Он нежно и страстно поцеловал ее, и она вздрогнула от охватившего ее желания.

— Тебе не холодно? — спросил он. — Может быть, вернемся в дом?

— Нет, мне тепло, дорогой. Не шевелись. Мне бы хотелось остаться вот так навсегда. Мне никогда не было так хорошо — как в сказке. — Она не могла сказать, где кончается ее любовь и начинается его. Она не знала, где кончается его тело и начинается ее. Мы поднимемся на небо, подумала она. Мы рассыплемся на тысячу сверкающих кусочков в ночном небе и станем созвездием — путеводным созвездием для влюбленных.

— Скажи мне, — прошептал он. — Что ты слышишь?

Кэйт прислушалась: крики ночных птиц, жужжание насекомых, стрекот кузнечиков, знаменующих конец дня.

— Я слышу сумерки, — сказала она наконец.

— Ты знаешь, чего здесь не хватает? — спросил он. — Чего ты не слышишь?

— М-м-м-м?

— Детского смеха… Кэйт, дорогая, выходи за меня замуж.

— Да, милый мой, конечно.

К их сиреневом укрытии стало совсем темно, тяжелые гроздья цветов слегка колыхались в последних лучах заходящего солнца.

— Мы начнем с сегодняшнего дня, — сказала она.

Их любовь в этом напоенном лесными ароматами уголке, под ленивым вечерним солнцем, тягучим и светлым, как сироп с комочками попавших в него пчел, была блаженством.

— С этого мгновения, — сказал он, и прежде чем она успела ответить, почувствовала его губы на своих, и он взял ее под водопадом сыпавшихся на них цветов сирени.