Ю.Н. Она сильно отличается от предыдущих…

В.К. Она, наверно, отличается, но она зато сюжетно как-то связывает, какие-то отдельные вещи на себя замыкает… Она отличается, постольку, поскольку это было время такое, когда писалось, очень тревожное, все эти конфликты расцветали на всю катушку, и вот это совершенно бессовестное отношение к детям стало проявляться, когда они гибнут, абсолютно без вины виноватые, во всех этих междоусобицах. Сейчас это как-то уж очень заметно. Может, потому что мы это по телевизору стали видеть наглядно, раньше нас не пугали репортажами с мест событий, а сейчас, как увидишь этих убитых ребятишек, так просто жуть берёт…

Ю.Н. А «Кораблики» вы относите к этому циклу?

В.К. Нет, «Кораблики» — это уже отдельная вещь.

И.Глотов. По тематике один в один ложится.

В.К. Ну, она может быть ложится по тематике, но она к идее Кристалла-то, к чисто космогонической-то идее уже отношения не имеет, там сам-то Кристалл не задет.

И.Г. Почему? А их путешествие-то…

В.К. Ну, это уже не Кристалл…

И.Г. Ну, это там можно трактовать по-разному.

В.К. Ну дак, так трактовать… Некоторые и "Голубятню на жёлтой поляне" к Кристаллу относят, и трилогию "В ночь большого прилива.

Ю.Н. А кстати, вы, по-моему, сами отнесли к Кристаллу "Оранжевый портрет с крапинками"…

В.К. Ну, да, поскольку там упоминается цивилизация иттов…

И.Г. Ну, тогда и "Я иду встречать брата". Ратальский космодром…

В.К. Ну, наверно, наверно всё это можно связать, за исключением "Летящих сказок"… А если и далее, то тогда и "Летящие сказки" можно привязать, потому что там есть упоминания.

Ю.Н. Ну, просто ещё написать пару повестей связующих.

В.К. Сейчас я написал повесть "Дырчатая луна". И ещё одну — "Самолёт по имени Серёжка". И там всплывает новая такая физико-философская категория Безлюдное Пространство. Возникновение Безлюдных Пространств, влияние их на человека, откуда они взялись, и что это такое. Это где-то навеяно — у меня появилась такая привычка, уже года три, наверно, — мы с младшим сыном, летом особенно, любим бродить по окрестностям города, а город же наш громадный, это же мегаполис, по сути дела, хотя он не так населён, как Москва, но его окрестности, его площади колоссальные… И среди этих площадей попадаются какие-то заброшенные, полузаброшенные производственные пространства, где недостроенные какие-то цеха, буераками заросшие механизмы, никуда не ведущие рельсовые пути, брошенные вагоны… И всё это, понимаете, складывается в определённый мир, и возникает определённое ощущение этого мира. И это тоже даёт определённый толчок, и начинает даже казаться, что в этих Пространствах есть какая-то своя душа, что ли, такая мистическая. Особенно, когда их много, когда приходилось там и заблудиться где-то, и выйти куда-то не туда…

Ю.Н. Люди интересуются: никто не собирается издавать полное собрание сочинений? Или там просто собрание…

В.К. Ну, как… Одно почтенное, находящееся неподалёку от меня издательство позвонило мне в начале сентября: "Владислав Петрович, мы хотим издавать ваше полное собрание сочинений, вы не против?" Я говорю: "Ну, какой автор будет против, чтобы издавали его собственное собрание сочинений?" — "Ну, приходите…" — Ну, принёс аннотации… Тот-то человек, который звонил, он библиоман, видимо, любитель, книжки мои знает, и всё прочее… Пришёл к директору, а директор меня спрашивает: "А как ваше имя-отчество-то?" — "Да вот так." — "А вы где это познакомились с моим помощником?" — Я говорю: "Ну, как, то-есть, познакомились? Я полагаю, что я с ним не познакомился, я с ним по телефону говорил, он сказал, что знает мои книги и знает, степень, что ли, известности среди читателей, читаются они или не читаются…"

И.Г. В Москве книги мгновенно расходятся.

В.К. "Ну, ладно, я съезжу на книжную ярмарку. Если там будут на вас заявки…" — Я думаю: "Ну какие на меня заявки будут на книжной ярмарке, если там моих книг нет, никакой рекламы предварительной не было?" — "Ну, я вам потом позвоню…" — А потом ид у мимо отдела этого… Там какая-то смесь коммерческих и издательских фирм… И там этот товарищ, который со мной говорил, говорит по телефону: "Что, жевательная резинка? Да, если большая партия, то со скидкой. Да, газвода тоже есть, можете приезжать." Ну, и пошёл я, солнцем палимый… (Смеётся). Понял я, какое там будет моё полное собрание сочинений.

