Сэм с трудом опустился на переднее, сиденье, и у него даже не хватило сил до конца закрыть дверь. Перегнувшись через его колени, Алисса открыла ее и снова с силой захлопнула. Пока она искала в косметичке ключ от наручников, Сэм полулежал на откинутом сиденье, зажмурившись и прижимая к паху банку с колой. Но, когда Алисса освободила его, он открыл глаза, схватил ее за руку и осмотрел ссадины, оставшиеся на ее запястье.

– Прости, что не поверил тебе сразу.

– Да ладно, – бросила Алисса, отнимая у него руку, чтобы завести машину, – ничего страшного. Особенно, учитывая, что мне целых два года безумно хотелось дать тебе по яйцам.

Запястье самого Сэма оказалось не в лучшем состоянии, но, не обратив на него никакого внимания, он снова закрыл глаза.

– Не знаю, что хуже: думать, что ты шутишь или что это правда.

– Нам надо выработать план, – предложила Алисса. – Осталось всего двое суток…

– Сначала дай мне десять минут на то, чтобы пожалеть себя.

– А ты можешь жалеть и слушать?

– Знаешь, что чувствуешь, когда сильно ударишься локтем? – Сэм разговаривал, не открывая глаз. – Типа: «Уйдите все, уйдите, не трогайте меня!». Так вот, это то же самое, только гораздо, гораздо хуже.

– Но тебя пока не рвет, – заметила Алисса.

– Да, спасибо, что заметила. Мне есть чем гордиться.

– Ты ведь еще не знаешь, что рассказала нам Бет Вейсс из мотеля «Сансет».

– Хорошо, я слушаю.

– Она сказала, что Мэри-Лу и Хейли выписались примерно в девять сорок. Я проверила расписание: был автобус, отходящий от вокзала в десять тридцать пять, что нам подходит, но он направлялся в Сарасоту, что нам не подходит. Она убежала из Сарасоты и наверняка не стала бы туда возвращаться. Следующий по расписанию автобус шел в Атланту. Мы поговорили с водителем. Он их не помнит, но Мэри-Лу могла измен нить внешность…

Сэм открыл глаза:

– Твою мать!

– Что?

– Сарасота. – Он попытался сесть прямо, пошарил рукой сбоку сиденья, чтобы найти регулятор спинки, и едва не ткнулся носом в приборную доску, когда подголовник ударил его по затылку. – Ох, блин! Мэри-Лу поехала в Сарасоту.

Алисса покачала головой:

– Зачем ей туда возвращаться?

– «Прячься там, где тебя уже искали». Я как-то говорил ей что-то подобное. Речь шла то ли о кино, то ли о книжке, которую она читала, и я ей сказал, что, если бы я был убийцей или врагом общества номер один, или не помню, о ком мы там говорили, я бы стал прятаться именно там, где все началось. Я ей объяснил, что пока все ищут меня на Аляске…

А ведь Мэри-Лу говорила матери, что собирается на Аляску.

– Ты ей так и сказал: «на Аляске»?

– Да, потому что в книге так и было. Я вспомнил: она читала книгу о каком-то парне, который пытался спрятаться от мафии в Анкоридже. И я сказал, что, если он не сумеет изменить свои привычки и внешность, они достанут его и в Анкоридже. То есть он, конечно, может удрать в тундру и прятаться там в пятистах милях от ближайшего жилья, но они не найдут его не потому, что он так далеко забрался, а потому что вместе с том жительства ему пришлось поменять и привычки. Он не сможет угонять машины, шастать по казино или торговать краденым. Потому что, если вокруг одни лоси, продавать краденое особенно некому. Я ей объяснил, что, если этот дурачок действительно хотел спрятаться, он прекрасно мог сделать это, не уезжая из Ньюарка. Просто надо было поменять круг знакомых и завязать со стриптиз-клубами и скупкой краденого. Никаких казино, никаких проституток, никаких стриптизерш и никаких наркотиков – надо распрощаться со всеми мелкими радостями, на которых мафия может его поймать. И тогда можно жить хоть в двух кварталах от их главного босса, но если он поступит в церковный хор и начнет собирать пожертвования на дома для престарелых, и к тому же изменит внешность, он будто станет невидимкой. А если при этом оставить еще и ложный след, он станет невидимкой вдвойне. Потому что в Ньюарке его уже искали и решили, что он давно смылся оттуда, и теперь поджидают, когда он выплывет на Аляске, а где он на самом деле? Опять в Ньюарке. – Сэм покачал головой. – Вот все это я ей и рассказал. И мне показалось, что она слушала. Обычно-то она не особенно слушала то, что я говорил.

– В таком случае, куда должна была отправиться Мэри-Лу? В Сарасоту, где все началось, или в Сан-Диего?

Сэм молча смотрел в окно и слегка морщился, когда переворачивал банку с колой.

Алисса понимала, что он сейчас думает о разговоре со своим умственно отсталым соседом Доном ДаКостой, заметившим «пришельца» у его дома.

ДаКосту допросили – очень осторожно, по требованию Сэма – агенты, которые постоянно следили за домом. Он так и не смог вспомнить имя смуглого человека, которого называл «цветочным парнем». И которого считал другом Мэри-Лу.

Интересно, насколько близким другом?

– Думаю, что если бы она могла, то вернулась бы в Сан-Диего, – сказал наконец Сэм, мельком взглянув на Алиссу. – Но, скорее всего, у нее не было на это денег. Мы же знаем, сколько она получила за машину. И учитывая, что за мотель «Сансет» она расплачивалась уже наличными… Вряд ли она добралась бы до Калифорнии. Думаю, они с Хейли сейчас в Сарасоте.

Алисса кивнула:

– Значит, начнем с Сарасоты.

– Хотя все это очень неточно.

– Но надо же с чего-нибудь начинать, – пожала плечами Алисса.

Сэм промолчал и молчал все время, пока Алисса кружила по развязке, ведущей на трассу 75. Он молчал так долго, что она оглянулась на него, решив, что он заснул.

На самом деле он пристально рассматривал ее своими до невозможности голубыми глазами. А волосы были все еще гладко зачесаны назад, что теперь, вероятно, всю жизнь будет ассоциироваться у Алиссы с неистовым, лишающим рассудка сексом.

– Жаль, что у нас всего сорок восемь часов, – тихо произнес Сэм, и она поняла, что он говорит не только о времени, остающемся на поиски Мэри-Лу и Хейли.

Но раз уж они решили быть честными, не стоит оставлять ему надежду на то, чего никогда не может случиться.

– Я делаю все это, только для того чтобы помочь тебе найти дочь. Имей в виду, кроме этого, между нами ничего не может быть.

– Да, – пожал плечами Сэм, и Алисса поняла, что он не поверил ни одному ее слову.

И, что гораздо хуже, когда он вот так на нее смотрит, она не очень-то верит сама себе.

– К вам Джулз Кэссиди, сэр.

Макс вздохнул и нажал кнопку интеркома:

– Пусть зайдет, Ларонда.

Его ребята уже вернулись из Гейнсвилла злые, как черти, на Сэма, ускользнувшего между пальцев, и, наверное, на самого Макса. Он готов был поспорить, что они тянули спички, чтобы решить, кто войдет в его кабинет и обвинит шефа в провале операции.

Совершенно справедливо обвинить, надо сказать.

Дверь открылась, и на пороге появился Джулз Кэссиди, Как ни странно, его лицо не выражало ни укора, ни негодования. Только, пожалуй, холодное любопытство.

Поверх очков Макс устремил на него свой знаменитый взгляд, способный превращать в камень или испепелять на месте по желанию хозяина, однако юнец остался совершенно невозмутимым.

– Можно присесть, сэр?

– Нет. И постарайся покороче.

Джулз имел наглость засмеяться:

– Ей богу, надо и мне этому научиться! В смысле, такому ледяному взгляду. Производит неотразимое впечатление.

– Я занят, – резко выговорил Макс. – Если хочешь пожаловаться…

– Я и не думал жаловаться, сэр, – прервал его Джулз. – Просто хотел убедиться, что сегодняшнее цирковое представление прошло именно так, как вы планировали.

Макс постарался сохранить лицо беспристрастным. В настоящий момент офис полон раздраженных людей, уверенных в том, что благодаря вмешательству Макса все они сегодня сели в глубокую лужу дерьма. И только Джулз Кэссиди, с которым большинство из них не желало работать, потому что он – о, ужас! – гей, каким-то образом обо всем догадался.