Груды неотправленных сообщений просто завалили стол "Кента", так что ему пришлось требовать от Москвы дополнительные рации и шифровальные книги. Поначалу передатчики получить не удалось, но тем не менее "Директор" старался помочь: "Кент" и "Большой шеф" временно получили разрешение пользоваться резервной сетью, которую Разведупр организовал в Швейцарии.

После ежовских чисток агент Разведупра Урсула-Мария Гамбургер восстановила в Швейцарии небольшую сеть агентов, а к концу 1940 года руководство ей принял старый венгерский коммунист Александр Радо. Он быстро поставил дело на широкую ногу, и очень скоро в его распоряжении оказалось уже пятьдесят информаторов. Но, с точки зрения Треппера и "Кента", важнее всего было то, что он располагал тремя передатчиками: один ("Станция Джим") находился в Лозанне и на нем работал британский радист Александр Фут; второй находился в ведении супругов Эдмонда и Ольги Хэммел на их вилле в Женеве; радистом третьего была подруга Радо, Маргарет Болли.

Предполагалось, что швейцарская сеть начнет действовать в случае разгрома организаций в Берлине и Западной Европе; только в этом случае Радо должен был действительно приступить к работе. Но в результате нехватки передатчиков и перегрузке "Кента" "Директор" решил временно включить в игру рации Радо. На какое-то время важность его сообщений сравнялась с шифрованными радиограммами "Кента".

Сообщение от 6 октября 1941 года в Москву гласило: "Германия договорилась, что после захвата Ленинграда Финляндия должна заключить сепаратный мир. Это поможет сократить протяженность германского фронта, высвободит войска, разгрузит транспорт и облегчит снабжение".

20 сентября Радо передавал: "Следующей целью Германии является разрыв связей русских с англо-саксами путем захвата Мурманска".

22 октября. "В результате потерь большинство германских дивизий на Восточном фронте потеряли свой кадровый состав. Помимо некоторой части достаточно обученного личного состава в них появились люди с четырех-шестимесячной подготовкой, а также прошедшие пятую часть необходимого обучения".

Или вот еще, 17 октября. "Верховное германское командование выпустило инструкции на случай длительной осады Москвы. Уже несколько дней к Москве подтягивают тяжелые береговые орудия и морские пушки из Кенигсберга и Бреслау".

Стоило только "Кенту" облегченно вздохнуть, ощутив некоторое облегчение, как "Директор" дал ему новое задание. 10 октября Макаров принял сообщение из Москвы, и "Кент" прочитал: "Немедленно отправляйтесь по трем приведенным ниже берлинским адресам и выясните причины постоянных срывов радиосвязи. Если эти неудачи будут продолжаться, за передачу этих сообщений придется взяться вам. Работа берлинской группы и передача их информации дело чрезвычайной важности. Адреса: Альтенбургералее 19, Нойе-Вестзее, третий этаж направо - "Коро"; Фридрихштрассе 26а, Шарлоттенбург, второй этаж налево - "Вольф"; Кайзераллее 18, Фриденау, четвертый этаж налево "Бауэр". Помни - "Уленшпигель". Во всех случаях пароль: "Директор".

Неделю спустя следующее послание от "Директора" сообщило "Кенту", который ещё не уехал в Берлин, что связь между Москвой и берлинской группой ещё раз прервалась из-за дилетантского подхода и отсутствия навыков работы у Ганса Коппи, молодого коммуниста, которого Шульце-Бойзен назначил радистом. "Кенту "приказали доставить берлинцам новый передатчик и научить Коппи на нем работать.

"Кент" отправился в Берлин.

19 октября он встретился с двумя руководителями берлинской агентурной сети, Шульце-Бойзеном и Харнаком. "Кент" убедил их в абсолютной необходимости поддержания радиосвязи с Москвой и заверил, что если Коппи снова потерпит неудачу, останется курьерская сеть, которая позволит обеспечить передачу берлинских сообщений в Москву через Брюссель. Оба немца обещали работать лучше. 20 октября "Кент" отправился в Прагу, где ему предстояло сделать для "Директора" кое-что еще.

