Сергей Артюшенко

Если змею не трогать...

Луковицы глубоко сидели в каменистом склоне горы. Чтобы извлечь их, приходилось долго бить киркой по гранитным обломкам.

Солнце уже начало клониться к невидимому горизонту, а я ещё не добыл и десятка драгоценных луковиц тюльпана Юлия.

От крутизны склона и от тяжёлой кирки горели руки, ныла спина, ног я совсем не чувствовал.

А луковицы прятались в камнях, от которых с бессильным звоном отскакивала кирка.

Измучившись вконец, я прилёг отдохнуть у небольшой арчи.

Косые лучи били мне в лицо; я лежал с закрытыми глазами, ощущая на веках солнечное тепло. Не хотелось даже шевелиться. Усталость словно пригвоздила меня к земле. Было такое ощущение, что мне никогда уже не подняться.

Я пролежал так довольно долго. Пора было приниматься за работу. Я поднял голову, чтобы взглянуть на часы, и... встретился с устремлённым на меня холодным взглядом.

Армянская гадюка лежала буквально под боком и, не отрываясь, смотрела на меня. Её немигающие глаза были так близко, что я видел даже тени от надбровных дуг, придающих змее угрюмое выражение.

Несколько мгновений, когда мы, не отрываясь, смотрели друг на друга, показались мне вечностью. У меня не было желания проверить на себе силу змеиного гипноза, и я отвёл глаза, продолжая однако внимательно следить за змеей.

Положение было не из завидных. Любое движение могло привести к скверным последствиям.

Оставалось самое неприятное - ждать!

Сознание того, что мне самому приходится проверять своё правило: "Не тронь змею - и она не тронет тебя", - нисколько не воодушевляло. На ум приходили разные случаи, когда люди оказывались один на один со змеями. Но почти всегда у человека была возможность двигаться и действовать.

А здесь я лежал, словно парализованный, и полностью зависел от того, что взбредёт в плоскую голову этой армянской "красавицы". Моё тело и ноги были слегка согнуты, а обе руки покоились под головой. Змея уютно устроилась в двадцати сантиметрах от моего живота. Я был лишён всякой возможности быстро вскочить, отбросить змею или схватить её за шею. Нужно было внимательно следить за ней и быть готовым ко всему.

Гадюка лежала, аккуратно свернувшись в ровные кольца, на которых покоилась её страшная голова.

Время от времени бесшумно мелькал раздвоенный чёрный язычок, и тогда мне казалось, что змея вот-вот подползёт ещё ближе.

Сколько прошло времени - не знаю: оно шло в новом измерении. Моё тело так сильно затекло, а острые камни так впились в бок, что трудно было терпеть. Я решил действовать.

План был прост. Нужно перевернуться на спину и быстро вскочить или откатиться.

Легко сказать! Но как это сделать под пристальным взглядом грозного стража?

Другого выхода все равно не было, и я начал медленно разгибаться. Наконец дрожащие ноги кое-как выпрямились.

Несколько раз змея приподнимала и поворачивала голову. Тогда я замирал и даже закрывал глаза.

Теперь оставалось развернуться на спину...

И тут-то змея зашевелилась. С лёгким шуршанием она стала распутывать свои кольца и приблизилась к моему животу.

Живот сам по себе втянулся до самого позвоночника, и змея быстрым язычком исследовала свободно свисавшую рубаху. Но когда она обратила свою грозную голову к моему лицу, я весь сжался и чуть не потерял самообладание.

Она была так близко, что я не видел её. Я только ощущал лёгкое прикосновение её язычка на шее.

В следующее мгновение сквозь холодный пот, заливающий глаза, я увидел, как гадюка опустилась на камни и решительно поползла вниз по склону.