– Ах, действительно… – Таш поднялась на одну ступеньку и опасливо глянула в сторону кухни. – Твои чемоданы еще в машине.

– А остальная одежда?

Таш растерянно улыбнулась родственникам, которые слушали диалог с нарастающим интересом.

– Ну, некоторые вещи я отдала в приют для бездомных, а кое-что стала надевать на работу в конюшню.

– Что ты сказала?..

– Я сейчас к тебе поднимусь! – Глупо хихикнув, Таш кивнула родственникам и взлетела вверх по лестнице.

Мэтти посмотрел на Салли, многозначительно закатив глаза.

Полюбовавшись на маленького Линуса, Александра снова села подле матери, расправив складки на своем пальто.

– Что за дыра, cherie! – Этти критически оглядывала комнату: кирпичные белые стены, разукрашенные рисунками Таш, старую мебель, потертые коврики… живописный бардак, к которому сегодня утром прибавились газеты, разбросанные повсюду Найлом.

– Должно быть, бедняжке Таш очень тоскливо без Найла… – Александра рассматривала новые картины на стенах, появившиеся в последнее время.

– По выходным она ездит на состязания, – заметил Мэтти, пристроившись на кофейном столике, так как свободных стульев больше не было.

Здесь же он нашел два пульта, но вместо телевизора по непонятной причине включился видеомагнитофон, и на экране появилось фривольное кино, над которым Таш и Найл вдоволь нахохотались накануне. Этти в испуге чуть не проглотила вставную челюсть.

Встретившись два года назад, Таш и Найл влюбились друг в друга и отдались страсти с безумием и легкомыслием, свойственным им обоим. Они твердо верили, что это судьба – отыскались две половинки одного огромного, пылающего сердца. И не понимали, насколько они несовместимы в обыденной жизни. Найл – восходящая кинозвезда – большую часть времени проводил на съемках. Ему еще предстояло выплатить приличные отступные за развод, и бедняга был вынужден соглашаться на любую роль, сулящую хороший гонорар, где бы ни снимался новый фильм. Нередко они с Таш вынуждены были жить в разных часовых поясах. Сама Таш мечтала сделать карьеру в конном спорте. Летом она вела бродячий образ жизни, путешествуя по стране в вагоне для лошадей, где жила, ела, готовилась к соревнованиям. Зимой девушка возвращалась в деревню, где тренировала лошадей, готовясь к новым чемпионатам.

Первый год их романа подарил влюбленным лишь два месяца совместной жизни, но даже в этот период они не были только вдвоем. Таш пару раз приезжала к Найлу на съемки, в его закрытый, обособленный мир. Здесь он работал по пятнадцать часов в сутки и так вживался в роль, что казался ей незнакомцем, к тому же не самым приятным: он часто играл отрицательных персонажей. Найл, в свою очередь, тоже стремился приехать и поболеть за любимую, но или опаздывал и пропускал ее выступление, либо вообще откладывал приезд в самый последний момент.

В конце концов оба пришли к решению, что единственный шанс быть вместе – съехаться. И Найл перебрался из Лондона в деревню, где работала Таш.

Фосбурн, спрятавшийся среди беспорядочных холмов, образующих живописнейший горный гребень, был патриархален и близок к природе. Найл влюбился в эти места. В конце концов в середине лета он снял здесь дом. Пышная глициния обвивала окна, сквозь которые в просторную гостиную струился солнечный свет. В восьмидесятых годах эту заброшенную кузницу приобрели яппи, они пристроили крохотную кухню и ванную комнату. Дом с большим камином и садом, поросшим вязами, больше всего напоминал очаровательную обитель хоббитов.

Они с Таш провели три великолепные недели, почти не выходя из своего убежища. Затем Найл улетел на съемки боевика в Штаты, предоставив девушке обустраивать дом и готовиться к осенним соревнованиям. Вот тогда-то Таш и узнала настоящий характер своего уютного гнездышка: осенью дом напоминал бассейн, а зимой был похож на склеп.

Крыша стала протекать, запахло сыростью, вода в трубах замерзла, а красные розы в саду завяли. Дожди лили без остановки, и маленькая речка, протекающая неподалеку, частенько выходила из берегов и затапливала дом. Таш приходилось еще в спальне надевать резиновые сапоги, чтобы спуститься на кухню и приготовить завтрак. Она с нетерпением дожидалась очередных конных соревнований, поскольку жить в вагоне для лошадей было куда комфортней, теплее и суше.

