Рита Арнольд выдала очень многое: адреса "Кента" в Брюсселе, (хотя, конечно, тот успел исчезнуть), подробности связей с Брюссельской фондовой биржей, информацию о Абрахаме Райхмане, изготовителе фальшивок, чью продукцию Пипе обнаружил в том доме, и сведения о любовнице Макарова, Сюзанне Шмиц. Остальные арестованные были заключены в немецкую военную тюрьму в Сент-Жиле. Все они отказывались что-либо говорить, особенно Макаров и Данилов. Софья Познанская скорее предпочла бы убить себя, чем выдать товарищей; позднее, осенью сорок второго, она действительно покончила с собой.

Гиринг пытался разрушить заговор молчания. С удивительной проницательностью он выбрал из числа членов "Красной капеллы" слабейшего радиста Макарова, который все ещё продолжал называть себя Карлосом Аламо. Гиринг привез его в Берлин, поместил на частной квартире (номер телефона 93-78-18) и стал вызывать на откровенность в задушевных беседах. За кофе с пирожными Макаров раскрылся и выдал множество секретов. По возвращении в Сент-Жиль он отказался от своего псевдонима и стал называть себя Макаровым.

Так шаг за шагом Гиринг и Пипе раскрывали тайны сети "Большого шефа". Любовница Макарова, Сюзанна Шмиц, была арестована и вскоре выпущена на свободу. Два агента, Годдемер и Вранкс, допрошены. За Райхманом устновлено наблюдение, и он вынужден был искать контакты с ещё неизвестными членами "Красной капеллы". У немцев постепенно складывалось представление о европейском масштабе этой организации.

Однако в тоже время Пипе с Гирингом понимали, что деятельность разведсети их противника в Бельгии заморожена, а "Большой шеф" пытается работать через Париж. В начале 1942 года Гиринг отправляется в столицу Франции, где в руки гестапо попали наиболее исчерпывающие материалы тайной полиции на западных оккупированных территориях: персональные досье парижской "Сюрте националь" и досье руководства других отделов полиции, захваченные в 1940 году. Подразделением гестапо, которое занималось контрразведкой, был отдел IV A под управлением криминалкомиссара Генриха Райзена. Он размещался в старом здании "Сюрте" на Рю де Сосэ. К несчастью для Гиринга, там очень сильно ощущалась нехватка персонала (только шесть сотрудников и несколько секретарей), иначе он бы несомненно наткнулся на след Леопольда Треппера в досье о деле "Призрака" от 1932 года.

Но Гиринг не стал копаться в досье "Сюрте", а провел совещание с коллегами из РСХА, работавшими в Париже, главным образом с Райзером и его начальником, криминалратом Боймельбургом. Он попросил их отыскать любую зацепку, даже самую малозначащую, свидетельствующую о существовании советских шпионов и их радистов. На случай, если такие улики появятся, Райзеру было приказано немедленно звонить в управление охранной полиции, дом N453 на авеню Луиз в Брюсселе, где расположился Гиринг.

Пока агентура замерла в ожидании, вермахт и полицейские пеленгаторы искали новые нелегальные передатчики, а шифровальщики контрразведки пытались разобрать перехваченные сообщения. Документы, захваченные на Рю де Атребайтес в Брюсселе, позволили им мельком заглянуть в причудливый мир, куда не было доступа ни одному из немецких шифровальшиков - мир советских кодов и шифров.

Русские всегда считались непревзойденными специалистами в этой области. С момента создания Советского Союза у его разведки была репутация обладателя самой сложной системы кодирования. В тридцатые годы никто не мог расшифровать советские коды. Ни одна из великих держав не могла прочитать советские дипломатические сообщения и даже несложные цифровые группы, использовавшиеся советскими торгпредствами за границей.

В 1930 году американский конгрессмен и председатель комитета по расследованию коммунистической деятельности Гамильтон Фиш ухитрился раздобыть три тысячи шифрованных телеграмм советской торговой корпорации "Амторг" из Нью-Йорка. Он передал их в службу связи и кодов американского флота, но после безуспешных попыток расшифровки оттуда сообщили, что "используемый "Амторгом" шифр является слишком сложным и у них не хватает данных для его расшифровки". Тогда Фиш обратился в военное министерство, но в конце концов ему пришлось уступить: "ни один эксперт, (а они работали с шифрами от шести месяцев до года), не преуспел в расшифровке ни единого слова из этих каблограмм".