По возвращении в Брюссель его вновь ожидали плохие новости: Коппи возобновил связь с Москвой, но день-два спустя (21 октября) снова замолчал. "Директор" считал берлинские сообщения чрезвычайно важными, передавать их в Москву пришлось "Кенту", поскольку на этом особенно настаивал его шеф.

Только гораздо позже "Кент" смог понять, почему Коппи так неожиданно ушел из эфира. Он прекратил передачи, потому что у нему вплотную подобралось подразделение службы радиоперехвата германской контрразведки. Треппер и "Кент" не замедлили уловить ноту обреченности в берлинских сообщениях: немцы вышли на их след. Радиопеленгаторная служба германской контрразведки стягивала силы для контрудара.

Глава третья.

Тревога на "горячей линии".

Появление советских агентов в империи Адольфа Гитлера застало германские контрразведывательные службы врасплох. Эксперты Третьего рейха тщетно вслушивались в радиопередачи своего противника; радиопеленгаторы вермахта и полиции безрезультатно нащупывали убежища красных шпионов. Немцы явно столкнулись с практически неразрешимой задачей.

Поток радиограмм демонстрировал бессилие немецких спецслцжб. Станции перехвата ОКВ (Верховное главнокомандование вооруженными силами) прилежно записывали шифрованные сообщения невидимого противника; адресные группы цифр загадочных посланий аккуратно регистрировались в списке позывных, который вела контрразведка, но тайный язык шпионов оставался немцам непонятен.

Первую радиограмму "Красной капеллы" приняли около трех часов пятидесяти минут утра 26 июня 1941 года на станции радиоперехвата в Гранце, неподалеку от Кенигсберга.

"КЛК от ПТХ 26. 06. 03. 3032 вдс N14 кбв," - записал оператор, затем последовали сорок две пятизначные группы цифр, заканчивавшихся подписью "АР 50385 КЛК от ПТХ".

Текст не смогли расшифровать даже самые квалифицированные специалисты. Появление неизвестного передатчика насторожило всю сеть германской радиоконтрразведки. А всего несколько часов спустя телетайпы уже отстукивали приказ пеленгаторным станциям вермахта:

"Необходимо раскрыть график ПТХ. Ночная частота 10363. Дневная частота неизвестна. Приоритет 1а.

Сообщения о других станциях появились не раньше, чем немцы смогли убедиться, что таинственный передатчик с позывными ПТХ связан с Москвой. В июле 1941 года служба перехвата занесла в свои списки 78 коминтерновских передатчика, а к октябрю их число возросло ещё на десяток. (К июлю 1942 года на территориях, оккупированных немцами в Европе, работало 325 подпольных советских передатчиков, предположительно большинство из них на Восточном фронте).

Для ищеек гестапо и абвера эта морзянка в эфире казалась насмешкой над их бесплодными усилиями проникнуть в секреты советской разведывательной машины. Долгие годы абвер адмирала Вильгельма Канариса ломал голову над задачей проникновения в советскую разведслужбу, чтобы остановить наступление красных шпионов.

В 1935 году в абвере под руководством капитана военно-морского флота Протца была сформирована группа IIIФ, которая занималась контрразведкой. Она должна была внедряться в разведывательные службы противника и снабжать их дезинформацией. Но ни капитан Протц, ни его преемник, подполковник Йохим Роледер, который сменил его в 1938 году, внедриться в Разведупр не сумели.

Абвер решил поставить более реальную задачу. Его руководство соглашалось с Генрихом Гиммлером, который тайно восхищался русским полицейским государством и говорил, что "Россия буквально герметически закупорена: ни одного звука не доходит до внешнего мира из-за её стен, ничто из враждебного внешнего мира не может проникнуть в Россию". Лобовая атака явно не сулила перспектив; проникновение в обширную империю России возможно только с периферии.

К счастью, служба абвера в Кенигсберге находилась в хороших отношениях с некоторыми руководителями литовской контрразведки. По замыслам абвера, литовцы могли бы оказать помощь в переправке агентов через советскую границу. Но те разочаровали своих немецких друзей, сочтя слишком рискованными действия против могучего соседа."Против Советского Союза они даже пальцем бы не шевельнули" - вспоминает бывший подполковник абвера Райл.