Гарри попытался взглянуть на ситуацию с точки зрения Снейпа.

Дурак! Как можно быть таким идиотом?! Он посмотрел на Снейпа; все еще одетый в шелковую пижаму, мужчина выглядел восхитительно аппетитно. Гарри знал, что спину зельевара бороздили шрамы — ночью он их нащупал, но дело-то не в них. Снейпу есть что скрывать помимо них, и это куда хуже — темная метка на руке.

— Я слишком занят для романов, — мягко продолжил Снейп. — Как вы уже знаете, я занимаюсь преподавательским и научным трудом…

Гарри шагнул к нему.

— Я понимаю, что преподавание требует времени, — сказал он тихо. — Год назад я приобрел домик в Хогсмиде, — глаза Северуса расширились, — ничего особенного, но там нам никто не помешает. Мы могли бы встречаться в тиши и спокойствии. Я и сам часто бываю в отъезде. Но эта ночь кажется мне особенной — мы слишком хорошо провели время, чтобы просто разойтись по своим делам. Это было охренительно, Северус, ну хоть это ты должен признать!

Выражение глаз Снейпа было невозможно прочесть. Губы мужчины дрогнули в ухмылке.

— Неплохо.

— Ублюдок, — рассмеялся Гарри. — Ну, может, мне понравилось больше, чем тебе. Все по-честному, впрочем. Но я бы хотел продолжить. Вечером каждой пятницы в течение трех недель я буду во «Вспугнутой Утке» в Хогсмиде с 7 до 9.30. Если хочешь снова меня увидеть, приходи.

Снейп ничего не ответил.

Пытаясь удержать осанку, Гарри пошел к двери. Он обернулся, чтобы сказать:

— Спасибо. Ты… бесподобный, — и вышел.

После ужина Гарри отправился в кабинет директора — на очную ставку.

Он так давно ждал этого, так часто нервничал, возвращаясь с очередных каникул, столько раз перекраивал в голове нужные слова, что теперь, когда пришло время действовать, юноше с трудом удалось взять себя в руки. Гарри сбавил скорость и зашагал в одном ритме с биением сердца, прислушиваясь к его размеренному «тук-тук» в качестве медитации. Так учил Энди: стараться дышать медленно и ровно. Тишину коридоров нарушало лишь эхо шагов — его гулкие раскаты умиротворяли. Гарри вдохнул неповторимые ароматы замка — запахи старых камней, политуры, масляных полотен — и почувствовал себя уютнее. Он был дома.

Немного успокоившись, юноша сосредоточился на темах, которые планировал поднять в разговоре, на том, что хотел высказать. «И не забывай слушать, — велел он себе. — Делай выводы и принимай решения, лишь ознакомившись со всеми доступными фактами. Задавай правильные вопросы».

У входа Гарри произнес пароль, полученный от Макгонагалл после пира, и спокойно шагнул на лестницу, что вела в кабинет директора. Он ничуть не удивился при виде сидящей у огня с чашкой чая профессора Макгонагалл; Дамблдор передавал такую же опирающемуся на стену Снейпу.

— Гарри! Хочешь чаю? С молоком и сахаром? — улыбнулся Дамблдор, указывая на чайник.

— С молоком, но без сахара. Спасибо, сэр, — согласился Гарри и, сев на предложенный ему стул, принял от директора напиток.

Откинувшись на спинку, Гарри положил ногу на ногу, справедливо рассудив, что расслабленная, исполненная уверенности поза скажется на его поведении, равно как и на поведении других по отношению к нему. Юноша отметил, что это не ускользнуло от внимания преподавателей и ощутил прилив уверенности. Сделав глоток, он стал ждать начала беседы.

— Думаю, ты уже догадался, что у нас к тебе несколько вопросов, Гарри, — ласково начал Дамблдор.

— Разумеется, сэр. Я и сам хотел бы задать вам парочку, — вежливо ответил Гарри.

Дамблдор удивленно прищурился.

— Я расскажу все, что смогу, конечно, — с улыбкой пообещал он. — Хочешь начать, Гарри?

— Нет, сэр, после вас, — отклонил предложение молодой человек.

— Хорошо. Быть может, ты поведаешь нам, где провел прошлую неделю? — Дамблдор явно не собирался ходить вокруг да около.

