— Высокочтимый, я знаю почерк твоего раба, но не могу установить, чем и на чем оно написано… Впервые в своей жизни я начинаю чувствовать тревогу…

— Стоит ли беспокоиться? Незачем… Я желаю лишь узнать, что это такое, — сказал ему Великий Жрец. с несвойственным ему, деланным спокойствием.

И Тефнахт это почувствовал.

— Я удивляюсь бесстрашию Ауты, пришедшему к этим невероятным чужеземцам, если все рассказанное им правда! — проговорил Тефнахт.

Великий Жрец посмотрел ему прямо в глаза:

— А ты бы испугался?

Тефнахт на мгновение замялся. Потом сказал:

— Я? Нет, высокочтимый, но я…

— Ты один из пяти, а он раб! Да? — прервал его, улыбаясь, старец. — Ну ладно, Тефнахт.

— Нет же, я это не хотел сказать, высокочтимый. Но он ведь моложе и не…

Но взгляд Великого Жреца заставил его замолчать на полуслове.

Они подплыли к берегу.

— Что же будем делать, высокочтимый? — спросил Тефнахт. — Станем строить для них новые храмы? Великий Жрец смерил его взглядом:

— Как, ты уже поверил в то, что на землю спустились боги? Храмы всегда успеем сделать, имей терпение. Надо сначала посмотреть, что это такое.

От берега до пшеничного поля, где произошли странные события, они двигались довольно долго, хотя рабы, несшие носилки, сменялись каждые полчаса и отдыхали в пути, сидя верхом на ослах. Не раз Великий Жрец проклинал про себя их медлительность и с умилением вспоминал о крыльях орла, сделанных Аутой. Шли быстро, а ему казалось, что они ползут, как улитки. И хотя они очень спешили, рассчитывая прийти на место до захода солнца, добрались туда лишь ночью.

Два жреца в сопровождении самых храбрых солдат армии атлантов шли вперед через пшеничное поле. От хваленой храбрости у воинов не осталось и следа. Они дрожали, словно осиновые листья. Вскоре при свете факелов чуть в отдалении они увидели башню, о которой писал Аута. Великий Жрец смотрел на нее как завороженный: по мере того как они приближались, огромная башня при свете тридцати факелов сияла все сильнее и сильнее. Ее покрытие, как видно, обладало способностью усиливать падающий на нее свет.

Они подошли почти к самой башне. Великий Жрец сделал рабам знак остановиться. Сошел на землю и Тефнахт. Старец задумчиво стоял в нерешительности. Он тихо сказал Тефнахту.

— Вероятно, Аута у них в башне. Я не вижу палатки.

— А где же солдаты, пришедшие с ним? — спросил Тефнахт. — Тоже внутри? О них он тебе ничего не написал, высокочтимый?

— А, до солдат ли мне сейчас! — проговорил старец. — Я вот все думаю, как дать знать Ауте, что мы здесь.

— Может быть, лучше подождать до утра в палатке…

Великий Жрец бросил в его сторону гневный взгляд. Тогда Тефнахт тут же решил исправиться:

— Покричим ему, высокочтимый.

— Ты думаешь, что кто-нибудь нас услышит? Не видишь, башня везде закрыта! Аута пишет, что стены ее толщиной в три ладони.

— А может, постучать, высокочтимый, чем-нибудь…

— Хочешь разгневать их? — произнес старец.

— Богов-то? — спросил язвительно Тефнахт.

Старец не обратил на это никакого внимания.

— Не богов, а тех, кто внутри.

— Тогда уже лучше покричать. Больше тут ничего не придумаешь, — язвительно проговорил Тефнахт. — В конце концов, мы ничего не теряем и никого не рассердим.

Великий Жрец дал согласие. Выбрали солдата с самым сильным голосом, а в это время, пока старец говорил ему, что кричать, все увидели, как в нижней части башни открылась дверь, и в лившемся оттуда ярком свете появился Аута. Раб спустился по лесенке, которую они до сих пор не замечали, сделал несколько шагов и затем пал на колени перед Великим Жрецом, прижавшись лбом к земле. Старец приказал ему встать и удивленно спросил:

— Ты вышел случайно?

— Нет, господин, я услышал разговор и узнал среди них твой голос.

Великий Жрец вздрогнул:

— Не может быть! Как же ты мог услышать там, внутри? Ты слышал, о чем мы беседовали?

