Реальная же дальность намного меньше. За все годы Отечественной войны на долю снарядов с кумулятивной боевой частью зафиксированных поражений техники приходится мизер. Сюда надо включать весьма удачные кумулятивные бомбы, широко применяющиеся Красной Армией во второй половине войны, да и дебильные немецкие магнитные противотанковые мины. А их, по замыслу разработчиков, храбрые немецкие зольдатен должны прилеплять во время массированных атак к уязвимым частям бронемашины, лучше всего к днищу. Ага, так и позволили им беспрепятственно лихо ползать по полю под огнём и лепить тяжеленные дуры к нашим танкам. Лучше бы конечно их использовать для диверсий. Но и здесь они не совсем подходили. Громоздкие, тяжёлые, неудобные, без часового механизма. Для диверсий у немцев были весьма удачные «липучки», удобные и компактные. Также англичане в большом количестве сбрасывали «магнитки» французам.

Надо признать, мины были неплохими. Но, вот исполнители из галлов оказались никудышными. Диверсий с этим прекрасным оружием зафиксировано на удивление мало. Не будет преувеличением сказать, что немцы чуть ли не до конца войны находились во Франции по сравнению с другими оккупированными территориями в тепличных условиях. По крайней мере, земля у захватчиков под ногами не горела. Массовой партизанской войны не было. А по-настоящему болезненные для фашистов операции проводили группы, которые в основном состояли из бывших военнопленных Красной Армии. Именно они составляли солидную долю всего французского сопротивления. Это суровая реальность. Да и самоназвание партизан «маки», красноречиво говорит о красном цвете.

Лишь к сорок четвертому году, к самому концу войны, неугомонный генерал Де Голль всё-таки растормошил «горячих» сограждан и пинками заставил стрелять в направлении бошей, которые, боясь оказаться в кольце, сами уходили из мест дислокации. Верх цинизма, что западные союзники включили Францию в число стран-победительниц фашистской Германии. Это был больше политический шаг: нарастить количественный состав западных союзников, чтобы любой ценой вырвать лавры победителя из рук Советского Союза. Самое поразительное, что на стороне вермахта французов воевало больше, чем в антигитлеровской коалиции. Даже после войны, как бы ни старались, французские кинематографисты и писатели не создали эпических полотен о «героической борьбе» трудового народа с оккупантами. Получилось лишь несколько комедийных фильмов с хохмочками и ужимками, да полумистические, высосанные из одного места истории, связанные с казематами оборонительной линии Мажино.

Правда, был ещё один фильм с претензией на драму – «Старое ружье», где тучноватый врач-очкарик перебил подразделение матёрых вояк-эсесовцев, словно тараканов разношенной тапкой. Показывать и гордиться галлам нечем. Даже в первую мировую войну они смогли устоять лишь благодаря героической помощи русской армии, когда корпус Самсонова оттянул на себя весьма значительные силы немцев. Чего и говорить, в Крымскую капанию французская, английская, турецкая армии, имея подавляющее техническое превосходство, с огромным трудом смогли захватить Севастополь. После длительной осады. А поразительная победа прусской армии в 1870 году тоже говорит о многом. Увы, бесконечные сексуальные подвиги на постельном фронте, прирожденная склонность к шуткам, подколкам и юмору перестают играть роль на поле боя, когда за дело берётся серьёзный противник. Типа «сумрачного немецкого гения» или русского удальца. Здесь ответ легко находится в национальных символах. Галльский петух, забияка, задира, неугомонный топтун в своём курятнике, ни в какое сравнение не идёт с немецким матерым волком, который без страха грызет английского льва. А русский великан-медведь легко отвешивает и тем, и другим.

Меня поражает в мировой истории другое. Каким образом на реальном фоне перманентных поражений удаётся поддерживать имидж мощной европейской державы? Сказки о бесстрашных друзьях-мушкетерах заслонили образ настоящего солдата. Одно дело гонять по пустыне дикие кочевые арабские племена, а другое – настоящий бой с достойным противником. Единственный по-настоящему героический поступок, точнее подвиг, совершила молодая девчонка Жанна д'Арк. Но затем она была фактически предана и продана – своими же! – врагам-англичанам на мучительную казнь.

