, лошадей и слуг. А когда царевич взберется на слона и тронется в путь, то упадет и разобьется насмерть, — заявил Вихангама.

— А если кто-нибудь помешает царевичу сесть на слона и посадит его на лошадь, не спасет ли он его этим от смерти? — спросила Вихангами.

— Да, тогда он будет спасен. Но впереди его ожидает новая опасность: когда царевич будет подъезжать к дворцу через главные ворота, они обрушатся и раздавят его, — продолжал вещать Вихангама.

— А если кто-нибудь снесет главные ворота до приезда царевича, будет ли он спасен? — поинтересовалась Вихангами.

— Конечно, в этом случае он избежит смерти, но впереди его ждет еще одна опасность. Когда царевич прибудет во дворец и сядет за праздничный пир по случаю его приезда, ему подадут блюдо из рыбы-рохита.[30] Только начнет он есть голову этой рыбы, как большая кость застрянет у него в горле, и он умрет, — предрек Вихангама.

— А если кто-нибудь другой возьмет голову рыбы с блюда царевича и съест ее, будет ли царевич спасен? — задала вопрос Вихангами.

— Да. Но испытания его на этом не кончатся. Когда царевич и его молодая супруга после обеда пойдут в опочивальню, из-под кровати выползет огромная кобра и ужалит царевича насмерть, — заверил Вихангама.

— Но ведь может так случиться, что кто-то заранее спрячется в опочивальне и, когда кобра выползет, разрубит ее на куски. Спасет ли он этим царевича? — снова спросила Вихангами.

— Действительно, в таком случае жизнь его будет спасена. Но только тот, кто убьет кобру, не должен рассказывать о том, что он сейчас услышал. Если расскажет, то превратится в мраморную статую, — ответил Вихангама.

— И нет средства оживить статую? — удивилась Вихангами.

— Такое средство есть. Мраморную статую можно оживить, омыв ее теплой кровью родившегося у царевны младенца, — сказал Вихангама.

Беседа вещих птиц продолжалась до утра, пока не посветлело небо на востоке и не начали каркать вороны. Как только спящие путники зашевелились, птицы умолкли. Но сын визиря слышал их разговор от начала до конца.

Утром все трое продолжили путь и вскоре повстречались с целой процессией. Там был слон, лошадь, паланкин и много слуг. Все это послал царь, когда прослышал, что царевич с женой и сыном визиря приближаются к столице. Слон, покрытый дорогой попоной, предназначался для царевича, богато разукрашенный серебряный паланкин — для царевны, а лошадь — для сына визиря.

Только царевич хотел взобраться на слона, как к нему подошел сын визиря и сказал:

— Позволь мне сесть на слона, а сам поезжай на лошади.

Царевич был удивлен такой дерзостью и подумал, что его друг забывается. Царевичу это не понравилось, но, помня все, что сделал для него сын визиря, он ничего ему не сказал и сел на коня.

Процессия двинулась в путь. Через некоторое время показались царский дворец и празднично украшенные главные ворота. Сын визиря остановил процессию и попросил царевича отдать приказ разрушить ворота и только после этого въезжать во дворец. Эта странная просьба привела царевича в изумление, ведь сын визиря ничего ему не объяснил. Царевич в душе разгневался на своего друга, но, помня добро, которое он ему сделал, приказал разрушить ворота.

Когда они прибыли во дворец, царь устроил им пышный прием. Когда царевич рассказал о том, что им пришлось пережить, изумлению царя и его приближенных не было конца. Все наперебой хвалили сына визиря за находчивость, благоразумие и верность.

Придворные дамы были поражены красотой царевны. И было чему удивляться: бледно-розовое личико, лебединая шея, глаза, как у газели, губы, что спелая вишня, высокий лоб и прямой нос, длинные темные волосы, грациозная, словно у молодой слонихи, поступь[31] — все при ней. Самые строгие ценители женской красоты не находили в ней ни одного изъяна. Женщины окружили царевну и засыпали вопросами о ее родных, о подводном дворце, где она жила, о змее, которая убила всех ее близких.

Настало время обеда. Столы были уставлены золотыми блюдами с различными кушаньями. Перед царевичем поставили огромную голову рыбы-рохита на золотом блюде.

Не успели гости приступить к еде, как сын визиря схватил рыбью голову с блюда царевича со словами:

— Позволь, царевич, мне съесть эту голову!

Царский сын задрожал от гнева, но сдержался и не сказал ни слова. Сын визиря заметил, что царевич разгневался, но иначе поступить не мог — надо было спасать друга от смерти. А если бы он стал объяснять свои поступки, то сразу превратился бы в мраморную статую.

После обеда сын визиря попросил разрешения пойти домой. В другое время царевич — ни за что не отпустил бы его так рано, но в тот день он был сердит на друга и не стал его удерживать.

А сын визиря вовсе и не собирался идти домой. Он вооружился мечом, незаметно проник в опочивальню молодых супругов и спрятался под кроватью, устланной пуховыми перинами и занавешенной шелковой сеткой от москитов.

Скоро в спальню вошли царевич с царевной. Они разделись и легли в кровать. В полночь, когда молодая чета уже крепко спала, сын визиря увидел, как в спальню пробралась через отверстие для стока воды громадная змея и стала, взбираться на кровать по опоре балдахина. Тут сын визиря выскочил из своего укрытия, убил змею, разрубил ее па куски и положил в ларец для бетеля.

Случилось так, что, когда он рубил змею, капля крови попала на грудь царевны. Сын визиря испугался, что змеиная кровь может повредить царевне. Завязал он себе глаза куском ткани в семь слоев,[32] осторожно нагнулся над царевной и слизнул кровь кончиком языка. Царевна проснулась и закричала от испуга. Царевич вскочил, увидел друга и чуть было не убил его на месте, но сын визиря сказал:

— Не гневайся на меня, царевич, я сделал это ради спасения твоей жизни.

— О чем ты говоришь? — вскричал царевич. — Ты уже давно ведешь себя очень странно. Сначала ты не дал мне сесть на слона, которого царь прислал для меня. Я подумал, что ты зазнался и захотел почестей взамен услуг, которые ты мне оказал. Я отдал тебе слона, а сам сел на лошадь. Потом ты велел разрушить украшенные в честь моего прибытия главные ворота, и я исполнил твой каприз. За обедом ты схватил с моей тарелки голову рыбы, считая, видно, что ты заслуживаешь больших почестей, чем я. Потом ты сделал вид, что идешь домой, и я тебя не удерживал, потому что мне надоели твои выходки. А теперь ты стоишь в моей опочивальне, склонившись над моей обнаженной супругой, и говоришь, что делаешь это ради спасения моей жизни. Я же думаю, что у тебя было другое на уме: ты хотел обесчестить царевну.

— Прошу тебя, не возбуждай свое сердце такими мыслями, — печально промолвил сын визиря. — Богам известно, что все это я делал только ради спасения твоей жизни. И ты мог бы убедиться в этом, если бы я был волен объяснить тебе все.

— Ну так объясни! — потребовал царевич. — Кто запрещает тебе говорить?