Она скосила на него глаза.

- Ой, Андрюш, скажешь тоже - дамское. Эта штука "броник" пробивает. И что бы мы сейчас делали с дамским этим, тьфу?

- А, ну да.  В другие дни ты его тоже используешь. Ну, в магазине, в спорт клубе, в парикмахерской...

- Зря смеёшься. Я одна передвигаюсь, между прочим, и во всякое время суток.

- Так все передвигаются, не ты одна, - Андрей не унимался.

- Я - не все.

Она посмотрела ему прямо в глаза, и Андрею почему-то сразу расхотелось приставать к ней с вопросами.

- Едем к одному надёжному человеку.

Они повернули на Садовое кольцо в сторону Кутузовского проспекта, потом на Пироговскую. Андрей начал соображать быстрее.

- Лерк, я думаю, что это мёртвому припарки. 

- Ты думаешь? Посмотрим.

- Что за человек твой надёжный?

- Так, один знакомый. Замуж за него собиралась, но вовремя одумалась. 

- Хм...И кто это?

Она назвала фамилию. Фамилия была не то, что слишком известна - это буквально шокировало Андрея.

- А ты часом не врёшь?

- Не бери на понт, Андрюш.

- Синьора, смотрите на дорогу. Нас, кажется, ждут.

Поперёк улицы стоял грузовик, перед которым гаишник помахивал жезлом. У второй машины, припаркованной у обочины, Андрей заметил омоновцев с автоматами. Все  его предчувствия подтверждались - их не собирались отпускать так быстро. 

Лерка, грязно выругавшись, виртуозно развернула "Бэху", вписавшись между встречным потоком и фонарным столбом. 

- Пристегнись, или держись крепче, б..ть!

Они понеслись по осевой назад, к Садовому кольцу. "Бэха" чуть не задевала зеркалами за попутные и встречные - поток в этот час уже нарастал. В зеркало заднего вида она увидела, что за ними приклеилась машина милиции, но дистанция была большая, и она увеличивалась.

- Давай к центру, к метро.

Им удалось оторваться. Они бросили машину в переулке, недалеко от выезда, и побежали к метро. Сотовый телефон он отдал Лерке, и она тут же зашвырнула его в мусорный бак - вместе со своим. 

Прямо перед входом в подземный переход остановился рейсовый автобус, и она сходу втащила Андрея в открывшиеся двери.

- А метро?

- Нельзя, это ещё хуже, чем машина. Там кругом камеры, нас засекут ещё в холле. 

Автобус медленно плыл в потоке машин, пассажиров в нём было всего несколько человек. Печка работала. 

Андрей успокоился. 

- Слушай, у меня идея. 

- Какая?

- Давай заедем в Алтуфьево, к одному человеку. Я с ним познакомился вчера, думаю, что это безопасно. У него наверняка есть сотовый, и мы потянем время. Если удастся, заночуем у него. В этом случае время сработает на нас, и тогда можно будет без опаски двигать к твоему олигарху.

Она подумала с минуту, не больше.

- Ладно. 

Они вышли на конечной остановке - здесь была пересадка на другой маршрут... 

Ребёнок всегда пугается чего-то непонятного, не укладывающегося в крохотные рамки его мирка. Но позже страх уступает любопытству, заложенному природой - для познания нашего большого мира, для расширения его узких рамок... Осторожное робкое  познание. Он всегда готов отпрянуть, испугаться, но что делать с жаждой знаний? - она заставляет его вновь пристально всматриваться в опасность, затаив дыхание...

Человек шёл по пустыне, повязав рубашку на голову. Пологие барханы уходили в бесконечность, не вселяя надежды на благополучный и скорый конец движения. Иногда он чувствовал едва заметное жаркое дуновение ветра. Песчинки перекатывались, создавая тихий звук, напоминающий гудение пчелы. Песок был синего цвета, как медный купорос. Или как дроблёный сапфир. Нет, скорее сапфир - интуитивно человек предполагал, допускал их значительную физическую твёрдость. Они переливались на солнце искорками, а склоны барханов с одной стороны были покрыты белёсым налётом.

