Дело в том, что после заключения Парижского мира ряд государств начал готовиться к перекройке границ в Европе, определенных Венским конгрессом 1815 г., и государства, которые боялись перекройки границ, стали обращаться к России за помощью.

Более ясно Горчаков сформулировал свою политику в беседе с русским послом в Париже П. Д. Киселевым. Он заявил, что «ищет человека, который помог бы ему уничтожить параграфы Парижского трактата, касающиеся Черноморского флота и границы Бессарабии, что он его ищет и найдет» (3. С. 50).

Это была очередная ошибка князя. Искать следовало не человека, а ситуацию, при которой Россия могла сама аннулировать статьи Парижского мира. А Горчаков искал доброго дядю, которого можно было бы задобрить и уговорить, чтобы он сам предложил изменить статьи договора.

Таким человеком Горчаков считал французского императора. Наполеон III ни умом, ни полководческим дарованием не пошел в своего дядю, но ему постоянно удавалось надувать Горчакова. Я вовсе не хочу сказать, что Горчаков был глуп, он был достаточно умен, но чрезмерно верил в свои химерические проекты и отметал все аргументы, не согласующиеся с ними.

20 июля 1858 г. в городе Пломбьер Наполеон III и премьер-министр Сардинского королевства граф Кавур заключили тайное соглашение, в силу которого Франция обязалась содействовать отторжению Ломбардии от Австрии и присоединению ее к Сардинии, которая, в свою очередь, обещала вознаградить Францию уступкой ей Ниццы и Савойи.

В середине декабря 1858 г. Наполеон III воспользовался проездом через Париж генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, чтобы в доверительной беседе с ним подробно развить программу своей политики. Император выставил Австрию заклятым, непримиримым врагом как Франции, так и России. Пока Франция будет вытеснять Австрию из Италии, Россия должна поднять против нее подвластных ей славян, а затем, при заключении мира, получить Галицию независимо от пересмотра в ее пользу Парижского трактата. Тогда, по мнению Наполеона III, всесильной стала бы в Европе коалиция, состоявшая из Франции и России — на окраинах, а Пруссии с германскими государствами — в центре. Англия потеряла бы всякое значение, при условии, конечно, что Франция, Россия и Пруссия действовали бы дружно и стремились бы к одной и той же цели.

Не дремала и английская дипломатия. Пользуясь родственными отношениями королевы к принцу прусскому (старшая дочь королевы была замужем за сыном последнего Фридриха-Вильгельма), сент-джеймсский кабинет хлопотал о примирении Пруссии с Австрией и о заключении между ними союза, к которому приступила бы и Англия с целью противодействовать единению России и Франции.

С одной стороны, ждать поддержки Англии в деле отмены Парижского мира было нереально. Но с другой — Наполеон III тоже отделывался туманными фразами по этому поводу, зато предложил России Галицию. Расчет Наполеона III был прост: даже вступив в переговоры с Францией по поводу этой провинции, Россия сделает Австрию своим вечным врагом.

Горчаков предпочел занять благожелательный нейтралитет по отношению к Франции. В результате в 1859 г. французские войска разгромили при Манженте и Сольферино австрийскую армию. При этом часть австрийских войск сдерживалась русскими корпусами, сосредоточенными на австрийской границе. Но, увы, потом Наполеон III обманул Горчакова и Россию и ни на йоту не согласился изменить условия Парижского договора.

Больше всех от войны 1859 г. получил сардинский король Виктор-Эммануил II. 7 марта 1861 г. он был провозглашен королем Италии. За услуги императору Наполеону III были переданы итальянские города Ницца и Савойя с окрестностями.

3 ноября 1868 г. умер датский король Фредерик VII. На престол с некоторым нарушением права наследования вступил «принц по протоколу» Християн (Кристиан) Глюксбург.[18]

Смерть Фредерика VII дала Бисмарку желанный повод возбудить шлезвиг-голштинский вопрос и приняться за осуществление своей политической программы, целями которой были: расширение пределов Пруссии, исключение Австрии из состава Германского Союза и образование из союза немецких государств германского союзного государства, т. е. объединение Германии под наследственной властью прусских королей.