Когда Найл прилетел ненадолго в перерыве между съемками, он посчитал дырявую крышу всего лишь романтикой. Он очень смеялся, гоняясь за Таш по хлюпающему ковру, а необходимость кипятить в чайнике воду, чтобы наполнить ванну, его только веселила. После бездушной атмосферы пятизвездочных отелей, после безликих трейлеров, оборудованных всем необходимым, эти странные милые заботы были для него глотком свежего воздуха, а каково Таш постоянно жить в таких условиях, актер просто не думал. Девушка же так радовалась возможности видеть любимого, так ловила каждый миг, который они проводили вместе, что просто забывала пожаловаться.

Александра верно почувствовала: Таш было ужасно одиноко без Найла. Последние недели она спала на ферме у Монкрифов в своей старой спальне и делила этот ночлег с колли Уэлли и далматинкой Энид.

Все дневное время девушка проводила у Монкрифов, тренируя лошадей, помогая по дому, обедая вместе с друзьями, готовя документацию к новым состязаниям, потягивая вино поздними вечерами и мечтая, какой станет ферма через год. И просто немыслимо было после этого возвращаться ночевать в пустой холодный дом.

И Найл точно знал, что, если Таш не отвечает на его звонки, она наверняка у Пенни и Гаса – забралась с ногами на кожаный диван, пьет вино, почесывает за ухом Уэлли, болтает с Зои или помогает делать детям домашнее задание.

– Он работает как каторжный, чтобы выплатить отступные, за последние полтора года снялся в трех фильмах. Не видит Таш месяцами и терпеть не может играть злодеев в глупых боевиках. Могу поклясться, что Лисетт, его бывшая, в восторге. Конечно, она хочет его вернуть.

Это Салли, главная болтушка в семье, с горящими глазами выкладывала Александре и Этти последние новости о Найле, Таш и других общих знакомых. И тут в гостиную вошел Найл, наконец-то переодевшийся в старые белые джинсы и вытянувшийся голубой свитер с кожаными вставками на локтях и распустившейся бахромой. Его усталость бросалась в глаза, черные локоны спутались, к тому же он порезался, когда брился. Но, несмотря на это, молодой человек не растерял своего шарма, и даже Этти краснела и подливала себе джина, когда он обращал к ней свою ленивую улыбку.

Салли мгновенно замолкла, так и не сказав всего, что собиралась, о Лисетт, бывшей жене Найла, и стала расспрашивать Александру, какие у них с Паскалем еще дела здесь, в Англии.

– О, дорогая, я боюсь, нам грозит переедание! – Александра поглаживала округлившийся живот. – У нас здесь столько старинных друзей, которых мы просто обязаны навестить! Однако к Новому году нам придется вернуться домой: отцу Паскаля исполняется восемьдесят, и в Париже нас ждет скучнейший торжественный обед. Так что послезавтра мы едем в Лондон, где погрузимся в круговорот вечеринок, а затем завезем маму в Шотландию и вылетим в Париж.

Этти тут же ворчливо заметила, как красив Париж в январе, но, возможно, она больше никогда этого не увидит. Александра быстро сменила тему.

– Ну и, конечно, завтра по традиции все собираются у Софии. Это так здорово – вся семья вместе! Жаль, нам не каждый год удается выбраться в Лондон на праздники. Вы ведь тоже проведете с нами завтрашний день?

Салли сглотнула комок и украдкой посмотрела на Мэтти.

– Нас в этом году не приглашали, – выговорила она наконец.

– Ну что ты, глупышка, – рассмеялась Александра, – конечно же, вы приглашены! София обязательно пригласит своего брата, как бы она ни дулась за то, что в прошлом году вы явились на званый ужин в джинсах. Она всегда приглашает всю семью. Всегда!

Мэтти деланно закашлялся и отвернулся.

– Мы уже обещали одним нашим друзьям, что завтра будем обедать у них, – пробормотал он невнятно, крутя пуговицу на пиджаке. – К тому же глупо возвращаться сегодня в Лондон, а завтра по утру сорваться в Вустершир, чтобы увидеть ту же компанию.