Попадалась растительность - тёмно-зелёная лианообразная трава, побеги её тянулись на десятки метров, оплетая холмы, иногда они полностью покрывали их верхушки. 

Он пробовал оторвать часть стебля. Примерно через каждые полметра вглубь синего песка уходили твёрдые древовидные корни, а сам стебель внутри был губчатый и без каких-либо признаков влаги. Спустя несколько минут оторванная часть рассыпалась на мелкие зелёные пластины сама собой.

Путник шёл уже несколько часов.

На очередном холме он заметил какое-то движение. Поднимая фонтанчики песка, на вершине появился зверь. По виду он напоминал опоссума с ослепительно белой шерстью. Шерсть сильно фосфорицировала. 

Зверь издал звук - такой издают голодные коты, и рядом тотчас появился второй зверь, точно такой же. 

Человек стал подниматься на бархан, на котором он увидел зверей. Они затеяли возню, визжа и бегая друг за другом, но при приближении человека с быстротой молнии оба зарылись в песок. 

На поверхности остались лишь едва заметные следы их лап.

Хотелось пить.

С вершины бархана можно было осмотреть местность, что и сделал путник. Невдалеке он увидел скалу, выступающую из песка, издали напоминающую обелиск.. Он без особых надежд побрёл к ней.

...Дождь - если это можно было назвать дождём - начался неожиданно. Ничто не предвещало морось, а тем более  ливень, небо было чистое, без единого облачка. Он почувствовал, что в пустыне произошла перемена. В воздухе залетали мелкие мошки - нет, не мошки. Это было что-то непонятное, как сухие упругие гранулы под цвет песка. При ясном небе вскоре стало невозможно различать всё вокруг, и контуры барханов лишь угадывались.

Струи дождя понеслись параллельно земле, при этом огибая холмы, словно кто-то огромный и невидимый направил брандспойт над песками. Человек пошёл быстрее, спустя мгновение побежал. Побежал в сторону скалы, укрываясь руками от потоков песка и воды, сбивающих с ног.

Вскоре песок ожил. По нему змеились ручьи, собирались в бурлящие потоки, превращая пустыню в некую взвесь голубой грязи и воды. Когда человек добрался до края скалы, вода уже доходила ему по пояс.

Скала оказалась большой, она имела в поперечнике метров двадцать. Он взобрался по её пологому краю и оказался на площадке в нескольких метрах от песчано-водяной каши. По воде плыли какие-то мелкие зверьки, размером с мышь, они выбирались на край и залезали выше, задевая мокрыми хвостами за ноги. 

Он подставил ладони под струи, и, подождав, когда скопится влага, стал пить. Вода имела сладкий вкус. 

В волнах играли "опоссумы", они выскакивали над водой и ныряли. На их задних лапах можно было различить перепонки.

Дождь закончился через полчаса. Вода, уходящая сквозь песок, сделала своё дело - пустыня превратилась в плоскую равнину, но идти по ней без риска провалиться было невозможно. Человек решил выждать. 

И это решение его спасло.

Внезапно мокрый песок вздыбился тёмным холмом, раздался шипящий звук. Словно огромный червь, какой-то невидимый житель песчаного нутра вспорол поверхность, проползая под ней и создавая синие буруны. Он двигался быстро, меняя направление, и по предположению мог быть диаметром до двух метров.

Вскоре всё видимое пространство покрылось следами от движения этих тварей, как грязное дно лужи после дождя. Из-под  бурунов песка выскакивали опоссумы, с громким криком устремляясь в сторону скалы, но добраться сумели немногие. "Черви" настигали их.

Действо длилось несколько десятков минут - и пустыня снова обрела твёрдость. Задул ветер, он быстро высушил остатки влаги.

На горизонте, уже не скрытом барханами, человек увидел Горы.

Андрей плохо знал этот район, и номер нужного им маршрута пришлось узнавать у уличного торговца. 

Добрались всего за полтора часа, двадцать минут из которых ушло на пробку в районе Нахимовского проспекта. 

Павел Юрьевич был дома.

- Андрей, что же вы ушли тогда? А я, понимаете, кинулся - и никого. 

Казанков стоял в дверях в семейных трусах и в майке.