- Если ты неважно себя чувствуешь, не лучше ли нам вернуться в больницу пораньше?

- Боюсь я не смогу вести машину, пока не приду в себя, - произнес брюнет, поморщившись от боли.

- Тогда я отвезу нас в больницу, - предложила я задумчиво, касаясь растрепанных локонов брюнета.

- У тебя есть права?

- И даже машина. Отец подарил ее мне, когда я получила права.

Брюнет казался удивленным.

- Не знал, что ты водишь.

- Водитель отца давал мне уроки вождения, когда мне было пятнадцать.

- Ты не приняла подарок отца?

Я нахмурилась.

- Он купил слишком дорогую машину, для девушки, работающей в баре, - произнесла я с усмешкой. - Она стоит в гараже папиного особняка.

- Который, теперь принадлежит тебе.

Я молча кивнула.

- Собирайся, мы поедем. А то вдруг тебе станет хуже, - я задумалась, доедая последний кусочек форели. - Никак не могу понять, почему ты не стал поваром.

- Мне нравится готовить для друзей, но я не уверен в том, что смог бы готовить для клиентов. К тому же, когда хобби превращается в профессию, то все творчество пропадает, приходится творить определенные вещи под заказ и учитывая предпочтения клиента.

Я задумалась над словами Даниэля и,склонившись к нему, машинально поцеловала мужчину в лоб, коснувшись его обнаженной груди.

Поднявшись с дивана, я собрала грязную посуду и убрала со стола. Вымыв тарелки, я поставила их сушиться на полку, пройдя в коридор, обулась и накинула плащ. Когда Даниэль вышел в коридор, я, стояла перед большим зеркалом, подкрашивая ресницы и маскируя синяки под глазами специальным тональным средством. Закончив с лицом, я расправила длинные волосы, лежащие на плечах крупными волнами.

- Ты крутишься перед зеркалом намного дольше обычного, - произнес брюнет с усмешкой. - Почему?

Взяв Даниэля за руку, я отвела его в студию, включив телевизор. На экране появилась все та же бойкая светловолосая репортерша.

- Меня зовут Джули Оконнел, и мы ведем репортаж из закрытой психиатрической лечебницы имени Станислава Левандовски. Пять минут назад один из охранников сообщил нам, что Кристина Давидович еще не появлялась в клинике. Но с минуты на минуту ожидают ее приезда. Главврач клиники, доктор Томас Вебер комментировать происходящее отказался.

Нажав на кнопку пульта, я выключила телевизор. Даниэль нахмурился.

- Знаешь, я никогда не интересовался предпринимательством, но кажется, твой отец был очень известен в определенных кругах.

Я грустно вздохнула.

- Что ж, теперь тебе придется стать местной знаменитостью. Потому что вряд ли они покинут клинику, пока мы не сделаем официального заявления.

Выйдя из здания, мы прошли к машине. Сев за руль, я выехала на шоссе, и ехала с максимально допустимой скоростью, пока мы не достигли пункта назначения.

Перед воротами клиники находилась толпа журналистов и репортеров с микрофонами и камерами. Я предупредительно посигналила, медленно нажимая на газ. Репортеры расступились, пропуская машину, но охранник не успел вовремя закрыть ворота, и журналисты успели проскользнуть на территорию больницы.

Когда мы вышли из машины, нас окружили репортеры, я взглянула на крыльцо здания, где показался главврач клиники, в окружении трех санитаров.  Из толпы вынырнула бойкая блондинка, и сунула мне в лицо микрофон.

- Кристина, вы не хотите сделать официальное заявление?

Я смерила женщину презрительным взглядом.

-  По какому поводу?

- Что вы думаете о том, что ваши недоброжелатели считают, что вы подстроили автомобильную катастрофу, в которую попали ваши родители?

- Может мои недоброжелатели так же считают, что моя сестра погибла по моей вине? - Произнесла я ледяным тоном. Удивленная журналистка растерялась, не зная, что ответить. - Мои недоброжелатели волны иметь свое мнение, но меня оно не интересует.

- А как вы прокомментируете ваши отношения с доктором Морриганом?

- Я думала, что в день похорон моих родителей у вас должны быть более интересные темы для вопросов, чем моя личная жизнь, - произнесла я презрительно, двигаясь сквозь толпу репортеров к главному входу в здание психиатрической больницы.

