На сих днях узнал я кой-какие подробности касательно времени окончания нашего курса: в половине июня должно уже всё быть приведенну к концу; а потому я буду просить вас, почтеннейшая маминька, деньги на платье (ежели только это не причинит вам большого беспокойства) прислать сколько возможно скорее, чтобы я мог заблаговременно всё приготовить, потому что после не будет минуты свободной. Желал бы, сколько возможно, уменьшить свои нужды (я трепещу, воображая, каким трудом вами достается нам даже необходимое), но несмотря на мои великие ограничения менее 200 рублей не может обойтиться мне мое экипирование. И потому прошу вас покорнейше, ежели можно, выслать мне эту сумму по крайней мере так, чтобы я мог получить 10 мая. Чувствую, скольких стою вам затруднений, но утешаюсь, что в скорости помощь бога даст мне силы выявить вам мою[79] благодарность сыновнюю, успокоением, удовольствованием драгоценных для нас дней ваших.
У нас еще начало весны, но мне кажется, я не видел лета, которое было бы так жарко. Как несносна для меня эта пора со всегдашнею своею спутницею ленью! Думаю, что в этот год должно ожидать плодородия: зима была прекрасна; дожди шли, дай бог, чтоб ожидания исполнились, и трудящиеся с[80]
Письмо ваше получил я в конце истекшего месяца; оно было для меня прекрасным подарком и признаюсь, несмотря на мою нелюбовь к вытверженным наставлениям, ваше золотое правило, предписанное мне в конце письма вашего, глубоко врезалось в мое сердце, оно благодетельно было в тогдашнем моем состоянии, и первое мое движение была живая благодарность вашей неусыпной любви к нам.
Жалею очень о болезни сестрицыной, об этакой болезни в первый раз слышу, боюсь, чтобы она не составила каких-либо неприятных следствий.
Крепко досадует меня неисправность наших почтовых экспедиций, получили ли вы письмо мое пущенное в половине апреля, где я просил вас о присылке двухсот рублей денег на платье. Ежели вы еще их не выслали, то сделайте милость, высылайте как можно поскорей, чтобы мне можно было управиться. Дела теперь столько нам, что право подумать страшно. Наши премудрые наставники, дремавши целый год, вздумали приударить во всю ивановскую. Экзамен будет слишком близко и первых чисел июня должен окончиться. С некоторой стороны это хорошо, оно сблизивает свидание наше, и тем награждает достойно труды мои. Теперь, я думаю, можно уже для меня приготовить бричку попространнее, по крайней мере такую, в какой, помните, я возвращался прошлый год в Нежин, Андрей Андреевич верно не откажет в ней, а я июня 10-го совсем уже буду наготове ехать.
Приятно мне очень что Анинька умеет читать, я даже удивляюсь, как она могла так скоро выучиться; впрочем чего не сделает ваша материнская любовь. И я вдвойне теперь обязан вам благодарностью, которую надеюсь почти чрез один только месяц выявить перед вами, как говорят, лично. А до того раз сто целую хотя воздушно ваши ручки и с почтением, с любовью, с благодарностью остаюсь вечно признательным сыном
Н. Гоголь.
Да, вот было позабыл! Сделайте милость пришлите, да только как можно поскорее маленькие чертежи и планы г-на[81] Кафторова которые он чертил, будучи еще учеником в полтавской гимназии. Они должны находиться между планами и картинами в шкапу, где были книги.
Деньги, находившиеся при сем последнем письме, я получил.
Не забудьте чертежей. Верите ли, что этот пустяк причиняет мне много беспокойства, самому чертить никак невозможно, работа долгая, а времени нет, а между тем требуют, извините что я вас, почтеннейшая маминька, так бессовестно беспокою.
Письмо и деньги получил все сполна 12-го дня сего месяца и в первый раз подивился исправности полтавской почты. С платьем я уже почти распорядился совсем. Благодарю вас, почтеннейшая маминька, за ваши великие заботы для меня, не стоющего их. Но впрочем опасения ваши насчет моего мнимо-ипохондрического состояния в этом месяце напрасны. Я весел и едва ли еще не веселее обыкновенного, хотя даже и отдалили от меня радостный день свидания с вами. Как на зло, на теперешний выпуск ожидают нашего графа, и через это мне нельзя раньше 25-го июня оставить Нежин. Впрочем, как мне ни тягостна долгота этого времени, но всё не более она полутора месяца. Не знаю, успею ли я уже до этого времени писать к вам, и для того насчет присылки за мною советую распорядиться, не ожидая от меня другого известия. Главное, мне нужен пространный экипаж, и лучшего не нужно, как тот, в котором я возвращался прошлый год в Нежин. Это была необъятная брыка, которою ездили кибинские камердинеры. Я думаю, ее одной будет достаточно для моего укладу. Притом она слишком легка, сплетена с прутьев, и даже не тряска на ходу. За мною присылайте так, чтобы к 24-му или к 25-му экипаж был уже здесь непременно.
От всей души рад, что Петр Петр. и Павел Петрович теперь у нас. Как бы мне желательно их увидеть еще у нас дома; я во многом виноват против них; только лично могу испросить у них прощения. — Поблагодарите Павла Петровича за то, что он не забывает меня. С жадностью перечитывал его записочку. Но вы меня так напугали скорым их выездом, что я не знаю, застало бы ли письмо мое их. — Ах, если бы они подождали месяца два! Зачем уезжать в такое[82] прекрасное время? Мне всё кажется, что мы проведем вместе это время все и многолюднее, и шумнее, и веселее, чем когда-либо. Дай бог, чтобы это сбылось! Я думаю, сестра уже до сих пор дома. Сделайте милость, приневольте ее написать ко мне. Она изволит жаловаться, что я к ней не пишу; а мне кажется, что этот грех за ней: на два письма мои она ни слова.
Простите, почтеннейшая маминька, до недолгого времени.
Ваш вечно признательный сын
Ник. Гоголь.
Чувствительнейше благодарю Варвару Петровну за незабытие меня и надеюсь принесть благодарность настоящую сам.
Мое почтение бабушке, дед<ушке> Ивану Матв<еевичу>, Марье Или<ничне>, всем родным и знакомым.
Вчера я получил ваше письмо, почтеннейшая маминька, пущенное вами 23-го мая. Удивляюсь, как вы не получили другого письма моего, отправленного немедленно вслед за тем, где я писал, что экзамен нам отсрочен и что я могу 25 только июня ехать. — Боясь в самом деле, чтобы вы не успели выслать, я предуведомляю вас, что нужно выслать к 25 июню, которого числа я уже совершенно свободен. Досадно ужасно, что меня так обманули; но впрочем и 25-е недолго, и я таки скоро буду у ваших ног. Прощайте, почтеннейшая маминька, с надеждою скорого свиданья, остаюсь вечно признательный ваш сын
Николай Гоголь.
Сестру благодарю и поздравляю с новосельем, родиной и курами. Только странная привычка до сих пор величать меня словом вы. Мы кажется оба одних лет. Ежели еще она не старше меня, в отношении к своему полу. Впрочем целую ее несчетно раз.