«Даже у них без нас, девчонок не обошлось, – прервала мои размышления Лёлька, – в данном вопросе я с тобой соглашаюсь полностью. Настоящая история совсем не такая, как показывают её нам. Признаться, я раньше на это внимания не обращала. Действительно, чтобы держать людей под контролем, лучше всего и эффективнее это делать через историю. Создавая нужный фон прошлого, легко управлять настоящим, которое, в свою очередь, воздействует на будущее. И лучшей технологии управления сознанием, чем религия, человечество пока ничего не придумало. Люди могут стойко переносить жажду, голод, временные неудобства. Но если бросить клич, что кто-то покушается на самое святое, на веру предков, то поднимаются практически все. Лично для меня дико, когда у вас в будущем неисчислимые толпы мусульман готовы порвать любого, кто посмеет посягнуть на имя пророка. Согласись, что такую экзальтированную массу людей очень легко натравить на воображаемого врага. А это политика. Если смотреть правде в глаза, то религия и есть продолжение политики.»

Два дня отпуска пролетели мгновенно. Я понимал, что для Лёльки это настоящий праздник. Поэтому насколько мог, давал ей возможность пообщаться с мамой и братишками Ваней и Лёшкой. Постепенно к ней возвращалась способность управлять своим телом. Она уже могла часа три контролировать себя. Мне же оставалось лишь тихонечко сидеть непонятно где и наблюдать со стороны. Теперь я понимаю Лёльку. Какое это невыносимое наказание, не иметь возможности двигаться. И моё уважение к ней только возрастало. Действительно, она неординарный человек. В воскресенье мы поехали в свою школу. На носу были выпускные экзамены, и теперь все наши совместные усилия были направлены на защиту диплома с отличием.

Хотя у меня был опыт, но, признаться, я волновался. У нас всё равно было огромное преимущество по сравнению с другими сокурсниками. Каждый из них варился с собственном соку, а мы вдвоём – сила. А потом на торжественном построении вручили, если так можно выразиться, новенькие петлицы лейтенантов. Признаться, мне хотелось погоны. Всё-таки с ними лучше. Что ж, подождём три года, когда верховный главнокомандующий подпишет приказ о введении их в войсках. Понятно, что посторонних никого не было. Всё же мы – закрытая школа. Лишь из наркомата с поздравлениями выступило несколько человек. А всё равно обстановка была торжественной. Мы же первый выпуск! А первым быть всегда почетно, особенно при первой брачной ночи.

Даже я испытывал лёгкую грусть, хотя и проучился всего ничего, а вот Лёлька у меня расчувствовалась. Я не переставал удивляться, как это у неё все переплетено: проницательный ум, беспощадная порой ирония и повышенная чувствительность. А всё же мне повезло с ней! Я, признаться, удачно залетел. А ведь мог нарваться на полную дуру. Не жизнь бы была, а полная маета.

«Повезло ему, – пробурчала Лёлька, – залётный ты наш. Жалко, что тебе полная дурёха не досталась, да ещё преклонного возраста с явными признаками старческого слабоумия.»

– Ужас! Как же ты тогда без меня была бы?

«Не то слово…»

А потом для нас устроили небольшой праздничный обед. Честно говоря, нашу столовую превратили в уютный ресторан. А для нас, теперь уже командиров, на столы поставили несколько бутылок лёгкого вина, чуть покрепче лимонада. Для свежеприготовленных лейтенантов с прекрасным аппетитом, отменным здоровьем и теоретической подготовкой на тему, как споить собеседника, а самому остаться трезвым, это прошло незаметно. Хотя гордости за выпуск прибавило. Если на столе вино, значит, уважают и ценят. В общей сложности каждому из нас досталось по бокалу с четвертью эрзац-алкоголя. Дали понять, что вино и звание командира НКВД между собой полные антагонисты. Ну-ну, до чего же наивны большие начальники. Они не видели, как в моём времени отмечают события выпускники средней школы. А про прочих я уж промолчу. Лёлька грустила, да и я за эти неполные два месяца уже привык к своим новым товарищам. Курс у нас был не очень большим, успел познакомиться со всеми. Прекрасные парни и девчонки. Даже сердце сжималось от мысли, что через месяц с небольшим многим из нас придётся на практике показывать свои знания и умения. И кто из нас доживет до Победы? И что я могу сделать ещё полезного за это время?