Японские спецслужбы, занимавшиеся делом советского супершпиона Рихарда Зорге, также не преуспели в решении этой проблемы. Четыре японских управления с 1938 года перехватывали радиограммы, передаваемые из окрестностей Токио. Каждый год они подсчитывали количество цифровых групп, отправленных этим разведчиком. В 1939 году их было 23139, а в 1940 - 29179; но ни один японец не смог расшифровать ни единой цифры. В конечном счете их секрет выдал один из агентов Зорге, иначе они бы так и остались нерасшифрованными.

С виду простая, русская система кодов ставила в тупик. Она произошла от числовой схемы, принятой предшественниками большевиков-революционеров нигилистами. В заключении в царских застенках те выработали код, позволявший общаться через тюремные стены. Они раскладывали шахматную доску, каждая клетка которой представляла отдельную букву. Верхнюю строку и левую вертикальную колонку заполняли цифры. Буквы передавались числом ударов по стене, совпадавшим с цифрами, полученными по этой системе. Расположение букв и цифр, известное как шахматный шифр, выглядело приблизительно так:

1 2 3 4 5

1 a b c d e

2 f g h ij k

3 l m n o p

4 q r s t u

5 v w x y z

Каждая буква соответствовала цифре из вертикального столбца, а затем из горизонтальной строки. Другими словами, w=52, а=11, r=42 и так далее. Если, например, заключенный хотел передать "warning" (предупреждение), они выстукивали по стене: 52 11 42 33 24 33 22. Когда тюремщики разгадали систему, заключенные её усовершенствовали и начали кодировать свои послания посредством заранее согласованного ключевого слова.

Послание сначала переводилось в шахматный шифр, и ключевое слово также переводилось в цифры. В конце два набора цифр (послания и ключевого слова) складывались вместе. Если, например, слово "warning" должно быть закодировано с использованием ключевого слова "Paris" (Париж), получался следующий результат:

Буквенный текст: w a r n i n g

Шахматный шифр: 52 11 42 33 24 33 22

Ключевое слово: 35 11 42 24 43 35 11

Кодированный текст: 87 22 84 57 67 68 33

Русские взяли за основу шахматную систему нигилистов и постоянно вводили все более сложные комбинации. Они использовали новый порядок цифр в верхней строке шахматной доски, во втором ряду помещали ключевое слово и заполняли оставшиеся клетки буквами алфавита, не содержавшимися в ключевом слове. Затем они ввели буквы, обозначенные однозначными цифрами, так что их противники не могли понять, имеют они дело с буквами в одно - или двухзначной кодировке. Код 1937 года представлял слово "Espana" (Испания) следующим образом: 8281 15 125 и совершенно не поддавался расшифровке, однако посвященные знали, что его нужно записать так: 8 28 11 5 12 5. Впоследствии русские начали располагать свои тексты группами по пять цифр.

Но даже эта система не казалась достаточно надежной. В любом числовом коде существуют правила частоты появления некоторых групп, базирующиеся на регулярности повторения известных букв, а по ним специалист может разгадать структуру кода. Известные таблицы содержат наиболее часто повторяющиеся буквы: в немецком языке чаще всех встречается буква "е" - 18, 7%, затем "n" - 11, 3% и "i" - 7, 9%.

Поэтому Москва начала шифровать свои кодированные послания, используя слова редко встречающихся книг - романов или пьес. Бывший советский агент Отто Пунтер объяснил, как работала эта система. Предположим, что ему нужно сообщить в Москву, что "Лейбштандарт СС Адольф Гитлер" прибыл в Варшаву. * Для кодирования своего послания он использовал путевые заметки шведского исследователя Свена Хидина "От полюса к полюсу" и выписал предложение со страницы 12: "Документальные съемки приостановлены, но вскоре будут возобновлены снова". Поскольку для ключевого слова ему требовались только десять букв, он использовал часть первого слова "Dokumentar" (по-немецки). Пунтер записал ключевое слово прописью и ниже его в две строчки буквы алфавита, не содержащиеся в слове "Dokumentar". По левому краю трех строк и над ключевым словом записал ряд цифр, и теперь каждая буква выражалась двузначным числом: А - 14, В - 26, С - 76.