– Твой багаж доставлен, – неожиданно заговорила она.

От звука ее голоса Мигеля бросило в жар.

– Я велела отнести чемоданы в спальню, а там ты уж сам с ними разберешься, – добавила Элис, стряхивая пылинку с блузки, совершенно не скрадывавшей форм восхитительной груди. – И автомобиль тебе пригнали. – Она кивнула на связку ключей на письменном столе. – Он стоит в здешнем подземном гараже. Черный. Думаю, тебе несложно будет его отыскать…

Кальсада уловил в ее тоне скрытый укор, направленный на его мужское «эго», заставившее его арендовать автомобиль немалых размеров в битком набитом транспортом городе. Вероятно, она полагала, что гораздо практичнее было заказать более удобную модель, а не этот сигарообразный, похожий на фаллос, автомобиль, который избрал Мигель. Сообразив это, Кальсада изобразил на лице провоцирующую улыбку, хотя обстоятельства вовсе не располагали к подобным проявлениям эмоций.

Потому что, несмотря на воинственный запал, Элис выглядела усталой и бледной. Под ее прекрасными голубыми глазами залегли тени. Странно, но Мигелю неприятно было видеть все это. Он вовсе не собирался разрушать внешнюю составляющую образа мисс Слейтон, которая питала его чувственные мотивы.

Поэтому Кальсада ничего не предпринял, когда Элис с сумкой в руке и полярной вьюгой во взгляде направилась мимо него к выходу.

– Спокойной ночи, – горделиво произнесла она, поравнявшись с Мигелем.

Для него было удовольствием наблюдать за ней. Жаль только, что общее впечатление портил подозрительно похожий на слезы блеск в глазах Элис, подмеченный Кальсадой в тот самый миг, когда она отворачивалась от него…

И ничего, думала в эту минуту Элис. Ни доброго взгляда, ни слов благодарности за то, что я сделала для него. Ни единого намека на сожаление по поводу всего, через что мне пришлось сегодня пройти! Какой же он все-таки мерзавец!

Но больнее всего Элис задевало, что Мигель не предпринял ни малейшей попытки остановить ее. Хотя, собственно, какое мне дело до него, спрашивала она себя, нажимая на копку вызова лифта. Что со мной происходит? Ведь у меня как будто нет психологической потребности в чьем-то доминировании, желания быть наказанной или чего-то в этом роде. Этот испанец весьма коварная и сомнительная персона. Он как кот, играющий с мышью, прежде чем сожрать ее со шкурой и хвостом. Уж не эту ли участь уготовил мне неотразимый сеньор Кальсада? Не задумал ли он потешиться со мной, а потом выбросить как использованную вещь?

– Ну давай же, давай! – поторопила Элис медлительный лифт, опасаясь, что по ее щекам сейчас потекут слезы.

Она вновь потянулась к кнопке, неожиданно наткнулась там на пальцы другого человека и быстро подняла застланный влагой взгляд. Мигель стоял рядом.

Элис мгновенно отдернула руку.

– Забыл что-нибудь? – Ей хотелось, чтобы вопрос прозвучал саркастически, но и он получился жалким из-за охрипшего от слез голоса. Элис пожалела, что вообще задала его.

– Нет, – ответил он тихо. – Это ты забыла. Меня.

Лифт прибыл. Элис нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем говорит Кальсада. А потом махнула на все рукой, решив не ломать понапрасну голову, и шагнула в кабинку. Там она повернулась, чтобы нажать на кнопку первого этажа, и вновь Мигель опередил ее. Он отправил лифт в гараж.

– Я отвезу тебя домой.

Стоя менее чем в дюйме от Кальсады, Элис посмотрела на связку ключей, которую тот вертел в пальцах, потом на его подчеркнуто спокойное лицо и сказала:

– Иди к черту! – Она вновь потянулась к кнопкам, желая переменить команду для лифта, но на этот раз Мигель решительно и крепко стиснул ее руку.

В ту же секунду волна трепетного желания промчалась по всему телу Элис, на миг ослепив ее. Она попыталась высвободиться, но оказалась прижатой к зеркальной стенке. Две другие отразили их с Кальсадой с разных сторон: светлое лицо и смуглое, бронзовые волосы и черные, испуганные голубые глаза и уверенные темные. Губы их сходились все ближе и ближе, словно под воздействием гипнотического притяжения.

– Не смей… – прошептала Элис, делая последнюю попытку избежать краха.

Мигель нехотя выпрямился. И она почти возненавидела его за это.

– Ты позволишь мне отвезти тебя домой, – негромко спросил Кальсада, – или мы вернемся наверх и обсудим создавшееся положение?