Со всех сторон, доносилось мое имя, мы уже подошли к лестнице, ведущей в здание, когда мисс Оконнел вклинилась между мной и Даниэлем, и начала задавать свои вопросы брюнету. От чего мы вынуждены были остановиться.

- Доктор Морриган, как вы можете прокомментировать состояние своей пациентки?

Брюнет нахмурился, его лицо свела мимолетная судорога, и глаза из синих, почти моментально превратились в бледно-голубые.

- Кристина проходит лечение в нашей клинике по собственному желанию, из-за пережитого за последние месяцы сильного стресса и травмы головы, которая вызвала незначительное психическое расстройство, в остальном Кристина абсолютно здорова,  - произнес Джулиан холодно.

- Вы называете свою пациентку по имени, доктор Морриган. Скажите, правда ли, что вы помолвлены?

Я внимательно посмотрела на лицо Джулиана, который бросил на девушку уничтожающий взгляд,  после чего громко и четко произнес.

- Все верно, Кристина вскоре станет моей женой, сегодня утром мы подали заявление в ЗАГС.

Как только брюнет закончил говорить, толпа журналистов взорвалась восторженными криками и разразилась нескончаемыми вопросами. Джулиан взял меня под руку, и мы двинулись к входу в здание. Доктор Вебер распахнул дверь клиники, санитары начали расталкивать настойчивых журналистов, пытающихся попасть в больницу.

- Господа, прошу вас покинуть помещение. Психиатрическая больница имени Станислава Левандовски является закрытым учреждением, так что если вы хотите попасть в здание, то сначала вам придется стать нашими пациентами, - произнес главврач, захлопывая дверь перед носом миссис Оконнел.

Джулиан заинтересованно посмотрел на меня.

- Ты ведь не в первый раз выступаешь перед репортерами?

Я нахмурилась.

- Мне уже приходилось общаться с прессой, когда из-за деятельности моего отца разразился огромный скандал.

- Сколько тебе было лет?

- Пятнадцать. И я не могла выйти из дома без охраны, потому что, как только я появлялась в публичном месте, тут же возникали репортеры, которые были со мной очень грубы и бестактны. В первый раз, когда я попала в подобную ситуацию, они довели меня до слез и отец нанял мне трех охранников, без которых я не выходила из дома, пока не утих скандал.

- А как же Соня? Ее они не преследовали?

- К счастью, она тогда была всего лишь ребенком, и у репортеров хватило ума не приближаться к ней, - произнесла я вздохнув.

Дверь отворилась, и доктор Вебер с радушной улыбкой приблизился к нам.

- Признаться, Кристина, я не ожидал, что Ваше присутствие в больнице вызовет такой ажиотаж в прессе. Думаю, это послужит неплохой рекламой для клиники.

Я бросила на доктора Вебера насмешливый взгляд.

- Вам не выгодно пристальное внимание прессы, доктор Вебер,  - произнесла я отстраненно.

Мужчина посмотрел на меня с искренним удивлением.

- Проявив интерес к вашей клинике, репортеры могут узнать о самоубийствах, которые участились в последние две недели.

Главврач перестал улыбаться, холодно посмотрев мне в глаза.

- В таком случае, это будет на вашей совести, Кристина.

- Нет, доктор Вебер, это будет на совести вашего персонала, не уследившего за своими пациентами, - ответила я едко.

В глазах доктора Вебера вспыхнула ярость, его лицо побледнело, и развернувшись, он покинул холл здания, захлопнув дверь своего кабинета.

Я взглянула на Джулиана, который смотрел на меня с нескрываемым восхищением. Взяв его за руку, я потянула брюнета к лестнице, ведущей наверх. Мы услышали, как раздался звон колокола, любопытные пациенты, подгоняемые медсестрой Мэри-Роуз начали разбредаться по этажам в свои палаты.

Спустя пару минут, мы уже были наверху, и, захлопнув дверь своей палаты, я закрыла замок изнутри.

- Не очень предусмотрительно делать замки на дверях палат пациентов, произнесла я с усмешкой, глядя в холодные голубые глаза брюнета, которые горели страстью.