Сфера завращалась быстрее, по комнате закружились разноцветные отблески.

В закрытой комнате поднялся ураганный ветер, а в самом центре его плыли очертания женской фигуры, меняющей на глазах размер.

Над самой красивой из женщин навис черный туман. Длинные темные волосы удлинились, закрывая точеную фигуру, способную заставить любого мужчину прирасти к месту. Красивый нос неожиданно изогнулся крючком, а на коже стали появляться перья.

К тому моменту, когда Снэппер Джо, вытерев руки о фартук бармена, подумывал о том, а не открыть ли дверь самому, в комнате, где была Роксана, переминался с лапы на лапу орел с размахом крыльев в добрый десяток метров.

Ее шпион среди жителей Санктуария только клацнул зубами да свел у груди когтистые потные лапы.

— Госпожа? — забормотал демон хрипло. — Это вы? — Его глаза неотрывно смотрели на расправляющего крылья орла. В тусклом свете можно было заметить, как дьявол поклонился и сложил серые конечности — выказывая преданность и подчинение. — Роксана? — переспросил демон. — Вы вызывали меня? Вот он я, перед вами. Зачем я нужен? Убийство? Сегодня вечером надо убить кого-то?

Склонив голову набок, орел глянул на него и издал клекот, смысл которого был понятен любому демону. Птица поднялась в воздух и вылетела наружу, оставив на теле демона рану, нанесенную когтями куда более острыми, чем его собственные.

Бормоча проклятия, демон последовал за ней. Рассеянно глядя на черную тень в безлунном небе, Снэппер Джо, пребывая в глубоком волнении, закусил длинную оранжевую прядь. Ему хотелось стать человеком, а в глубине души он лелеял надежду стать свободным от Роксаны, хотя в минуты, подобные этой, ему казалось, что избавиться от колдовских чар невозможно.

Вся беда была в том, что в такие мгновения это его и не заботило. В такие ночи он страшно жаждал крови, и одна только мысль о ней наполняла лихорадкой все его существо.

Вот почему он поспешил, тяжело дыша, вслед за Роксаной, которая, приняв обличье орла, повела его к Зимнему дворцу, но вскоре потеряла неподалеку от Боен, где демон наткнулся на свежий, сочащийся кровью труп.

Сидя на кровати Нико в детской, Джихан, сняв чешуйчатую броню, прижимала к груди детей и не сразу заметила, как в комнату бесшумно заползла змея размером с человека.

Дочь Пены не принадлежала к числу смертных и была одинокой. А Темпус не был тем, кто мог бы заботиться ней, поскольку занимался только собой.

Джихан хотела иметь детей, но получила от него отказ. И вот теперь, благодаря отцу, судьбе и Нико, у нее было два прекрасных малыша, нуждающихся в заботе, и один из них был сыном Темпуса.

Она никогда их не бросит. Счастье металось внутри Джихан так, что на глаза наворачивались слезы.

Вот почему она заметила змею, только когда та откинулась назад, разинув клыкастую пасть, и с быстротой молнии укусила Артона за руку.

Джихан вскочила с кровати, держа в руках двух испуганных малышей. Один из них, укушенный, громко плакал, а другой не менее громко вторил ему.

Джихан была вынуждена отпустить Артона и попыталась защитить Гискураса, воткнув руку, точно кляп, в разверстую пасть рептилии.

Однако змея оказалась хитрее и смогла укусить ребенка, даже с рукой Джихан в пасти. Дочь Пены и Гискурас оказались прижатыми клыками змеи друг к другу.

От ярости и боли Джихан закричала так, что крик, подобный этому, не раздавался в Санктуарии с тех самых пор, как Вашанка победил Громовержца в небесах во время празднества у здания Гильдии магов.

И помощь пришла, но Джихан уже не сознавала этого, борясь с разлившимся по телу ядом и постепенно ослабляя мощную хватку своих рук на челюстях рептилии. Темпус и Нико застыли от ужаса при виде Джихан, схлестнувшейся в смертельной схватке со змеей, и божественного ребенка, зажатого между ними.

Нико с шумом выдохнул:

— Риддлер! Быстрее! Возьми этот кинжал.

Кинжал, так же как и меч Нико, был выкован в стране снов, и Темпус почувствовал, как горит его ладонь.

А справа его товарищ уже ударил змею, она отклонилась назад.

