Она застонала, когда он теснее прижался к ней.

– Подожди, – взмолилась она.

Слегка отстранившись, она расстегнула пуговицы на его рубашке. Алекс не отрывал от нее глаз, взгляд его был темным и непроницаемым. Когда рубашка наконец распахнулась, он сдернул ее и бросил на пол.

Грудь его была широкой, с сильными мышцами и с легким пушком песочных волос.

Она подняла на него глаза.

– Ты красивый, – сказала она тихо.

Щека его слегка дернулась.

– Правда?

– Да. – Она склонила голову и прижалась губами к его коже. Под ее поцелуем быстро забилось его сердце.

– Уитни. – Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. – Ты правда этого хочешь?

Краска залила ее щеки, но она встретилась с его взглядом, не отводя глаз. – Да. Его щека снова задергалась.

– Несмотря ни на что?

Она поняла, что он имел в виду. То, что произошло между ними девять лет назад, было ужасно. Такое предательство невозможно забыть.

Но разве этот мужчина может быть в ответе за то, что сделал мальчик, которым он был когда-то? Его руки мешали ей сосредоточиться, делали невозможными любые возражения. Нет, она не забудет. Но она простит. Уитни вздохнула и ответила ему робкой улыбкой.

Она ожидала увидеть его ответную улыбку. Но вместо этого…

– Черт возьми, почему бы нет? Это приятная сделка. Папочка получает свой заем. А Уитни получает удовольствие.

Она остолбенела. Глаза ее расширились, лицо побледнело. Несколько секунд она смотрела на него не отрываясь, а потом размахнулась и ударила по лицу с такой силой, что голова его откинулась назад.

Наступила тишина, нарушаемая только ударами волн о нос яхты.

– Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне? – Голос ее дрожал.

– Похоже, единственный, кто от этой сделки не получил ничего, – это я. – Губы его скривились. – Или же ты всерьез думаешь, что достаточно тебе забраться ко мне в постель – и я забуду, что меня провели, как мальчишку?

– Ты еще пожалеешь об этом, Алекс. Потому что все, что ты сейчас сказал…

– Помнишь, Уитни, я рассказывал тебе об игре в покер? Всегда за столом находится парень, который поджидает простофилю, решившего, что у него в руках все козыри. – Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. – И вот теперь ты и Дж. Т. повышаете ставки, а я – с козырями, которые разобьют вас в пух и прах.

Она подняла голову.

– Мне нет до этого дела. Он холодно 'ухмыльнулся.

– Позволь мне разъяснить это тебе, любовь моя. Когда твой папочка придет ко мне за денежками, я пошлю его ко всем чертям.

– Меня это не удивляет. Если вспомнить о том, что произошло девять лет назад…

– Считай, что я потерял память. – Зубы его блеснули в быстрой улыбке. – В этом что-то есть, если ты в состоянии меня понять.

– Да. Ты не смог устоять против того, чтобы не отыграться на нас. Знаешь, ты не скажешь ничего нового, о чем бы я сама не догадалась.

– Тут дело несколько иного рода. Черт, мне просто хотелось посмотреть, как высоко вы с Дж. Т. поднимете ставки. – Он осклабился. – И сейчас я знаю. Нет большей жертвы. Если ставкой является первый ребенок из рода Тернеров – пусть будет так.

Уитни окаменела.

– Так вот что ты задумал!

– Какая, черт возьми, разница, что я думаю? Тернеры могут быть нищими, но имя все еще имеет некоторый вес.

Она зажала уши.

– Я… я не желаю все это выслушивать

– Я полагаю, что в некотором роде это смешно. Я хочу сказать, это что-то вроде двойного креста. Тернеры, perre etfille (отец и дочь), вознамерились воспользоваться всем, на что этот простофиля способен. – Рука сжалась сильнее. – И им так и не пришло в голову, что простачок-то решил отплатить им той же монетой.

– . Пожалуйста, Алекс. – Голос ее дрожал, она с трудом переводила дыхание. – Я умоляю тебя, не надо больше.

– Как я могу упустить такую возможность? Конечно, Дж. Т. – у моих ног. И удар был впечатляющим. Я хотел обосноваться на островах вот уже пару лет, а что может этому помочь лучше, чем имя Тернеров?

– Имя Тернеров? Зачем оно тебе? Алекс небрежно повел плечами.