20 января 1864 г. войска Пруссии и Австрии вступили в Шлезвиг, принадлежавший Дании. Оказав небольшое сопротивление, датские войска отступили. Князь Горчаков не только не протестовал против вступления австро-прусских войск в Шлезвиг, но даже одобрил, а австрийскому посланнику объяснил, что Россия сочувствует Германии и что если Швеция окажет помощь Дании, то Россия двинет войска в Финляндию.

Англия попыталась передать решение конфликта на третейский суд, но ее отказались поддержать Франция и Россия.

По этому случаю поэт, дипломат и большой патриот Федор Иванович Тютчев писал: «Мы… до сих пор с какою-то благодушною глупостью все хлопотали и продолжаем хлопотать о мире, но чем для нас будет этот мир, того мы понять не в состоянии… Наполеонова диктатура… необходимо должна разразиться коалициею против России. Кто этого не понимает, тот уже ничего не понимает… Итак, вместо того, чтобы так глупо напирать на Пруссию, чтобы она пошла на мировую, мы должны от души желать, чтобы у Бисмарка стало довольно духу и решимости не подчиниться Наполеону… Это для нас гораздо менее опасно, чем сделка Бисмарка с Наполеоном, которая непременно обратится против нас…» (25. С. 429). А 26 июня 1864 г. Тютчев предельно четко сформулировал внешнеполитическую задачу России: «Единственная естественная политика России по отношению к западным державам — это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их. Ибо они, только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными — по бессилию… Эта суровая истина, быть может, покоробит чувствительные души, но в конце концов ведь это закон нашего бытия…» (25. С. 427).

Шлезвиг и Голштиния были присоединены к Пруссии. Россия ничего от этой войны не выиграла. А Горчаков по-прежнему писал депеши и циркуляры, дабы найти человека, который отменит статьи Парижского мира. Ему не было дано понять, что с 1854 г. ситуация изменилась, что Европа разобщена, и ни Франции, ни Пруссии, ни Австрии нет дела до тоннажа черноморских корветов и до наличия брони на пассажирских пароходах РОПиТа.

Новая война в Европе началась в июне 1866 г. 3 июля прусские войска разбили австрийцев у деревни Садовая. Мирным договором в Праге было установлено, что Шлезвиг, Голштиния, Люнебург, Ганновер, Кургессен, Нассау и Франкфурт присоединены к Пруссии. Кроме того, Бавария и Гессен-Дармштадт уступали Пруссии часть своих владений. Между всеми немецкими государствами был заключен наступательный и оборонительный союз, впоследствии преобразовавшийся в Германскую империю. Одним из пунктов договора было обязательство южногерманских монархов (Баварского, Баденского и Виртембергского) во время войны отдавать свои войска в распоряжение Пруссии.

В ходе войны и после нее Горчаков развил бешеную дипломатическую активность, досаждая Наполеона III планами отмены Парижского мира в обмен на одобрение Россией тех или иных территориальных переделов. Император по-прежнему водил князя за нос. Многочисленные послания Горчакова представляют интерес лишь для узкого круга историков. Но в одном из писем барону А. Ф. Буддергу князь проболтался. 9 августа 1866 г. Горчаков написал: «Мы протягиваем для него руку, но с условием, что если мы поддержим виды Наполеона, то он поддержит наши. Политика — это сделка, и не я придумал это» (33. С. 63). Далее Горчаков писал, что Наполеон III «желает территориальных компенсаций» за пределами «границ 1814 г.», но его планы могут встретить сопротивление, которое может иметь успех, «если мы будем в нем участвовать». Горчаков предлагал следующую сделку: «Россия может не чинить препятствий планам Наполеона III, если он пойдет навстречу ее интересам в деле отмены условий Парижского мира». В намерения и интересы России, продолжал Горчаков, «не входит восстановление флота на Черном море в его прежних размерах. Мы не имеем в этом надобности. Это более вопрос чести, чем влияния» (33. С. 64).