И.Г. Может, они пытаются выжить этим…

В.К. Звонят постоянно, и все предлагают самые заманчивые вещи, но, позвонив, быстро куда-то линяют…

Ю.Н. То есть, ничего реального сейчас нет?

В.К. Реальное есть, кое-что, но я боюсь даже говорить… Чтоб не сглазить…

Ю.Н. и И.Г. (хором). Лучше тогда не надо!

В.К. Ну, а самое реальное, это вот "91-е издательство", и дополнительный том, куда входят новые вещи.

Ю.Н. А никто не хотел экранизировать ещё что-нибудь?

В.К. Упаси Господи, а кто сейчас будет экранизировать? У нас же нет советского кинематографа, практически. Детского по крайней мере…

Ю.Н. Но некоторые всё-таки снимают ещё фильмы…

В.К. Может, и снимают, а кто их видел?.. Да, кстати, насчёт «Корабликов» сказали — а где вы их, откуда вы их взяли?

Ю.Н. Я их не читал.

И.Г. А читал только я. Когда вёз…

Ю.Н. Он вёз рукопись…

В.К. А, я вам рукопись давал?

И.Г. Ну, я в Ленинград же отвозил…

В.К. Ах, да…

И.Г. Естественно, я за ночь прочитал. А "Терра фантастика" — они как там сейчас?

В.К. Обещают выпустить…

И.Г. Всё обещают?

В.К. Позвонил мне их молодой редактор, литературный, который начал вести эту рукопись. Очень бойко со мной поспорил о некоторых вопросах. Но со мной спорить вообще по тексту, это… Где сядешь, там и слезешь.

Ю.Н. Вот такой интересный вопрос, хотя странный: "Что Владиславу Петровичу не нравится в его книгах?" Есть ли что-то такое?

В.К. Ну, конечно есть, и очень много…

Ю.Н. (перебивает). Ну, не то что конкретно по каждой книге, мелочи какие-то… А допустим, если взять ранние произведения… Там ещё дальше такие есть вопросы: не было ли желания что-то переписать?..

В.К. Ну, если самые ранние, то, может быть…

Ю.Н. (перебивает). Ну, не самые, а 70-х годов, например…

В.К. (тяжело вздохнув). Знаете, я, наверно, сейчас конкретно и не скажу, потому что все свои вещи я писал достаточно искренне, не стремился к конъюктуре какой-то… И куда-то подлаживаться, подделываться… То, что мне не нравится, это может не нравиться в чисто художественном плане. Может быть, где-то слишком затянутые диалоги, рыхлое композиционное построение, непроработанность каких-то образов. То есть то, что в чисто художественном плане меня не устраивает, как мастера. Я чувствую, что, как литератор, я где-то в чём-то не дотянул: неинтересно, сухо, неубедительно, может быть. Но где конкретно — это слишком долгий разговор… Да и вообще, честно говоря, — я готов признать, что многое мне не нравится, но, так сказать, выворачивать свои внутренности и раскладывать их перед читателями не хочется.

Ю.Н. Людей, собственно, интересует вопрос, насколько изменились ваши взгляды…

В.К. Взгляды — на что?

Ю.Н. Ну, вообще, на всё, о чём вы писали, на жизнь там… Ну, хоть на что… В.К. Нет, если обсуждать вопрос, как изменились взгляды, тогда надо ставить его более конкретно: какие взгляды, на что — на жизнь, на политику, на литературу, на семью… на космос… на философию… А так взгляды особенно, по-моему, ни на что и не и зменились.

И.Г. Ну, вот относительно "Мальчика со шпагой"…

В.К. Абсолютно не изменились. То есть, я считаю, что пионерская организация — она была полезной, и то, что её полностью прихлопнули и разогнали — это одна из многих глупостей нашей перестройки… Эта, знаете, банальная фраза — "выплёскивать ребёнка вместе с водой". Она во многом, конечно, была рычагом идеологического и педагогического давления, тоталитарного. Но ведь были же там и светлые пятна, и светлые ростки какие-то.

Ю.Н. Да, но она, как организация была достаточно формальной. Светлые пятна были как бы сами по себе, по-моему, а целиком-то она просто не могла существовать…