От каждой новой раны брызги едкой змеиной крови оставляли на теле Темпуса кровавые волдыри и рубцы.

Как в старые добрые времена, они сражались плечом к плечу.

Оказавшись внутри змеиных колец, Джихан пыталась собой защитить Гискураса, который не издал за время схватки ни единого звука, в то время как Артон, забытый всеми, всхлипывая, лежал на полу и напоминал о своем существовании громкими криками, лишь когда на него попадали капли змеиной крови.

Нико рубил змею мечом, но та не только не ослабляла хватку, наоборот, стала заметно мощнее.

Тейлз осознал, что здесь что-то неладно, как раз в тот самый миг, когда змея начала сжимать кольца и Джихан, жадно ловя ртом воздух и выкатив глаза, прошептала его имя. Ядовитая гадина пронзила Нико таким взглядом, что Невидимка откинулся назад и выронил меч.

Ни одна змея, пускай даже и нисийская, не могла, сражаясь и истекая кровью, становиться все больше и сильнее.

Оглядевшись по сторонам, Темпус нашел источник столь неестественной силы: высоко в небе над дворцом парил орел, приближаясь к стене цитадели.

А позади Темпуса уже и Нико оказался в ловушке, не в силах двинуть ногой в кольцах громадной рептилии. Лицо воина было покрыто кровавыми волдырями.

Темпус, зная, что рискует жизнью товарища, выбежал из зоны досягаемости змеи и поднял вверх вооруженную кинжалом руку.

Его глаза встретились взглядом с орлиными, и тот издал тихий крик, похожий на детский, подняв голову и щелкая клювом

Темпус с силой метнул кинжал, который дал ему Нико, и тот поразил орла в грудь Ведьма, почувствовав жар в груди, застонала так, что Нико прижал руки к ушам и, потеряв равновесие, обвис в толстых змеиных кольцах.

Темпус рванулся вперед с нечеловеческой быстротой, ибо почувствовал наконец, что боги не остались глухи к его мольбам. Внутри Темпуса росла мощь, и пикирующий на него орел вдруг полыхнул огнем.

Птица, заложив крутой вираж, снова пошла вверх, но языки пламени, возникшие в том месте, где поразил ведьму кинжал, становились все больше.

У Темпуса не было времени смотреть за птицей и раздумывать, как поступить. Воин рванулся на выручку напарнику, который продолжал сражаться, несмотря на то, что один его глаз закрылся от едкой змеиной крови, а ноги были накрепко сдавлены кольцами рептилии.

Темпус отметил, что змея хоть еще и сопротивлялась, но стала заметно медлительнее.

Позади послышались голоса прибежавшей охраны. Темпус приказал стражникам убираться.

Сейчас его внимание было приковано к Джихан, к ее божественным рукам, которые по-прежнему сжимали челюсти змеи.

Проклятая тварь умирала и, раскачиваясь в предсмертной агонии, швыряла из стороны в сторону Нико и тяжело наваливалась на Джихан, а где-то там, между человеческими телами и зеленой шкурой змеи, лежал ребенок. Его ребенок, как сказал Нико. Однако Темпус изо всех сил рубил на части тело рептилии совсем по другой причине. Еще ни разу не сражался он с такой яростью, как сейчас, горя желанием освободить Нико, чувствуя сильнейшую связь их братских уз и черпая силы в своей ярости, подобно мяснику, разделывающему тушу.

Этот глупый юноша по прозвищу Невидимка не погибнет по его вине, и Темпусу не придется до конца дней своих тяготиться виной за его гибель. И его сын, и Джихан родились от культового насилия и не принадлежали к смертным, но Нико был просто человеком со всеми человеческими недостатками: честью, отвагой, жертвенностью, любовью — всеми благоглупостями, на которые Темпус даже не пытался претендовать.

Сбежавшихся на подмогу бейсибцев и ранканцев Темпус просто не замечал. Вдохновляемый богом, он видел, что их движения слишком медлительны, а задача для них слишком тяжела, чтобы они реально могли помочь.

Обрубив самое массивное кольцо змеи на шее Джихан, Темпус увлек ее в сторону.

Как только женщина вздохнула свободно, избавившись от змеиной хватки, вокруг нее сразу же сгрудились бейсибцы, ранканский жрец и Кадакитис, плотным кольцом окружив Дочь Пены и спасенного ею ребенка