— Жаль, о результатах вы не сможете сообщить миру.

— Отец Мартин, раз уж мы заговорили о смерти и страхе, ответьте, а вам не страшно грешить участием в моем убийстве?

— Соблюдение закона — это не грех.

— Вы сами придумали этот закон. Ваш пророк писал что-нибудь об этом законе? О том, что нужно уничтожать всех, кто имеет другое мнение, отличное от церковного?

Отец Мартин проигнорировал вопрос Левия.

— Я читал заповеди, оставленные нам от первого человека. Якобы первого. Ныне считающегося пророком. Да что уж там мелочиться — Святым! И вам, Отец Мартин, не помешало бы их прочитать по-внимательнее.

— Я помню их, и сам текст помню. Наизусть.

Левий начал цитировать священное писание:

«Я человек. Я остался один…»

Отец Мартин продолжил за Левием:

«… один во тьме. И во мраке этом есть свет человеческого сознания, который я должен сохранить и передать…»

— Верю, отец Мартин, верю, что знаете. И первая заповедь из тридцати была «Не убивай себе подобных».

— Вы Левий, может, и напрямую не убиваете никого. Вы поступаете хуже. Вы разрушаете нашу веру, наши устои, вы убиваете цивилизацию. Ваше преступление страшнее. И мы избавим мир от вас и подобных вам. Сделаем это грязное дело во имя спасения остального человечества.

Через несколько дней голод начал сильно бить по здоровью людей. Антон ослаб еще больше и уже не мог ходить. Его рубашка и одеяло были в крови из — за постоянных приступов кашля. Ева подставила Антону к кровати ведро, которое нашла в комнате охранника, чтоб он мог откашливаться туда.

— Ну как он? — спросил Кирилл, глядя на Еву, стоя в дверях камеры.

— Я вообще-то в сознании, — сказал Антон шепотом, — можно и меня спросить «как я?».

— И как ты? — спросил Кирилл с доброй улыбкой на лице.

— А что, не видно? — прошептал Антон, — похоже, я первый из нас окунусь в прелести вечных мук.

— Ева, — сказал Кирилл, — я пришел по делу к тебе.

— По какому? — нехотя ответила девочка.

— Почему ты не сказала нам, что есть вход в рай? Что ты хотела отвести туда Антона и своего робота?

— Не захотела и не сказала.

— Ты понимаешь, что это наш шанс!

— Какой еще шанс? — Ева начала отвечать грубо, — Вы не осознаете, что там наверху.

— Тут сидеть тоже нет смысла. Ждать нам нечего. Ты должна довести нас до входа, дальше мы уже сами разберемся.

— Не получится.

— Твой отец умирает? Ты понимаешь, что с ним будет после смерти? Куда он попадет? Ты желаешь ему мучений?

— Перестаньте давить на больное! — Ева заплакала, — Понимаю ли я? Да я тут скоро с ума сойду от осознания всего, что происходит! Я не знаю, куда деть себя от всех этих мыслей! А вы спрашиваете, понимаю ли я?! Это вы не понимаете, что случится, если открыть дверь и попытаться выйти наружу. Вы не проживете там и минуты! Вас разорвут на куски! Они знают, что вы здесь и караулят за дверью!

— Как тогда ты планировала довести Антона до входа? — спросил Кирилл.

— Я не знаю, — ответила девочка, вытирая слезы рукавом.

— Что-то ты не договариваешь, — сказал Кирилл, — код к двери ты, конечно же, не скажешь?

— Нет.

— Смиритесь со своей участью, — прошептал Антон, — мы заплатим за все, что совершили в жизни.

Кирилл ушел, ничего не ответив.

— Неизвестно, что еще хуже, — сказал Саша, — Ад или небытие. Но в Аду ты хотя бы не исчезнешь.

— Ты считаешь, что ад лучше, чем небытие? — прошептал Антон.

— Если ад не вечный, то лучше, — ответил робот.

— Мы этого не знаем, вечный он будет или нет, — сказал Антон.

— Рай тоже не подарок, — сказала Ева, — понимать, что твоим близким плохо, а самой находиться в раю…

— Может, уйти в небытие не такой уж плохой вариант, — говорил Антон.

— Не знаю, — ответил Саша, — но оно меня очень пугает. Так же я понимаю, что все зависит от жизненных обстоятельств. Возможно, бывает и так, что лучше уйти в небытие, просто исчезнуть.