Отпив еще чаю, Гарри поднял на директора глаза.

— Могу я узнать, почему вас так интересует именно прошлая неделя? — безмятежно полюбопытствовал он.

— Вас не оказалось у родственников, — раздраженно пояснил Снейп. — В доме, на защиту которого мы — как видимо, зря — потратили немалое количество времени и сил.

Гарри взглянул на него. Подумать только, ведь… Нет, не сейчас!

Он сделал очередной глоток. Пауза затягивалась. Наконец к нему повернулась профессор Макгонагалл.

— Поттер, мы допускаем, что порой жизнь на Тисовой аллее представляется вам скучной, но…

— В самом деле, профессор? — тихо переспросил Гарри, чуть наклонившись к преподавательнице трансфигурации. — Как… занятно. Что вам известно о моей жизни на Тисовой аллее?

— Простите, Поттер, я вас не понимаю, — растерялась Макгонагалл.

— Я просто хочу услышать, сколько вы знаете о моей жизни у Дурслей.

Минерва сконфуженно переглянулась с коллегами и столкнулась с таким же недоумением.

— Насколько я помню, ни один взрослый волшебник не посещал Тисовую аллею с ночи, когда меня оставили там после смерти родителей — до того, как мистер Уизли забрал меня летом перед началом четвертого курса. Я не ошибся? — спросил Гарри.

— Ваши родственники не слишком жалуют магов… — начала Макгонагалл, но Гарри перебил ее.

— Это вы верно подметили, — мягко, но с опасными нотками в голосе, согласился он.

Снова наступила тишина.

Обуздав гнев, Гарри негромко продолжил:

— Видите ли, я не в силах этого понять. То, что меня отвезли туда, когда погибли мои родители, это логично. Но почему никто… никогда… не счел нужным проверить, все ли со мной в порядке, особенно принимая во внимание отношение Дурслей к магии — это просто уму непостижимо.

— Миссис Фигг… — вмешался Дамблдор.

— Ни разу не вошла в дом, — откликнулся Гарри.

— Собираетесь поведать нам слезливую историю о том, как нелегко вам пришлось в жизни, Поттер? — насмешливо осведомился Снейп.

Гарри посмотрел на мужчину, с которым еще сегодня утром делил постель. Что за странное у судьбы чувство юмора! Ему захотелось рассмеяться.

— Вообще-то, своей жизнью я вполне доволен, если не считать Волдеморта, — ответил он, — но меня беспокоит вероятность дурного отношения к другим.

— Как это по-гриффиндорски, — буркнул Снейп, и тотчас заработал укоризненный взгляд от Макгонагалл.

— Господин директор, сколько сирот среди нынешних учеников Хогвартса? — немного сменил тактику Гарри.

— Вам-то до этого какое дело? — рявкнул Снейп.

Гарри усилием воли сдержался, чтобы не ответить тем же.

— Меня интересуют не имена, а приблизительное количество. Наверняка ведь Волдеморт оставил без родителей множество детей.

— Волнуетесь за детишек мучеников, Поттер?

— Думаю, и на вашем факультете найдутся те, чьи родители-Пожиратели не угодили Волдеморту, — глядя Снейпу в глаза, предположил Гарри. — За них я тоже волнуюсь. Мне просто хотелось бы понять, обычное ли это положение вещей, когда дело касается сирот, потому что, если так, то оно возмутительно.

Снова переглянувшись, преподаватели посмотрели на Гарри с выражением, которым удостаивают ничего не смыслящего в жизни младенца.

— Поттер, большинство осиротевших волшебников воспитываются у родственников. Нет никакой надобности устанавливать за ними наздор… — снисходительно проговорила Макгонагалл.

— Профессор, предполагается, что я рискну за магический мир жизнью. Даже если я выиграю войну, победа будет куплена ценой огромной боли, если учитывать, с каким одобрением Волдеморт относится к Круциатусу. Я хотел бы верить, что за этот мир стоит бороться.

— Поттер, ваше желание стать всеобщим героем просто ошеломляет! Сперва сетуете, что магический мир вас не балует, а потом пренебрегаете его попытками оградить вас от опасности, — оперевшись о свободный стул, Снейп переплел пальцы на его спинке. Глаза его полнились презрением.