– Жители материков не понимают, какое это закрытое общество. Как ваши люди называют высший класс? Ali'f! Дьявол, я никогда бы не смог конкурировать с таким разряженным слоем общества. Но когда ты рядом со мной, Сезам откроет его для меня.

Уитни покачала головой.

– Нет; – прошептала она.

Алекс протянул руку и слегка провел пальцами по ее щеке.

– И кроме того, дополнительное вознаграждение – иметь драгоценную доченьку Дж. Т. в собственной постели. – Он засмеялся. – Ну, почти в постели. Ведь мы уже все уладили.

От его слов она похолодела, словно сердце сдавила ледяная рука. Ей хотелось бы измолотить его кулаками, расцарапать ногтями его лицо. И одновременно хотелось разразиться неудержимыми рыданиями, броситься к нему в объятия и умолять его сказать, что все это – неправда.

Но, к сожалению, это правда. Одного взгляда в его холодные светлые глаза было достаточно, чтобы убедиться в этом.

Ей оставалось только спасать свою гордость. Она надеялась, что воспитание в семье Тернеров теперь поможет ей, и собрала все свое достоинство, которым гордились ее предки.

– Нет, – сказала она холодно. – Боюсь, что мы ничего не уладили. – Она вырвала свою руку и сделала шаг назад. – И если уж я проиграла, зачем же платить?

Лицо его потемнело.

– Я купил тебя, – процедил он ледяным шепотом. – И черт подери, я собираюсь получить то, за что заплатил.

Уитни сглотнула. В пересохшем горле стоял кислый привкус страха. Но она понимала, что ей любым способом нужно выстоять, если она хочет освободиться от этого ночного кошмара.

– Ты что, собираешься изнасиловать меня? – Ее голос был полон презрения. – Потому что только так ты можешь овладеть мною.

Алекс шагнул к ней.

– Тебе бы этого хотелось, не так ли? – прошипел он. – Разрази меня гром, это только лишний раз докажет, что я – то самое животное, которым ты меня всегда считала.

Уитни высоко подняла голову.

– Прощай, Алекс.

Она развернулась и пошла к выходу. Она надеялась, что он даст ей уйти, но на полпути к дверям его голос ударил ее словно хлыстом:

– Уитни! Куда, черт побери, ты собралась? Она замерла.

– Домой.

Он рассмеялся.

– Ты дома, любовь моя. «Куда иголка, туда и нитка», помнишь?

– Не смеши меня, – сказала она, медленно оборачиваясь. – Этот брак – сплошной фарс.

– Люди питают слабость к своим деньгам, Уитни. Они готовы вкладывать их в очень рискованные предприятия – пока тот, кто принимает вложения, является душой общества.

– Что это значит? Губы его сжались.

– Это значит, что я не собираюсь объяснять моим сослуживцам и клиентам, почему мой брак распался меньше чем за двадцать четыре часа. Ты – моя жена. И ты останешься моей женой столько, сколько я сочту нужным.

У нее встал комок в горле. – Нет.

Алекс взял бутылку шампанского и наполнил свой бокал.

– У тебя нет выбора.

– Ты не сможешь заставить меня.

Он поднял бокал и выпил одним махом, как будто это было не шампанское, а виски.

– Не смогу? – Он хитро улыбнулся. – Ты знаешь о земле, которую собирается продать Дж. Т. в Оаху? Ну же, не смотри так изумленно. Он собирается поиграть с судьбой, продав ее цепи отелей, чтобы, получив достаточно денег и выплатив ссуду, которую я ему дал, снова вернуть себе расположение банкиров, вспомнила?

Дж. Т. и вправду что-то говорил о земельной сделке, но она тогда была так расстроена, что почти не обратила внимания на его слова.

– Ну и что из того?

Алекс самодовольно засмеялся.

– Это очко в мою пользу, дорогая. – Он разлил остатки шампанского в бокалы и протянул один ей. – Видишь ли, цепь отелей – это я.

Она уставилась на него. – Что?

– Барон владеет той компанией, которая хочет купить землю. Если Барон скажет «покупайте», Дж. Т. выпутается из этого положения. Если Барон скажет «нет, благодарю…», – он пожал плечами, – тогда, боюсь, у твоего папочки будут проблемы.