Примерно через час, по коридору шел Кирилл и громко объявлял о собрании, которое должно быть через десять минут. Кто-то спросил: «о чем пойдет речь?» Кирилл сказал, что будем решать, выходить или сидеть тут дальше. Ева вышла из камеры как раз тогда, когда Кирилл проходил мимо.

— Хотите по-быстрее отправиться туда? — спросила девочка.

— Свое мнение можешь высказать на собрании, — остановившись, ответил Кирилл, — хотя нет, ты же не такая как мы, ты не в нашем положении, чтоб что-то решать или советовать. Ты у нас вне системы, ты как бы над всей этой ситуацией. Смотришь со стороны, как в кино.

— Меня ваше решение касается не меньше других! — возразила Ева, — не забывайте, что тут мой отец!

— Он тоже проголосует, — сказал Кирилл и пошел дальше.

Ева вернулась в камеру. Антон смотрел на нее полузакрытыми глазами.

— Придется закрыться тут, — сказала девочка, стуча кулаком по прозрачной двери, — я не дам им растерзать тебя.

— А смысл? — прошептал Антон.

— Плевать на смысл. Будем держаться до последнего, — ответила Ева.

— Может, большинство решат, что выходить не стоит, рано вы паникуете, — сказал Саша.

— Я и не паникую, — ответила Ева, — я подстраховываюсь.

Кирилл стоял возле лестницы к кодовой двери напротив собравшихся заключенных.

— Нас всех оставили на земле, — обращался он к людям, — и вы все понимаете, что ждет нас после смерти. Но, есть кое — что, о чем вы не знаете. Девочка, что пришла сюда владеет важной информацией. Бог дал достойным людям право выбора — идти в рай или нет. Она и возможно еще многие, достойные рая, остались на земле. В рай они попадут после смерти. Но! (он сделал паузу) Они бессмертны. Они не могут умереть. И как же тогда они попадут в рай?

— К чему ты клонишь? — выкрикнул один из заключенных.

Кирилл показал рукой на людей, сидевших на нижнем ярусе вместе с Антоном.

— Они слышали, как Ева говорила о входе в рай, куда можно зайти всем, даже грешникам.

— Я не говорила так! — раздался голос Евы откуда-то сзади. Люди разошлись немного в стороны, образовав полукруг возле девочки.

— Я хотела просто попробовать дойти туда. Я просто надеялась, что в рай можно будет войти Антону и Саше. Я понятия не имею даже как выглядит этот вход, — сказала она.

— Вы понимаете? — обратился к людям Кирилл, — если на земле есть вход в рай, то у нас есть шанс попасть туда. Девочка хотела провести в этот вход своих близких, она явно знает что-то, что не говорит. Знает, что это возможно! Зайти туда возможно!

— Это просто первое, что пришло мне в голову! Может и возможно, я не спорю. Но я не знаю точно! — сказала Ева.

— Друзья мои, — продолжил Кирилл, — мы должны решить с вами, как нам быть дальше. Путем голосования мы определимся, сидеть нам тут до смерти или рискнуть и выйти на улицу.

— Так там же эти белые! — сказал кто-то из людей.

— А ты видел их? Ты уверен, что сейчас они все еще там, ждут нас? Если, как говорит девочка, за дверью сотни или тысячи…

— Сотни тысяч! — перебила его Ева, — а может и миллионы. Они по всей планете, в каждом городе!

— Сотни тысяч, хорошо, — сказал Кирилл, — Как вы думаете, было бы там так тихо? Подойдите к двери и прислушайтесь. Толпа из тысячи огромных существ сидят там тихонько все эти дни? Да там такой гул стоял бы от них! Или они легли на пол и дремлют?

— Вообще-то, так и есть! — сказала Ева, — Вы думаете, я их придумала? Вы слышали, как один из них бился в дверь, когда мы зашли сюда?

— Я верю, что они там были. Тебе нет смысла врать, Ева. Но я периодически подходил к двери на протяжении того времени что мы тут, и… там тишина!

— Там не тишина! Может просто отсюда не слышно! Дверь-то какая толстая! — возразила Ева.

— Есть из вас такие, кто считает, что сидя тут мы выживем? Что есть шанс выжить?! Поднимите руку, кто думает, что можно просто сидеть тут бесконечно!