— Я не разобрал, господин, так как внутри в это время разговаривали.

Тефнахт обменялся с Великим Жрецом взглядами.

— Ты врешь! — сказал Тефнахт. — Кто тебе поверит, ты же сам написал высокочтимому нашему господину, что стены башни имеют толщину в три ладони!

Великий Жрец испытующе смотрел на Ауту.

— Я не обманываю, господин, — ответил Аута. — У них есть волшебное зеркало, в которое можно увидеть все, что творится вокруг башни, и коробочка, из которой слышно, когда внутри тишина, даже шелест листьев от ветра… Я с нетерпением ждал тебя, господин!

Великий Жрец повернулся к слуге:

— Тогда ставьте палатки. Будем здесь до утра.

— А может быть, зайдете внутрь? — спросил Аута. — Нет необходимости в палатке ни для тебя, высокочтимый господин, ни для светлейшего Тефнахта.

Великий Жрец хотел было что-то спросить, но раздумал и сказал:

— Если ты считаешь это не опасным, пойдем к ним, познакомимся. А что касается сна, то спать будем в палатках.

— Ты спал у них? — спросил Тефнахт.

— Да, господин, здесь у меня нет палатки, и они меня приняли хорошо.

— А солдаты, которые тебя сопровождали? Мы их что-то не видели по дороге сюда.

Аута удивленно посмотрел на Тефнахта, который решил про себя, что солдаты, вероятно, удрали со страху.

Когда тронулись к башне, Аута, виновато взглянув на Великого Жреца, произнес:

— Господин, ты не беспокойся, если они наденут на твою голову стеклянный шар: они прибыли с неба, с красной звезды, называемой у нас Звездой Войны, а там воздух беднее, чем у нас. До тех пор пока они не привыкнут к нашему воздуху, они будут ходить снаружи в таких шарах на голове, а мне же они надели этот шар для того, чтобы я дышал нашим воздухом. Внутри башни у них воздух как на своей Звезде.

Ни Великий Жрец, ни Тефнахт не были в состоянии произнести ни слова. При всем их умении владеть собой в любых условиях они теперь стояли, раскрыв от удивления рты, как самые обыкновенные рабы. Если бы они не видели воочию странную башню, то подумали бы, что Аута лжет.

— Что будем делать? — спросил, придя в себя, Тефнахт.

Великий Жрец остановился и задумался. Затем смело сказал:

— Войдем, Тефнахт. Если не войдем, ничего не узнаем.

— А если что-нибудь… — начал было Тефнахт.

— Там увидим! — ответил шепотом старец и незаметно протянул ему острый кинжал.

— Сказать им, что вы зайдете? — спросил Аута.

Великий Жрец утвердительно кивнул головой и снова зашагал к башне. Солдаты и рабы остались ставить палатки на пшеничном поле.

Когда старец, Тефнахт и Аута подошли к башне, перед ними открылась освещенная дверь. Аута остановился и сказал что-то, вернее, пропел какую-то песню (так показалось двум жрецам) своим низким голосом, который нисколько не искажал отчетливые и приятные звуки.

Старец бросил в сторону раба взгляд, полный благодарности. Тефнахт же отвел глаза в сторону, чтобы никто не заметил в них зависть. Великий Жрец не смог удержаться, чтобы восторженно не воскликнуть:

— И всему этому ты успел научиться, сын мой! Я горжусь тобою.

— Не всему, господин. Я только начал…

Но в это время открылась дверь, и кто-то очень похожий на того, о ком рассказывали крестьяне, медленно спустился и остановился около башни. Великий Жрец с трудом сдерживал дрожь. В сопровождении Тефнахта, у которого стучали от страха зубы, и спокойного Ауты он подошел к открытой двери. Рабы, слуги и солдаты в это время пали сзади на колени и склонились в глубоком, до земли, поклоне.

Жрецы, едва владея собой, со страхом перенесли церемонию надевания стеклянных шаров и ввинчивание в их верхушку стрел. Затем они вошли в самое большое помещение башни. Их ожидали три свободных голубых кресла. Им сделали знак, и жрецы сели в них, ощупывая на голове шар, Аута же остался стоять. Один из чужеземцев что-то сказал с удивлением. Следя за выражением его лица, Великий Жрец испуганно спросил: