Я уже пил вторую порцию виски и совершенно потерял бдительность, когда в библиотеку вбежали мальчики.

– Дик, Дик – закричал Тедди, – а что это такое страшное?

В руках у него была банка с эмбрионом обезьяны. Я вскочил как ужаленный.

– Черт! – вырвалось у меня. – Какого дьявола вы туда залезли?

Я выхватил у него банку и ринулся к двери, У меня совсем вылетело из памяти, что, когда я на рассвете выходил из лаборатории, приняв дополнительную дозу препарата, я не положил ключи в карман, а оставил их в дверях.

– Мы ничего там не трогали, – обиженно сказал Тедди. – Мы только хотели посмотреть пустые комнаты в подвале. – Он повернулся к Вите. – Там такая маленькая темная комната, а в ней разные банки, прямо как у нас в школе в химической лаборатории. Мам, пойдем посмотрим, ну пошли скорей! А в одной банке там знаешь что? – дохлый котенок…

Я уже вылетел из библиотеки и по маленькой лестнице, ведущей из холла в подвал, сбежал вниз. Дверь лаборатории была распахнута настежь, горел свет. Я быстро оглядел все вокруг. За исключением банки с обезьяной все было на месте. Я выключил свет, вышел в коридор, запер дверь и положил ключ в карман. Не успел я это сделать, как через старую кухню вбежали ребята, за ними вышагивала Вита. Вид у нее был встревоженный.

– Что они натворили? – спросила она. – Разбили что-нибудь?

– К счастью, нет, – ответил я. – Сам виноват: забыл запереть дверь.

Стараясь заглянуть поверх моего плеча, она смотрела на дверь в коридоре.

– А все-таки, что там такое? – спросила она. – То, что притащил оттуда Тедди, это просто мерзость какая-то!

– Согласен, – сказал я. – Только мне бы хотелось напомнить, что это дом профессора биофизики, и здесь в подвале, в небольшой комнате, у него оборудована лаборатория. Если только я поймаю кого-нибудь из мальчиков около этой комнаты – убью на месте!

Дети попятились, лепеча что-то, а Вита развернулась ко мне лицом.

– Мне кажется, – сказала она, – со стороны профессора довольно-таки безответственно держать в доме лабораторию со всеми этими научными препаратами, если он не может проследить, чтобы она была надежно заперта.

– Давай не будем начинать все с начала, – сказал я. – Я несу ответственность перед Магнусом и заверяю тебя, что подобное больше не повторится. Если бы ты приехала на следующей неделе, а не сегодня черт знает в какую рань, когда тебя никто не ждал, этого бы не случилось!

Она, остолбенев, смотрела на меня.

– А что тебя так трясет? Можно подумать, там у него динамит.

– Очень может быть, – ответил я. – Неважно. Будем надеяться, что это хороший урок для мальчиков.

Я выключил свет в подвале и пошел наверх. Меня действительно трясло, и неудивительно. В голове проносились разные картины, одна кошмарнее другой, – ведь они могли натворить таких дел! Например, взяли бы да открыли пузырьки с препаратом, перелили бы содержимое в мензурку или попросту вылили бы все в раковину. Ни в коем случае нельзя оставлять ключ без присмотра! Я еще раз сунул руку в карман и проверил, на месте ли он. И подумал, что, наверное, стоит сделать запасной ключ и держать их оба при себе. Так будет надежнее. Я прошел в музыкальный салон и стоял там, уставившись в одну точку и теребя в руке ключ.

Вита поднялась наверх и прошла в спальню. Я тут же услышал, как звякнул телефон в холле. Это значит, что она разговаривает по параллельному аппарату наверху. Я вымыл руки в нижней ванной, затем пошел в библиотеку. Сверху из спальни доносился голос Виты: она все еще разговаривала по телефону. Вообще-то не в моих правилах подслушивать телефонные разговоры, но сейчас какой-то инстинкт заставил меня подойти к аппарату в библиотеке и поднять трубку.

– …Я просто не знаю, что и думать, – говорила Вита. – Он раньше никогда не повышал голоса на мальчиков. Они очень расстроены. И выглядит он тоже ужасно… Глаза ввалились. Жалуется, что плохо спит.

– Ты вовремя приехала, – прозвучало в ответ, и я узнал эту манеру растягивать звуки: на проводе была ее подружка Диана. – Что я тебе всегда говорила: за мужиком нужен глаз да глаз, а не то он быстро налево. Уж я-то знаю, жизнь с Биллом меня кое-чему научила.

– Так то Билл, – сказала Вита. – Всем известно, что его нельзя отпустить ни на шаг. Но не знаю… Будем надеяться, все обойдется, и мы все-таки сможем немного отдохнуть и подышать свежим воздухом. Кажется, он договорился насчет парусной лодки.

– Ну что ж, это очень здоровый отдых.

– Да… Надеюсь, что профессор не втянул Дика в какую-нибудь историю. Я не верю этому человеку. Никогда не верила и не поверю. И я знаю, он меня не любит.

– Догадываюсь почему, – засмеялась Диана.

– Ну, не будь дурой. Может быть, он и такой, но Дик-то совсем другой – полная противоположность.

– Наверно, поэтому он и нравится профессору, – сказала Диана.

Я тихонько положил трубку на место. Вся сложность общения с женщинами состоит в том, что круг их интересов слишком ограничен и мышление удивительно примитивно: поведение любой особи мужского пола, будь то человек, собака, рыба или червяк, сводится к одному единственному стремлению – с кем бы ему совокупиться. Временами начинаешь сомневаться, думают ли они когда-нибудь о чем-то другом?

Вита болтала со своей подружкой Дианой еще, наверное, минут пятнадцать, не меньше, а когда спустилась вниз, настроение ее явно улучшилось благодаря полезным советам подруги, и она не стала вспоминать сцену в подвале, а, надев передник довольно причудливой расцветки – сплошные яблоки со змеями – и весело напевая, принялась готовить к ужину мясо, обильно сдабривая его маслом с петрушкой.

– Сегодня все ляжем пораньше, – объявила она мальчикам, которые за ужином сидели притихшие: глаза у них слипались, а рот не закрывался от зевоты – семичасовое путешествие в машине и прогулка на лодке доконали их.

После ужина она устроилась в библиотеке и стала зашивать дыры на моих брюках. Я сел за письменный стол Магнуса, бормоча что-то невнятное о том, что надо проверить счета, на самом же деле я хотел еще раз просмотреть список имен в Переписной книге Тайуордретского прихода за 1327 год. Там были и Джулиан Полпи, и Генри Трифренджи, и Джеффри Лампетоу. Когда я читал список в первый раз, эти имена мне ничего не говорили, но они могли невольно отпечататься у меня в голове. Возможно, эти фигуры все же были лишь призраками, которые привели меня в долину, где до сих пор фермы сохранили их имена.

На столе я увидел нераспечатанное письмо. Это было то самое письмо, которое утром мне вручил почтальон. Я был так возбужден неожиданным появлением моего семейства, что совершенно забыл о нем. В конверте лежала записка, отпечатанная на машинке лондонским следопытом.

«Профессор Лейн полагает, что вас может заинтересовать эта запись, касающаяся сэра Джона Карминоу, – прочитал я. – Он был вторым сыном сэра Роджера Карминоу из Карминоу. Поступил на военную службу в 1323-м. Посвящен в рыцари в 1324-м. Участвовал в заседаниях Большого Совета в Вестминстере. Назначен смотрителем Тримертонского и Рестормельского замков 27 апреля 1331 года, а 12 октября того же года – главным лесничим королевских лесов, парков, рощ, охотничьих угодий и т. п., а также королевским егерем в графстве Корнуолл, и поэтому должен был ежегодно подавать отчеты о доходах с выпасов скота в указанных лесах, парках, рощах, которые составлялись его управляющим и егерями».

В скобках студент пометил: «Взято из реестра Судебного архива, 5-й год правления Эдуарда III». Внизу он еще прибавил: «Запись от 24 октября в архивной описи лицензий за тот же год (1331): упоминается разрешение, выданное Джоанне, последней жене Генри де Шампернуна, главного землевладельца, которое давало ей право выйти замуж, по своему желанию за любого верноподданного короля. Уплачено пошлины 10 марок».

Так… Значит сэр Джон получил все, чего добивался, а Отто Бодруган все потерял. Джоанна же, дожидаясь смерти жены сэра Джона, уже запаслась разрешением на брак, который хранила где-нибудь в укромном местечке. Я положил эту бумагу вместе с податным списком и, встав из-за стола, подошел к книжным полкам, где, как я помнил, стояли многочисленные тома энциклопедии «Британника» – наследство капитана Лейна. Я достал восьмой том и открыл его на короле Эдуарде III.