Снова нужно выбирать, вздохнула Элис. Но на этот раз ей поставлен ультиматум. Шутки кончились. Можно освободиться от него и жить как прежде. А можно сдаться и попасть в полную эмоциональную зависимость.

Тишина звенела в ушах Элис. Молчание будоражило чувства, обжигало. Кальсада сжимал ее плечи, она упиралась ладонями в его твердый мускулистый торс, ощущая короткие мощные удары сердца. Свое сердцебиение она тоже чувствовала – лихорадочное и паническое оттого, что не дышала совсем.

Решение давалось нелегко…

Если Элис захочет вернуться в квартиру, можно считать, что я проиграл, сказал себе Мигель. Она ляжет со мной в постель, все еще продолжая внутренне сопротивляться, а утром возненавидит меня за случившееся ночью. Но ему не это нужно. Ему хотелось, чтобы она была с ним нежной, мягкой. Чтобы думала, будто его спальня – единственное место, где ей хотелось бы находиться. Что толку в одной-единственной страстной ночи, если перед ним стоит задача безвозвратно отбить ее у Боба?

Нет, Мигелю предстоит длительное неспешное совращение Элис с единственной целью: заставить увлечься им и поверить больше, чем кому бы то ни было.

Но если Элис решит отправиться домой, ему непросто будет расстаться с ней. Она не догадывается, какое пламя пожирает его изнутри. Элис сейчас могла бы веревки вить из Кальсады!

– Мне нужно домой, – сдавленно прошептала Элис.

В ее глазах до сих пор дрожат слезы! Мигель готов был убить себя за то, что стал причиной ее слез. Ему до смерти захотелось забыть обо всем и просто взять и забрать Элис к себе.

Лифт остановился, дверцы открылись, обнаружив по ту сторону двоих мужчин, желающих войти. Вежливое выражение их лиц свидетельствовало о попытке не заметить того обстоятельства, что зеркальная кабинка едва ли не гудит от чувственного напряжения обоих едущих в ней пассажиров.

Кальсада быстро отпустил плечи Элис, и та, пригнув голову, чтобы не было видно ее смущения, выскользнула из лифта.

Мигель присоединился к ней, и дверцы вновь закрылись, оставив их вдвоем в сумеречно освещенном гараже, вдоль стен которого выстроились два ряда дорогих автомобилей.

«Ламборджини» Кальсады стоял особняком и выглядел наиболее роскошным из всех. Он походил на черную пантеру, припавшую к земле перед прыжком. Он открыл дверцу и помог Элис сесть. Она молча устроилась на мягком, обтянутом дорогой кожей сиденье и устремила взгляд прямо перед собой.

Обойдя автомобиль, Кальсада сел за баранку, поудобнее разместил длинные ноги и завел двигатель. Тот издал приятный негромкий звук, вызвавший на губах Мигеля довольную улыбку. Что бы ни думала о машине Элис, Кальсада как настоящий мужчина понимает толк в подобных вещах.

Он вывел «ламборджини» из гаража и сосредоточился на дороге, выбросив на время остальные мысли из головы…

Накрапывал дождик. Элис сидела, отрешенно наблюдая за работой включенных дворников. Минут через пять припустило сильнее. Если бы Элис искала сейчас автобусную остановку или стоянку такси, она промокла бы до нитки и прибыла бы домой мокрой курицей и уж наверняка чувствовала бы себя еще более несчастной, чем сейчас.

– Куда ехать? – спросил Кальсада.

Элис назвала адрес. Припомнив, что Мигель вернулся домой со следами усталости на лице, она испытала укол совести. Вместо того чтобы отдыхать, он везет ее домой, причем в ненастную погоду!

– Это довольно далеко, – заметила Элис. – Так что, если ты…

– Я знаю, где находится твой район, – невозмутимо ответил он, показывая, что тема исчерпана.

Элис снова погрузилась в молчание. Через пару минут она сообразила, что Кальсада в самом деле должен неплохо ориентироваться в Майами. Боб рассказывал, что в начале карьеры Мигель некоторое время жил здесь у них с Мартой, работая управляющим в одном пансионате. Как выразился Боб, это был самый молодой управляющий во Флориде. И самый известный сердцеед. Потом он открыл собственное дело, и в настоящее время гостиничный бизнес представляет лишь часть его обширных интересов. Помнится, Боб с восторгом отзывался о молодом Мигеле. Поэтому странно, что сейчас их отношения складываются не совсем понятным образом. И вообще, вся ситуация довольно двусмысленная.